Демократия заключается не в том,
что власть лишается всех привилегий,
а в том, что она доступна для каждого,
кто обладает необходимыми для нее способностями,
квалификацией и общественным признанием.
«Двуликий Янус» А.Мурадян
Власть как общественный механизм
Проявления власти естественны для человека и заложены глубоко в его сознании и подсознании. Но уже само по себе существование любой власти предполагает наличие ограничений для большинства. Поэтому не меньшее значение имеет другая сторона проявления власти — подчинение — добровольное или насильственное согласие воспринимать власть.
Командование (управление) и выполнение — это два общих механизма власти. Они неразделимы и взаимодействуют как два вида личности — властная и подчиненная, принимающая власть. Психолог С.Б.Каверин определяет, что потребность власти состоит, по меньшей мере, из нескольких базовых потребностей личности, преобладание каждой из которых по отношению к власти формирует тип личности. Так, например, потребность в свободе порождает отношение к власти как стремление к независимости и самостоятельности, что формирует тип личности нонконформиста. Отношение к власти как к источнику материального благополучия рождает тип конформиста. Потребность в самоутверждении рождает отношение к власти как господству над другими, престижу, высокому статусу, славе, что дает тип диктатора. Необходимость в самовыражении по отношению к власти как к игре формирует тип личности авантюриста. Потребность быть личностью, осмысленная через отношение к власти как служения людям, обществу, формирует тип личности демократа (1). Таким образом, у каждой личности разные принципы и нормы сознания и деятельности. Противоречия между целью волевых действий и потребностями, механизмами их достижения у людей разные, но это противоречие является обще-социальным. Эти же противоречия воплощаются в форме больших политических структур и отношений между ними — государства и общества, правительства и масс (см. рисунок).
На каждом этапе своего развития общество формирует из своих недр политическую элиту — это могут быть группы единомышленников, господствующие классы, политические партии. Но, родив эту элиту, общество (массы, народ), рождает и противоречия, конфликты между большинством и этой элитой. Чаще всего, это — конфликты по поводу преимуществ и привилегий, которые получает элита как такая, которая формирует власть. Эти политически влиятельные слои и определяют политику государства, формируют саму власть. Но и тут возникают точки столкновения интересов, рождающие конфликты. Власть, в свою очередь, старается влиять на общество, подчиняя его своим целям. Это — новое столкновение. Поскольку общество — это сумма волеизъявлений каждого из своих членов, и власть давит именно на эту сторону его существования (на волю). Таким образом, сама власть по своей природе — это уже готовый конфликт, поскольку властные отношения наполнены противоречиями. В истории борьба за власть сосредотачивалась на проблеме ее политической ориентации. И только в XVII ст. появляется идея распределения власти, то есть создания такой ее структуры, которая бы сделала эффективным сам процесс внедрения власти. Этой цели отвечал проект разделения единой власти на несколько независимых, но взаимодействующих, властей, которые могли бы сотрудничать и координировать друг друга. Первый такой проект принадлежал Дж. Локку (сер. XVII ст.) с разделением власти на законодательную, исполнительную (она же — судебная) и федеративную, ведающую международными отношениями, то есть — по функциональному признаку. В XVIII веке Ш.Монтескье создает теорию разделения власти в том виде, как ее используют в современности: на законодательную (парламент, местные органы самоуправления), исполнительную (правительство и его органы, исполнительные органы на местах — префектуры ит.п.) и судебную (конституционный и верховный суды, судебная система, органы надзора).
14 июля 1789 года Национальное собрание Франции проголосовало за статью XI Декларации прав человека и гражданина: «Свободный обмен мыслями и суждениями является одним из наиболее ценных прав человека». Но новая республика, осуждавшая монархию за подавление свободы, скоро сама стала практиковать самый жестокий террор, став диктатурой. Фактически, неограниченная власть одного человека была заменена такой же властью группы. Так, слова маркиза Лафайета: «Чтобы нация стала свободной, ей достаточно этого пожелать», — не оправдались. История показала, что необходимо еще, чтобы этого захотело государство, чтобы оно имело желание разделить свою власть с прессой, общественной мыслью, да и внутри себя четко разграничило функции между своими органами, которые бы контролировали друг друга.
Но даже такой механизм не дает 100%-й гарантии отсутствия злоупотреблений властью против управляемых. То есть, эта схема, в большей степени, направлена на внутренний баланс власти, но гарантию внешней сбалансированности может дать только адекватная структура, то есть механизм противодействия, который бы мог уравновешивать, сдерживать давление властных структур на общество. Это — с одной стороны. А с другой — предоставлял бы возможность каждому члену общества в той или иной мере реализовывать свои властные порывы. И это должны быть законодательно закрепленные негосударственные структуры.
В конце 70-х — 80-х годов примечательным событием для политической жизни США стали «страсти», разгоревшиеся вокруг проблемы так называемого «законодательского вето» (legislative veto). В дебаты и споры были втянуты политические деятели, ученые юристы и политологи. Наконец, свое слово сказал Верховный Суд страны, который в решении от 23 июля 1983 года объявил о не конституционности законодательского вето. «Оно было рождено политической жизнью в верхних эшелонах власти США и отражало сложный и противоречивый процесс определенной перестройки и корректировки государственной власти» (2). В 4050х годах законодательское вето созревало как институт законодательского надзора. С помощью нового контрольного средства была поставлена под надзор определенная сфера нормотворческой и правоприменительной деятельности администрации.
Таким образом, отправление власти ставит двойную проблему — внутренних и внешних границ, другими словами, распределения полномочий между управителями и управляемыми, а также — между самими управителями. То есть, нужно определиться только с тем, какие факторы обеспечивают эти границы и распределение на демократических принципах. Механизмы сдерживания
Эффективным фактором гармонизации государственно-общественной жизни, цивилизованного преодоления внутренних кризисов и конфликтов, являются так называемые группы давления в широком понимании. Сюда относятся территориальные, конфессионные, профессиональные, производственные, микро группы (группы интересов). Ж.Л. Шабо их делит по двум направлениям (4):
• промежуточные территориальные организмы и образования патриотической интеграции;
• промежуточные группы интересов и социальной солидарности.
Отправление власти проводится из какого-то политического центра, и в то же время существует местная власть, которой центр передает некоторые функции и ответственность за их исполнение. То есть, действует система представителя аппарата государства. Но всегда сохраняются так называемые промежуточные структуры территориального или национального характера. Это — организации национальных меньшинств, провинций, регионов, местных общин, которые стремятся к сохранению местных автономий, административного и политического самоуправления. То есть, самостоятельный выбор целей и путей их достижения при сохранении взаимодействия с другими структурами. Отсутствие такого взаимодействия может привести к развалу общественной системы. Поэтому Конституции и государственные акты демократических стран предоставляют право на самоуправление, определяя их правовой статус и порядок сосуществования с государственными структурами.
Так, в Германии к компетенции 16-ти земель относятся законодательство и управление в сфере культуры и образования. Они руководят полицией, формируют законодательство на уровне общин, принимают законы регионального значения относительно строительства, дорожного и водного движения. Право законотворческой деятельности земель исходит из положения Основного закона о том, что законодательное право в этих вопросах, если они не относятся к компетенции федерации, принадлежит землям.
Субъектами местного самоуправления являются, во-первых, сама община (громада) или другая территориальная общность и, во-вторых, представительский орган этой общины (наиболее распространенный среди которых — совет). Во многих странах именно местные советы считаются олицетворением местных коллективов, основными носителями их функций и полномочий, формой их самоорганизации (5). Например, в статье 72 Конституции Франции записано, что местными коллективами являются коммуны, департаменты, заморские территории, которые свободно управляются выборными советами на условиях, определенных законом. Если субъекты местного самоуправления более-менее известны, то вопрос о природе той власти, которую они должны осуществлять — очень спорное. Должны ли община и ее органы иметь отдельную, отличающуюся от государственной, власть или она крепко встроена в государственный механизм и выполняет функции органа государства? Однозначного ответа нет, поэтому и существует множество подходов, среди которых можно выделить два основных. В первом варианте местное самоуправление рассматривается как элемент гражданского общества, а не государства, как субъект такой публичной власти, которая не принадлежит государству и является самостоятельной, так называемой «муниципальной властью». В основе же второго подхода к роли местного самоуправления лежит не противопоставление и отделение территориальных коллективов от государства. Наоборот, самоуправление рассматривается как способ вовлечения местной общественности к служению государству. Как своеобразная форма децентрализации государственной исполнительной власти на уровень местных общин. И это означает, что правоспособность последних на независимое и самостоятельное решение вопросов местного значения не является природной и неотъемлемой, а установлена законом и гарантируется государством (5).В любом случае, почти во всех конституциях мира закреплены правовая, материально финансовая и организационная самостоятельность органов местного самоуправления. То есть, фактически, они утверждаются как элемент гражданского общества, хотя по этому поводу есть разные точки зрения. Но в любом случае самоуправления за счет перебирания части власти добивается децентрализации государственной власти, таким образом, создавая структуру механизма сдерживания ее. Другую природу имеют ассоциации, партии, группы управления, интересов или давления (в узком понимании). Это так называемые промежуточные группы интересов и социальной солидарности. Если вышерассмотренные сообщества выполняют больше само защитную функцию, имея соседскую или семейную природу, то группы интересов и социальной солидарности возникают на почве борьбы, нерешенности каких-то противоречий и т.п.
Исторически сложилось так, что группы людей, занимающихся в сфере жизненных интересов общества изучением и разрешением противоречий, называются партиями. Партию, осуществляющую политическую власть, принято называть правящей. Если правящая партия не способна или не хочет разрешать противоречия определенной группы, социального слоя, общности, то образовываются новые партии, том числе и оппозиционные (6). Понятно, что каждая власть, заявляя о себе, старается найти как можно больше сторонников. Однако это не застраховывает ее от оппозиционных партий и групп. Таким образом, возникает только вопрос создания механизма защиты их деятельности, возможности принимать участие в формировании государственной политики с учетом своих интересов.
Например, в Германии этот принцип обеспечивается деятельностью комиссий парламента. Основная часть законодательной деятельности Бундестага происходит не на заседаниях парламента, а в его комиссиях. Отдельные партии имеют в комиссиях своих представителей, количество которых отвечает части набранных голосов избирателей. Многие комиссии возглавляют представители оппозиционных партий. Так, глава бюджетной комиссии, который готовит материал для парламентских дебатов по поводу госбюджета, всегда является членом не правящей, а наибольшей оппозиционной партии. Оппозиционные партии тут не входят в состав правительства, но имеют влияние на его деятельность. Сами по себе существование легальной оппозиции, численность политических партий и т.п. не составляют структуру гражданского общества, но рождены им и являются формами его влияния в политической организации общества.