Пророссийские политики Украины: публицистический штамп или реальность?

Судя по риторике главных спикеров действующей украинской власти, с начала нового политического сезона наиболее неприемлемым для них термином является «реванш»

Судя по риторике главных спикеров действующей украинской власти, с начала нового политического сезона наиболее неприемлемым для них термином является «реванш». Они боятся реванша бывших политических элит, пугают этим реваншем своих сторонников, обязывают подконтрольных журналистов и экспертов упоминать в эфирах об угрозе реванша. Однако это не более чем политтехнология, а страхи правящей верхушки представляются преувеличенными.

С 2014 года пророссийская ниша в украинской политике считается «токсичной», и ситуацию не меняет фиксируемое социологами улучшение отношение украинцев к России. Ясно, что ни один украинский политик сегодня не может позволить себе декларировать пророссийские симпатии, заявлять о необходимости участия в совместных с РФ интеграционных проектах или, например, признать Крым неукраинским. Сказывается и определенное разочарование «антимайданного» электората в политике Москвы (в том числе связанное с трудностями относительно вопросов переезда и легализации в РФ) и, как следствие, расширение электоральной ниши, которую можно охарактеризовать как «проукраинский Юго-Восток». Опираться на этот электорат пробует, к примеру, Сергей Тарута, экс-глава Донецкой облгосадминистрации, выступающий хоть и с острой критикой действующей власти, но с внешнеполитическим курсом Киева полностью солидарный.

Тем более, экономические связи с РФ резко ослабли, что выбивает экономическую базу из-под считающегося пророссийским сегмента украинского политикума. Россия проводит политику постепенного замещения украинской продукции собственным производством либо импортом из третьих стран, сокращает использование украинских транзитных мощностей и снижает инвестиционную активность на украинском направлении. В свою очередь, стремительная деиндустриализация Украины привела к остановке и ликвидации значительной части ориентированных на российский рынок предприятий, а соответствующие трудовые коллективы уже не могут выступить в качестве институционального субъекта, ратующего за восстановление экономических отношений с РФ (похожая картина наблюдалась в Прибалтике). Ситуация, когда квалифицированные кадры с предприятий, ранее ориентированных на Россию, вынуждены уезжать в Польшу (где легализироваться куда проще, чем в РФ) для выполнения работ, не требующих особых навыков, достаточно распространена в последние годы.

Важно понимать, что политика – лишь надстройка над экономическим базисом. Взять, к примеру, некогда влиятельнейшую «Партию регионов», которую по-прежнему значительная часть украинского общества считает пророссийской. Финансовым подспорьем для функционирования «Партии регионов» являлись финансово-промышленные группы, в чью сферу бизнес-интерсов по-прежнему входят добывающая промышленность, металлургия, химпром. А ведь это чистейшие конкуренты российских визави на рынках третьих стран, и именно страхом перед поглощением собственного бизнеса представителями российского капитала объясняется тот факт, что «Партия регионов» ключевой внешнеполитической целью считала именно европейскую, а не евразийскую интеграцию.

В свою очередь, причина невозможности России создавать пророссийские движения в третьих странах заключается в том, что РФ находится на периферии капиталистической миросистемы, чьим ядром выступают США и ЕС. Именно под контролем евроатлантического блока находятся крупнейшие эмиссионные центры, рынки капиталов, офшорные юрисдикции, международные институции, глобальные медиа. Именно гражданством западных государств и активами в странах Евроатлантики стремятся обзавестись элитарии большинства постсоветских государств, туда же стараются отправить на учебу своих детей.

Впрочем, «пророссийский» / «проевропейский» / «проамериканский» – в первую очередь публицистические обороты. Даже у считающейся абсолютно прозападной киевской власти наблюдается определенная дивергенция с позицией США и ЕС, например, в вопросе отмены / сохранения моратория на продажу земли сельскохозяйственного назначения, которая является важнейшим активом для аграрных олигархов, превращающихся во все более значимый фактор украинской политики. В эту же степь – наличие у Петра Порошенко, использующего образ «ястреба» в ходе предвыборной кампании, бизнеса на территории РФ.

В принципе, для любого политика / политической силы важно быть субъектным, а не пытаться компенсировать собственную ресурсную ограниченность и несостоятельность опорой на внешние силы. Ведь у последних всегда имеются какие-либо противоречия с государством, которое представляет тот или иной политик (политическая сила). Собственно, одна из проблем Украины и заключается в несубъектности значительной части политических элит, которые пытаются найти точку опоры в лице ЕС /США/ РФ.

В массовом сознании штамп «пророссийский» закрепился за политиками и политическими силами, опирающимися на Юго-Восток Украины. Однако это упрощенное, во многом монохромное восприятие действительности. Как минимум потому, что экономика, производной от которой, повторимся, является политика, глобальна, и у бенефициаров политических сил Юго-Востока имеются бизнес-интересы и в Евросоюзе, и в России, и на Ближнем Востоке, и в Юго-Восточной Азии.

Здесь важно отметить, что, помимо «токсичности» пророссийской риторики в украинском политикуме, ресурсная база в самой России продолжает сокращаться. Потому Москва склонна прагматизировать финансово-экономические отношения даже со своим ближайшим союзником в лице Белоруссии, постепенно урезая последней различные преференции. Что уж говорить о других странах СНГ и Украине.

Для Украины возможно разве что повторение сценария Грузии, когда после ухода с президентской должности Михаила Саакашвили проводимая Тбилиси политика несколько прагматизировалась. В частности были восстановлены экономические и гуманитарные отношения с РФ, но при этом Грузия не отказалась от стратегического курса на европейскую и евроатлантическую интеграцию.

Примерно такое же предлагает украинским избирателям «Оппозиционный блок», правда эта политсила выступает за военно-политическую внеблоковость Украины. Внутри «Оппозиционного блока» имеется несколько групп влияния, а отдельные его бенефициары за последние годы наладили успешное экономическое и политическое взаимодействие с Порошенко, потому, не исключено, будут негласно поддерживать именно его в ходе выборов.

Как бы там ни было, но у «Оппозиционного» блока имеется несколько вероятных кандидатов для выдвижения на президентский пост. Правда, сразу же стоит сказать, что фигура Вадима Новинского, несмотря на то, что он является многолетним меценатом УПЦ и располагает серьезными финансовыми ресурсами, в нынешний политических реалиях неизбираема – хотя бы потому, что он является экс-гражданином РФ. Вероятно, для Новинского более приоритетными будут парламентские выборы, под которые конструируется «Партия мира».

Остается два претендента – Юрий Бойко и Александр Вилкул. Примечательно, что Бойко весной этого годе посещал Петербургский международный экономический форум с целью, по его словам, восстановить коммуникацию между российским и украинским бизнесом (политические вопросы при этом, как утверждается, не затрагивались). В общем-то, у группы Бойко-Фирташа имеются бизнес-интересы в РФ, и в целом они настроены на прагматизацию отношений с Россией по грузинскому образцу. У Бойко наиболее высокий рейтинг на Юго-Востоке – в социологических опросах он занимает третье-шестое место в списке претендентов на президентский пост. Однако Бойко с начала нового политического сезона находится в медийной тени, не делая каких-то громких заявлений, свидетельствующих о готовности выдвигаться на президентский пост.

В медийной плоскости куда более активен Вилкул, коему дополнительный пиар создал генпрокурор Луценко. Последнему не удалось добиться снятия депутатской неприкосновенности с Вилкула, и уже сам депутат «Оппоблока» готов подавать против Луценко встречные иски. Сегодняшние рейтинги Вилкула более низкие, чем у Бойко, но потенциально Вилкул более перспективен, поскольку имеет куда менее скандальный бэкграунд.

Здесь, впрочем, необходимо сделать оговорку – рейтинги всех украинских политиков, претендующих на президентское кресло, не превышают 10% от общего количества избирателей, а не от определившихся со своим выбором. Исключением является разве что Юлия Тимошенко, у которой чуть более высокий рейтинг, но она раз за разом дает втягивать себя в навязываемые Порошенко сценарии, что ограничивает потенциал роста ее рейтинга. В целом, порядка 60% избирателей на сегодняшний день не определились с выбором, проигнорируют поход на избирательные участки либо придут на них лишь для того, чтобы испортить бюллетень.

На сегодняшний день между «Оппозиционным блоком» и партией «За жизнь» происходят переговоры относительно выдвижения единого кандидата в президенты. С этой инициативой в сентябре выступил Виктор Медведчук, пользующийся реноме наиболее пророссийского политика Украины. Но, опять-таки, это публицистический штамп. Действительно, Медведчук является единственным украинским политиком, чье мнение важно для Владимира Путина, что может способствовать восстановлению ряда утраченных за последние годы связей между сторонами, а также единственным, с кем готовы предметно договариваться и Москва, и Донецк с Луганском. Но когда Медведчука называют пророссийским, ему отказывают в субъектности, что безусловно неверно, так как он всегда был и остается самостоятельным политическим игроком. Запугивая общество «пророссийским реваншем» во главе с Медведчуком, власть потакает радикалам, не единожды актаковавших офисы «Украинского выбора», а Нацполиция отказывается привлекать нападавших к ответственности, как было, например, в случае с поджогом штаб-квартиры 14 октября.

В сухом остатке, Украине нужны именно проукраинские политики, а не те, которые бы двигались в фарватере внешних сил. Вопрос лишь в том сумеет ли осознать это украинский избиратель или по-прежнему будет делать выбор на основе черно-белой картинки «свой»/ «чужой», «проевропейский» / «пророссийский».