о геополитических недостороях

Помню, в советские времена, точнее, на самом их закате существовал такой термин – «замороженная стройка». Сейчас такое редкость, поскольку вообще не особенно-то строят, по крайней мере у нас, а тогда, в конце 80-х, таких строек в каждом городе было немало. Как правило, это были объекты соцкультбыта, но встречались и промышленные объекты.

Как понятно из самого термина, речь шла о стройках, которые начинались, а потом «замораживались», чаще всего из-за недостатка средств. Последнее также вполне понятно: Союз загибался, с деньгами становилось все хуже и хуже.

Большие системы обладают значительной инерцией, не могут кануть в лету в мгновение ока, да и любая стройка – дело не скорое, поэтому и возникали на просторах бывшего Союза дома-призраки, дворцы-призраки и т.п.

Помню, в детстве рядом с нашим домом стоял один такой дворец-призрак – уже выведенное под крышу, готовое для отделочных работ здание предполагавшегося дворца культуры. Мы, пацаны, часто там лазили. Простояло оно в таком «полуготовом» виде лет 20, а потом его выкупил какой-то местный нувориш и разобрал на стройматериалы.

Вообще, после того, как «накрывается» какой-то большой проект, всегда остается масса незавершенных начинаний, «объектов» – как материальных, так и духовных. Так было с СССР, так сегодня происходит с Евросоюзом. Проект так называемого «Восточного партнерства», похоже, как раз относится к подобным «незавершенкам».

Напомню, что программа «Восточное партнерство» была создана в 2008 году по инициативе Польши и Швеции, чтобы стать «восточным вариантом» Европейской политики соседства. Аналогичную инициативу собирались реализовать в отношении стран юга Европы, создав Средиземноморский союз.

Формирование вокруг себя круга друзей, состоящего из демократических государств, должно было стать гарантией благосостояния и стабильности «Старой Европы». Так же это способствовало повышению престижа ЕС на международной арене: ЕС трудно было бы претендовать на равный со странами-мировыми лидерами статус, если бы он не был способен влиять на свою ближайшую периферию.

Однако создать такой круг, похоже, оказалось сложнее, чем думали в Брюсселе: после того как проекту Средиземноморского союза подрезала крылья Арабская весна, осталось только «Восточное партнерство». Последнее предполагало, что связанные с ЕС двусторонними политическими и экономическими договорами бывшие советские республики начнут двигаться в сторону Запада, постепенно выходя из российской сферы влияния. То есть, они должны были стать буферной зоной, отделяющей Брюссель от Москвы. Однако вскоре стало ясно, что ЕС не может предложить постсоветским республикам действительную альтернативу политическому и экономическому сотрудничеству с Россией. Экономика этих стран до сих пор производит товары для российского рынка, а переориентация экспорта на рынки ЕС (как пытаются сегодня сделать в Украине) является слишком дорогой и требует масштабных структурных реформ, на которые нет средств ни у самого ЕС, ни, тем более, его восточных «партнеров».

О «серьезности» намерений ЕС в отношении проекта «Восточного партнерства» можно судить, в частности, по суммам, выделяемым им сегодня «партнерам». Например, недавно он выделил 37,3 млн. евро на проекты для стран «Восточного партнерства», из которых самая большая сумма – 20 млн. евро – предназначена для проекта под названием EU4Youth. Его основное направление – трудоустройство молодежи. Второй проект – интеграция малого и среднего бизнеса в странах «Восточного партнерства», на который выделено 6 млн. евро. Третий проект – морская безопасность и защита окружающей среды в Черноморском и Каспийском регионах, для чего предполагается 4 млн. евро. http://korrespondent.net/url.hnd?url=http://www.apsny.ge/2016/eco/1474338589.php.

Масштабы впечатляют, не правда ли?

На таком фоне заявления главы представительства Евросоюза в Украине Яна Томбинского о том, что политика Восточного партнерства остается перспективным проектом (выделено мной – А.М.) выглядят, мягко говоря, не убедительными. http://korrespondent.net/url.hnd?url=http://www.unian.net/politics/1487149-tombinskiy-vostochnoe-partnerstvo-ostaetsya-perspektivnyim-proektom.html.

Я это все к чему веду. Когда Союз был готов вот-вот отдать концы, и когда никто (или почти никто) еще ничего не подозревал, появление значительного количества замороженных строек могло бы послужить настораживающим знаком, предвестником глобального катаклизма. Но тогда на это не обратили внимания. Сегодня в мире появляется все больше политических «недоделок», причем почти на всех континентах. Так не следует ли расценивать их как знаки будущих катастроф? И не стоит ли украинцам задуматься, в возведении какого здания они пытаются поучаствовать – не ждет ли его печальная судьба советского «недостроя»?