Что такое украинская наука на самом деле

Всегда был далек если не от науки, то от академических кругов. Хотя, конечно, знал, что дела с украинской наукой и образованием обстоят не лучшим образом. Однако чтобы все было настолько печально...

Всегда был далек если не от науки, то от академических кругов. Хотя, конечно, знал, что дела с украинской наукой и образованием обстоят не лучшим образом. Однако чтобы все было настолько печально, я не подозревал. Прозрел же я совсем недавно благодаря одному моему знакомому, который пару лет назад уехал на Запад и сейчас работает в каком-то исследовательском центре во Франции. По профессии он социолог, кандидат наук. Мы с ним встретились на киевском вокзале: я ехал домой, в Харьков, а он в Чернигов, к родителям. До отправления моего поезда был еще час, его – еще больше. Так что времени пообщаться было достаточно. Сначала поболтали о том, о сем, потом как-то само собой всплыло, что он уехал за границу. Почуяв своим журналистским нутром, что из нашего разговора может получиться что-то интересное, я начал «раскручивать тему». И вот что он мне рассказал.  

Дозрел он до того, чтобы «рвануть» из Украины, как я уже сказал, пару лет назад, после того как несколько месяцев проработал в научном центре одного большого украинского города. Попал он туда благодаря протекции одного «доброго человека» (его слова). Попал после того, как несколько месяцев подряд безуспешно пытался устроиться в какой-нибудь вуз. Будучи при этом – заметьте – кандидатом наук, только что закончив докторантуру и имея в «загашнике» готовую докторскую диссертацию. Ну это так, к слову.

Не стану рассказывать, как именно он в это учреждение устраивался, потому что это отдельная веселая история, которая, однако, непосредственного отношения к науке не имеет (хотя, насколько я понял из его рассказа, то, что сегодня происходит в структурах украинской академии наук и министерства образования, также имеет к науке лишь отдаленное касательство).

Итак, устроился он туда в конце лета, как раз в преддверии очередного «забора» в АТО, что само по себе не могло не радовать, поскольку с той должности, на которую его взяли (научный сотрудник), в АТО в то время уже не забирали. Статус же безработного, даже имеющего научную степень, был почти верным туда билетом. Однако радость его была не долгой.

По нескольким причинам.

Прежде всего, по причине самой работы. Как он очень быстро убедился, взяли его в качестве универсальной затычки_во_все_дырки. Другими словами, его предполагалось использовать для работы, исполнителя для которой либо не нашлось, либо он с ней не справился, либо уволился (заболел, умер – нужное подчеркнуть). Ну, может, и не предполагалось, но во всяком случае так в конце концов получилось. Что интересно, ни одна из тех работ, которые ему пришлось выполнять, не имела никакого отношения к его специальности. Даже отдаленного. Хотя много ли сейчас в Украине тех, кто работает по специальности?

Сначала он разработал план деятельности организации на несколько лет вперед. Да, именно так. Правда характер деятельности этой организации был таков, что разработать подобный план особой трудности не составляло. Однако о самой организации позже. 

Закончив с планом, он начал разрабатывать ее сайт.

Как оказалось, несмотря на то, что она, эта организация, существовала не первый десяток лет, сайта у нее не было. Тот, кто хотя бы немного представляет современные способы функционирования организаций (в том числе научных), легко поймет, что это означает.

Поскольку собственного программиста в штате не было (как, впрочем, и лаборанта, который бы следил за состоянием компьютеров и прочей офисной техники), в помощь ему выделили программиста из «смежной» организации. Встретившись с ним, он на пальцах объяснил, какой примерно сайт им нужен (точнее, ему, поскольку никто из начальства, конечно же, не представлял, каким может быть сайт и как он создается). Общаясь в основном по электронной почте, примерно за два месяца они на пару с программистом этот сайт заделали. По словам моего приятеля, сайт вышел вполне приличный. Особенно если учесть, что раньше он ничего подобного не делал. Этот сайт, кстати, до сих пор работает. Даже иногда обновляется. Раз в месяц, или два…

Когда сайт был почти закончен, его вызвал начальник и мой знакомый с радостью узнал, что следующая работа, которую ему предстояло выполнить – это подготовить отчет по госбюджетной теме, которую выполняла их контора.

Для тех, кто не в курсе (а я сам до последнего времени был не в курсе), скажу, что госбюджетная тема – это некоторое научное (или псевдонаучное – скорее второе) исследование, которое тот или иной научный коллектив должен выполнить на бюджетные деньги за определенное время (обычно – от года до трех). «Деньги» – это, конечно, громко сказано. Суммы, как правило, там мизерные, хотя и на них обычно бывает масса претендентов. Так вот, моему знакомому предстояло написать отчет о «проделанной» коллективом их организации работе (и ему еще «повезло», потому что тема была только на год). Слово «проделано» я взял в кавычки потому, что никакой работы никто на самом деле не делал. Однако, как давно известно, то, что работа не делалась, еще не повод не писать о ней отчет.

Сотрудник, который должен был этот отчет писать, перед тем ушел на пенсию. Объем отчета мой знакомый точно не помнил, но что-то вроде 50 страниц. А, да, чуть не забыл – тема была по урбанистике, то есть, к его научной специальности данная тема никакого особого отношения не имела. Когда он попытался этот факт довести до сведения начальства, оно, то есть начальство, ему просто посоветовало покопаться в интернете.

Чем там закончилось дело с этим отчетом, мой знакомый так и не узнал, потому что через несколько дней после того, как он получил это «задание», он тоже уволился (т.к. выиграл грант от одной европейской научной структуры и уехал заграницу).

Теперь о собственно организации, в которой ему довелось столь недолго поработать (хотя, подозреваю, из сказанного выше многое и так уже понятно).

Работало в этой организации человек тридцать. Десятка полтора научных сотрудников разных степеней, примерно столько же вспомогательного персонала (отдел кадров, бухгалтерия и т.п.). Большая часть научных работников на работе появлялась редко. Постоянно мой знакомый видел не больше 2-3 человек. Обычно же на работе были как раз вспомогательный персонал, а также директор. Правда чем именно он занимался у себя в кабинете для моего знакомого так и осталось загадкой.

Чем занималась сама организация, ему также не удалось точно выяснить. Судя по всему – всем помаленьку. И какой-то химией (в здании была оборудована лаборатория, которая, впрочем, обычно была закрыта), и какой-то физикой, и какой-то экономикой. Ну и урбанистикой, конечно. Куда ж без нее.

Хотя, пожалуй, одно направление деятельности организации он «просек» довольно быстро. И, судя по всему, несмотря на то, что к собственно науке оно не имело никакого отношения, именно это направление было основным.

Суть его состояла в непрерывной борьбе с министерством образования.

Дело в том, что описываемая организация находилась в двойном подчинении – Национальной академии наук (НАН) и Министерства образования и науки (МОН) Украины. Но, поскольку между этими двумя структурами идет постоянная борьба (МОН хочет поглотить НАН и завладеть его имуществом, а НАН не хочет это имущество выпускать из своих цепких, крючковатых старческих рук), и поскольку зарплату директору и сотрудникам платила НАН, между конторой, в которой работал мой знакомый, и МОН все время возникали какие-то трения. В основном по совершенно ничтожным поводам. Тем не менее, эта тема была постоянно на слуху, была постоянной темой разговоров. Криво усмехнувшись, мой знакомый заметил, что он всегда поражался, как взрослые, образованные люди, могут серьезно рассуждать о таких вздорных предметах.  

Закончил свой печальный рассказ мой знакомый примерно следующими словами: «Сейчас, проработав за границей почти два года, придя в себя, посмотрев, как организована наука во Франции, как она организована в других европейских странах, я как-то особенно явственно понял ту глубину пропасти, в которой упала Украина. Честно говоря, не думаю, что она может быть глубже. Точнее, еще глубже – это когда науки уже нет».

Или в Украине сегодня как раз именно так?