Поэтому первый постулат. Сейчас растут кражи, грабежи, разбой, и, что хуже всего, усиливается рост особо тяжких преступлений – грабежей с отягчающими обстоятельствами и разбойных нападений. Не слушайте, когда вам говорят, что раскрываемость повысилась благодаря патрульной полиции. Априори это невозможно. Патрульная полиция может задержать преступника, но дальше она передает материалы в следственную службу, которая не реформировалась и вынуждена работать по тому проблемному и некачественному Уголовному процессуальному кодексу, который действует на сегодня.
Сложно себе представить надзирающего прокурора, который должен знать о двух-трех сотнях уголовных производств, находящихся под его надзором. Как физически охватить состояние расследования по каждому производству и знать: где, что и как происходит, как работают поднадзорные следователи? Это нереально, а раз так, эти производства не расследуют – их просто вносят в Единый реестр (ЕРДР). К сожалению, этой огромной компьютерной базе так и не дали толк.
К примеру, патрульная полиция задержала преступника, передала материалы в следственную службу (при чем, в силу своей неопытности она еще не может нормально документировать преступления), там они и канули. Если не там, то у следственного судьи пропали. Если не у следственного судьи, то у прокурора. А прокурор, в силу того, что он следователем никогда не работал, понятия не имеет, что такое уголовное расследование, никогда дела в руках не держал, никогда не сшивал, – как он может надзирать за следователем? Что он может толкового следователю подсказать? К чему веду? Патрульная полиция поймала преступника, но его дальше выпустят. А потом включится механизм: человек почувствует безнаказанность, а безнаказанность, как известно порождает вседозволенность. Поэтому создание патрульной полиции ТОЛЬКО ни к каким позитивным сдвигам, кроме внешних, по сути не приведет.
Второе. Система манипулирования цифрами осталась. Поэтому, когда вы слышите слова замминистра о том, что раскрываемость преступлений повысилась, то, во-первых, она не могла повыситься по причинам, которые указаны выше, а, во-вторых, сделать повышенную раскрываемость легко. Это соотношение выявленных преступлений к раскрытым. А знаете, что такое «раскрытое»? Это не то, где есть приговор суда – просто выставлен учетный материал о том, что предполагаемому преступнику предъявлено обвинение. Сейчас это называется «объявлено подозрение». Это вовсе не значит, что преступление раскрыто, потому что может так сложится, что человека придется выпускать или закрывать производство.
Для того чтобы повысить раскрываемость, нужно правильно нажать кнопки в базе Единого реестра. В целом под любой спич министра и его зама всегда можно сконструировать правильную отчетность – это техника, это необъективность; то, как надо по службе. Надо увеличить количество убийств — увеличивается, надо уменьшить — уменьшается. Вы же слышали, что в Украине количество убийств падает? Чушь собачья, они не могут падать – оружия много, люди безбашеннее стали, а по цифрам падают. Знаете почему? Потому, что кроме 115 статьи УК (это основная статья, предусматривающая понятие убийства), есть еще 121, часть 2 (причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть). Так вот, для того, чтобы изменить статистику и убийств стало меньше, их просто квалифицируют по 121-й статье. Раз, и статистику выровняли. Поэтому статистика – это всего лишь палочка в умелых руках, не более. Она не отражает объективную информацию, особенно сегодня. С этими данными играются те, кто забыл, что они должны бороться с преступностью, а решили стать только политиками.
На сегодня, если не ошибаюсь, во многих районных прокуратурах (раньше мы и представить себе такого не могли) нет вообще анализа преступности за последние полгода. Вдумайтесь. Раньше прокурор координировал борьбу с преступностью, и это законодательно относилось к его функциям. Он обязан был знать такие цифры, обязан был понимать, почему идет рост тяжких, почему увеличивается количество тех или иных преступлений. Сейчас этого не знают. Да не до этого им сейчас! Тут их назначают, переназначают, конкурсы проводят – в кресле бы удержаться. Меняется один генеральный прокурор за другим. Приходит «деловая команда», которая с прокурорами начинает выяснять: сколько кто кому должен отдать, чтобы остаться в занимаемой должности. Какая статистика? Какие преступления? Тут житейские вопросы утрясать надо.
Третье. В 2012 году был принят Уголовный процессуальный кодекс. Настаиваю на том, что нынешнее уголовное процессуальное законодательство работает против правосудия и против людей. Да, в нем есть классные штрихи. Ликвидирован институт доследования – это нужно было делать, это замечательно. Появилась возможность соглашения между сторонами обвинения и защиты, что сокращает строк расследования, и это не плохо. Но сегодняшний УПК принимался не для правосудия, а под конкретных людей. Речь идет о руководстве Генеральной прокуратуры и Администрации Президента. То есть, это те люди, которые пообещали президенту, что они будут удерживать систему уголовной юстиции в своих крепких руках.
Сейчас в ЕРДР регистрируется вообще все, хлам, бред. На следователя приходится по несколько сот уголовных производств. Усилилась карательная функция уголовного процесса, потому что отсутствует стадия возбуждения дела. Если незаконно возбужденное дело раньше хотя бы можно было отменить через суд, то сейчас этого нет. Внесли в реестр, и начали проводить следственные действия: обыски, меры пресечения избирать и т. д.
Криминальные производства разрешено инициировать по любым обстоятельствам и в отношении любого человека, поскольку предварительная проверка наличия признаков преступления – перед внесением данных в ЕРДР – не нужна. К чему это ведет? Досудебное расследование может умышленно затягиваться, а в это время человека будут терроризировать процессуальными действиями – допросами, обысками и т. д., не вынося сообщение о подозрении. Следователю также разрешено самостоятельно проводить негласные розыскные действия. То есть, тот, в отношении кого начато производство, беззащитен против машины, если машина нацелена на этого человека. Кроме того, гражданин даже может лишиться возможности обжалования решения суда.
Это далеко не все проблемы в системе уголовной юстиции, но они настолько очевидны и остры, а для их решения не принято никаких мер, чтобы сейчас с высоких трибун заявлять об «удачности эксперимента».