Коррупция как она есть: мастер-класс для украинской власти

Итак, декабрь повернул к окончанию года, мир бьётся в криптовалютной лихорадке, борьба агентов Путина в Украине достигла небывалого, эпического накала, а нам пришло время вернуться к вечной теме

Коррупция сама по себе явление нормальное и неизбежное. Ненормальным может быть только её уровень. Что же такое уровень коррупции? Какой уровень считать высоким, а какой низким? Большинство авторитетных мониторинговых организаций, включая Transparency International, измеряют уровень коррупции в стране либо с помощью экспертной оценки аналитиков и бизнесменов по фиксированной шкале, либо как долю граждан, которые лично столкнулись со случаями коррупции в государственном секторе в течение года. Ясно, что такой подход чреват субъективизмом и, кроме того, упускает из виду «верхушечную» коррупцию, с которой не могут столкнуться рядовые респонденты.

Между тем именно данный вид коррупции наиболее распространён в развитых странах с формально низким её уровнем. Хорошими примерами являются Исландия и Лихтенштейн. Исландия всегда занимала лидирующие места в мировом рейтинге по Индексу восприятия коррупции. Рядовые граждане этой страны довольно редко дают взятки. Однако исландский бизнес активно лоббирует свои интересы через политиков, с которыми представители крупного капитала поддерживают приятельские отношения. При формальном отсутствии взяточничества процветают непубличные, «теневые» схемы распределения контрактов и государственного инвестирования. Махинации банкиров, имеющих политическую «крышу», привели к лавине банкротств и краху национальной банковской системы Исландии в 2008 г. Исландские политики, владеющие «газетами, заводами и пароходами», не брезгуют и уклонением от уплаты налогов. Так, в результате небезызвестного в наших краях скандала с «панамскими документами» в прошлом году вынужден был уйти в отставку премьер-министр Исландии Сигмундур Гюннлейгссон, замешанный вместе с женой в использовании оффшоров на Виргинских островах (хорошо, что Украина не Исландия, у нас отставка – для слабаков и терпил). Совершенно другой тип коррупции процветает в славном Княжестве Лихтенштейн, карликовой европейской абсолютной (с 2003 г.) монархии. В 1990-е-2000-е годы прогремел ряд скандалов, связанных с отмыванием денег через банки Лихтенштейна итальянскими, российскими и колумбийскими преступными группировками. Причём вице-премьер и по совместительству министр финансов Михаэль Риттер был очень даже в курсе дела. Перед нами передовая, европейская форма коррупции, которая не только не предполагает финансовой нагрузки на граждан, но и обогащает их через пополнение государственного бюджета налогами с банковских операций! Естественно, банкиры и политики не забывают и про себя. Но то такое. Кстати, благоприятный финансовый климат в своё время привлёк к Лихтенштейну внимание Виктора Януковича, Николая Азарова и Андрея Клюева. Предположительная схема созданной ими финансовой прачечной как-бы случайно просочилась в сеть на первом, ещё относительно бескровном, этапе Революции Достоинства в декабре 2013 г.

Как видно коррупция как явление повседневной жизни людей отнюдь не показательна с точки зрения её реальных масштабов. Лишён основания и миф о безусловном, абсолютном вреде коррупции. Часто коррупционные практики компенсируют недостатки и прорехи законодательства или же служат средством обхода правил, неприемлемых для большинства.

Можно выделить и другие функции коррупции. Так, в квазисословном обществе вроде украинского взятки представляют собой форму сословной (бюрократической, административной) ренты. В условиях рыночной экономики коррупционная рента выполняет задачу, которую должны были бы обеспечить налоги, но слабое и лишённое общественной легитимности государство неспособно взимать эти налоги законно. Наконец, финансовая коррупция, поставленная на службу национальным интересам, как бы это цинично не прозвучало, способна стать источником повышения благосостояния государства и его граждан (пример Лихтенштейна). В связи с вышесказанным можно, наконец, избежав дискуссии о низком или высоком уровне коррупции в конкретном государстве, характеризовать в качестве оптимального или «нормального» такой уровень и тип коррупции, при котором она помимо обогащения отдельных обличённых властными полномочиями индивидов выполняет и ряд полезных для всего социума функций. Если же коррупция служит только инструментом дополнительной эксплуатации большинства в интересах небольшого правящего меньшинства, то она дисфункциональна, вредна, убийственна для страны, вне зависимости от того высок или низок её уровень в соответствии с формальным рейтинговым показателем.

Что до борцунов с коррупцией, у которых во время прочтения данного поста возникла нестерпимая боль в нижней части спины (так называемый баттхёрт), то им следует иметь в виду: отсутствие взяток и честная власть – не одно и то же. Честная власть – это роскошь, которую могут позволить себе только очень богатые и сильные нации. К которым современная Украина, увы, не принадлежит. Кроме того, понятие честного правительства неотделимо от представления о социальной справедливости. О которой, конечно, не приходится говорить при таком колоссальном, ничем не обоснованном неравенстве доходов и собственности как в украинском обществе. Чрезмерное богатство также несовместимо со справедливостью, как и крайняя бедность со свободой.

Общий вывод такой: актуальный уровень коррупции следует рассматривать не с точки зрения нравственных качеств отдельных представителей власти, а в связи с объективными условиями жизни страны – благосостоянием граждан, налоговой системой, расходами на содержание государственного аппарата и его эффективностью, неравенством доходов и т.д. Работа по снижению уровня коррупции требует прежде всего системного изменения этих объективных условий. О том, какие объективные факторы коррупции являются более, а какие менее значимыми, как можно использовать это знание для снижения вредных для общества последствий коррупции – будет позже.