Вознагражденная скромность великого фотографа

Как самоотверженного мастера признали гением мировой фотографии

В Нью-Йорке в Музее Современного искусства (MoMA) до 9 апреля проходит выставка  классика мировой фотографии, пионера городской фотографии и одного из самых моих любимых фотографов – Эжена Атже (1857 - 1927).

История Эжена Атже –  это своеобразная “сказка“ о превращении скромного трудяги в знаменитейшего фотографа. Как говорят, если бы Эжен Атже не был правдой, его стоило бы выдумать. Его биография контрастирует с “маркетинго-ориентированными“ легендами современных художников-брендов и еще раз подтверждает тот факт, что время расставляет все по своим местам.

Наследие Атже - более десяти тысяч негативов c поэтическими видами Парижа, за которые борются лучшие музеи мира. Благодаря самозабвенному Атже мы видим и знаем Париж «повседневной жизни», дающий живое представление об облике города, каким он был 100 лет назад. Оценили это наследие только спустя 40 лет после смерти фотографа.

Эжен Атже начал фотографировать в 1898 году, когда ему было уже 42 года. Тогда это была совершенно новая, но при этом уже популярная профессия, которая тем не менее не принесла Эжену ни материального благополучия, ни социального престижа. Всю жизнь он боролся с бедностью, с трудом зарабатывал деньги, но, самое главное – он занимался любимым делом.

У Атже совсем не было амбиций прославится. О его скромности говорила вывеска на фотостудии - “Документы для художников“. Он создавал изображения, затем продавал их художникам, а те по этим снимкам рисовали пейзажи Парижа и окрестностей, не утруждая себя зарисовкой деталей с натуры. Слоган - “Документы для художников“ - и использован для названия выставки в МоМА.

Атже был преданным поклонником старого, исчезающего и ускользающего Парижа предшествующей эпохи. Современные для того времени сооружения мало его интересовали: ни на одном из его снимков нет, например, Эйфелевой башни.

Эжен запечатлевал красочную контрастную городскую среду, парки, дома, церкви, внутренние дворики, лестницы – объекты порой самые что ни есть обычные и обыденные. На его снимках можно увидеть и парижан, обычно самых простых сословий: уличных лоточников, мелких торговцев, мусорщиков, нищих и даже проституток. Ряд работ Атже посвящен ярмаркам и народным праздникам в различных районах столицы. А настоящей страстью Атже были витрины магазинов, в которых его манили сюрреалистические манекены.

Атже последовательно и дотошно строил свою работу по принципу “фотографических серий“ – целенаправленно создавал архив, который не раз пригодился позже. Самой значимой серией стала созданная по заказу Исторической библиотеки съемка “Топография старого Парижа”. Она посвящена старым кварталам и постройкам, исчезающим с лица города из-за реконструкции Барона Османа и из-за обновлений города после Первой мировой войны. Эта серия многократно уже выставлялась на суд широкой публики.

Его работа была достаточно изматывающей. Атже целыми днями носил за собой по Парижу тяжеленную камеру, которая  была уже достаточно примитивной на то время - с простым и не очень резким объективом и навсегда прикрепленную к штативу. Со временем Эжен Атже стал достопримечательностью. Каждый день с раннего утра его можно было увидеть на мостовых города в черном плаще, с черным покрывалом и с громоздкой камерой. Его показывали туристам и называли “Папашей Атже“.

Мастер гордился своей профессией. Но никогда не называл себя фотографом. Незадолго до своей смерти Атже знакомится с уже тогда известным американским фотографом Ман Реем. Последний восхищается работами Атже. Он иллюстрирует ими один из номеров журнала “La Révolution surréaliste“, но Атже просит (!) не указывать его имя в подписях к фотографиям, аргументируя, что “это всего лишь документы и ничего более“.

Оригинальные принты, напечатанные самим Эженом Атже, интересны тем, что он использовал практически не применявшуюся с конца XIX века альбуминную печать (на основе смесь яичного белка и соли или же хлористого алюминия). Позже фотограф стал наносить на принты воск, чем добивался самых разных оттенков желтого цвета, вплоть до шоколадного. После смерти фотографа стало настоящей проблемой сделать отпечатки с его негативов – новые виды печати лишали снимков присущего ранее шарма.

После смерти Атже ассистентка Ман Рея Беренис Эббот, которая приобрела большую часть архива умершего фотографа, организовала выставку его работ, а также опубликовала о нем ряд статей. На протяжении десятилетий Эббот систематизировала творческое наследие фотографа, а в 1968 году благодаря ее усилиям нью-йоркский Музей современного искусства (МоМА) приобрел значительную часть архива Эжена Атже. И так – только спустя сорок лет после своей смерти – Эжен Атже стал знаменит. “Атже – это наш Моцарт, единственный величайший фотохудожник“, – скажут в фильме ВВС “Гений фотографии“ (2006).

Мы так привыкли к активной пропаганде и безудержному пиару современных фотографов и художников, мы очень привыкли к самовосхвалению и самолюбованию незрелых и несерьезных “творцов“, мы привыкли и к непрерывному и навязчивому появлению новых “звездных“ имен.

А вот Эжен Атже учит нас другому. Да здравствует скромность!