Рассказ.
- А вот и улица
Советов, 46,- сообщил таксист, лихо припарковывая зеленый «жигуленок» у
трехэтажной бетонной коробки с грязными окнами. У входа плотно кучковались
курящие мужики. Со всех сторон подтягивалась молодежь.
Я сунул таксисту
полтинник и смешался с толпой. На меня оглядывались недоверчиво, но красная
куртка помогла сымитировать классовую близость. Одна девчонка даже подмигнула.
У входа пускали
по списку. Поставив галочку напротив моей фамилии, бородатый вахтер сказал
подняться на второй этаж в приемную.
– Свет нам
отключили. Не споткнись в коридоре, сынок! – предупредил он.
Пол в коридоре
действительно был какой-то неровный. Посреди лестницы разляглась чудовищно
лохматая дворняга. Я ее переступил, стараясь не тревожить собачий сон.
В приемной с
десяток людей о чем-то спорили, их возбужденные голоса были слышны на весь
этаж.
– Все отменяется.
Точка. Вот каталог горячих путевок, лучше уделите внимание ему,– твердил один
голос.
– Но люди
собрались! Сегодня же праздник, день солидарности трудящихся! – возражал другой
голос.
Я решительно
открыл дверь и погрузился в накуренную атмосферу пота, спирта и скандала. Один
из пролетариев меня узнал. Пожал руку, представил товарищам:
– Это вот
политтехнолог из Киева. Его пригласил Михаил Семенович...
При упоминании о
кандидате в приемной стало очень тихо.
– Кстати, где он?
– осведомился я.
– Погиб.
Михаил Семенович,
60-летний председатель независимого индустриального профсоюза и популярный
местный политик, скончался в городской клинической больнице в три часа утра.
Его тело, изувеченное побоями, обнаружили соседи по подъезду.
– Говорят, там валялись
куски арматуры с пятнами крови,– пробубнил нетрезвый мужичонка в изъеденном
молью пиджаке со значком Партии регионов на лацкане. На него почему-то шикнули.
Соратники Михаила
Семеновича сидели передо мной в сигаретном дыму, кто в кресле, кто на
подоконнике, кто прямо на столе и обсуждали, как объяснить трудящимся отмену
первомайского митинга. Митинг был приурочен к выдвижению главы профсоюза
кандидатом в народные депутаты. Теперь, разумеется, ни о каком выдвижении речь
не шла.
– Проведите
траурный митинг,– предложил я.
На меня
посмотрели, как на сумасшедшего:
– А кто будет
платить?! Идейных у нас человек двадцать, соберемся и помянем. Остальное нам не
по карману.
Вот оно что.
Кидалово!
– Смотрите: сцена
организована, молодежь подтянулась,– спокойно объяснил я,– Это все расходы. За
все Михаил Семенович обещал заплатить наличными.
– Но ведь митинга
не будет. Мне кажется, вы, как честный человек, должны вернуть задаток, потому
что нашему профсоюзу даже нечем платить за свет! – выпалил заместитель
покойного.
Члены президиума
закивали головами. Я сплюнул и вышел, хлопнув дверью.
Псина все так же
мирно похрапывала на лестничной площадке. Вахтер продолжал бдительно нести
службу у вертушки при входе, попивая зеленый чай.
– И давно вам
отключили свет? – поинтересовался я.
– Вчера вечером,–
ответил вахтер,– Мне звонят со станции и говорят, что будут отключать свет.
Мол, вы же не возражаете. Я говорю: еще как возражаю, мне хочется на службе
телевизор посмотреть, да и Михаил Семенович работает! А мне в ответ: по
договоренности с вашей бухгалтерией отключаем. И отключили. Хотя я пытался
объяснить, что это какая-то ошибка.
Я вспомнил
последний разговор с Михаилом Семеновичем. Он набрал меня по скайпу в пол
двенадцатого, сказал, что будет работать над своей речью всю ночь и попросил дать
телефон моего спичрайтера для консультаций.
– Серега, Михаил
Семенович тебе звонил? – сразу же консультируюсь у спичрайтера.
– Да. Ему нужен
был лозунг для политической кампании.
– Что за
кампания?
– За справедливую
оплату труда. На митинге он собирался рассказать, что доля зарплаты рабочих в
цене товаров, которые производятся на округе, составляет меньше трети. Причем
почти половина фонда оплаты труда уходит на обязательные отчисления. В
результате государство больше получает налога на добавленную стоимость, чем
рабочие – зарплаты. Поэтому он предлагает на этикетке каждого товара печатать
процент реально выплаченной трудящимся зарплаты в цене производителя. Чтобы трудящиеся
покупатели могли бойкотировать товары кровопийц-эксплуататоров, которые за
гроши эксплуатируют наемный труд. Как-то так.
– Вижу, ты ему
помог с жесткими формулировками.
– В основном это
его формулировки. А мой слоган был таким: «Жадным олигархам – народный
бойкот!».
– Гениально, как
всегда. Ну, будь здоров.
Я сделал еще пару
звонков, и у входа в профсоюз меня ждала стайка студенческих десятников.
– План акции
меняется,– объяснил я,– Сейчас мы все выходим прямо на улицу и идем колонной в
центр города. Кричалка такая: «Расследуйте политическое убийство!».
Молодежь
дисциплинированно выстроилась и пошла за мной по дороге, а я орал в мегафон:
– Расследуйте
политическое убийство! Расследуйте политическое убийство! Расследуйте
политическое убийство!
Та девчонка,
которая с утра мне подмигивала, начала без подсказки потрясать кулаком в небо.
Остальные азартно подхватили этот жест.
Встречные машины останавливались
и одобрительно гудели. Подходившим ментам я показывал заявку на проведение
акции, даже не останавливая колонну. Оперативно перекрыть наше движение им не хватило
пороху.
На площади Советских
Космонавтов мы еще покричали свои требования под районной администрацией. К нам
вышел на переговоры краснощекий пацанчик в костюмчике и заявил:
– Расходитесь,
никакого убийства не было. Несчастный случай. Трое свидетелей подтвердили, что
человек упал с лестницы, напившись горилки перед митингом.
Толпа засвистела.
Я крикнул в мегафон:
– Дайте угадаю:
никакой окровавленной арматуры не было, а ваши свидетели – купленный президиум
профсоюза, который сейчас всей бандой собирает чемоданы и едет в теплые края!
Пацанчик дико
повертел глазами и убежал. Через пять минут мне позвонили с нераспознанного
номера.
– Кто это?
– Председатель
администрации с вами говорит. Зайдите ко мне, пожалуйста.
Я подозвал
активную девчонку, сказал ей оставаться за старшего и вошел в административное
здание.
Меня ждали. Двери
приемной и кабинета председателя были открыты. Толстяк председатель завел меня
в комнату отдыха, закрыл дверь и сказал:
– Мы не
заинтересованы в том, чтобы вокруг инцидента с Михаилом Семеновичем поднимался
шум.
– Еще бы! Вы его
устранили, когда узнали про отличную популистскую кампанию по справедливой
оплате труда. Я бы предположил, что вы хотите украсть эту идею у покойника,
если бы не знал, что ваша жена владеет тремя крупными предприятиями в районе. И
числится директором еще одного, государственного, стремительно разваливающегося
с явным намеком на приватизацию. Я слышал, что ваш брат, прокурор района,
закрывает глаза на массовую невыплату заработной платы работникам предприятия
вашей жены. В такой ситуации борцы за права трудящихся вам очень неудобны. Тем
более, что вы тоже будете баллотироваться в депутаты и наверняка вы свято
уверены, что вашие рабочие должны отдать свои голоса именно вам.
Председатель
присел на диван и предложил мне тоже присаживаться.
– Чего вы хотите?
– Те люди,
которым вы заплатили за развал профсоюза и устранение конкурента, пожлобились
оплатить мои расходы.
– Мы решим этот
вопрос.
Я назвал ему
сумму. Ровно в три раза больше, чем было оговорено с Михаилом Семеновичем.
Председатель,
даже не моргнув глазом, распорядился по телефону принести наличные.
– Кстати, ловко
работаете,– похвалил он,– Мне нужен такой человек.
– Расплачусь со
студентами, потом подумаю. Я сообщу вам о своем решении.
Что и говорить,
предложение было заманчивым. Смущало одно: как работать на убийцу? Размышляя об
этом, я решил переночевать в городе. А на вечер пригласил в ресторан ту
девушку, которая подмигивала с утра.
Ее звали Наташа.
Черненькая, курносая и немного близорукая. Дочь инженера и учительницы, учится
на инженера. Отец получает минимальную зарплату, мать уволили с работы в связи
с сокращением. Бабушка умерла последней лютой зимой от простуды, когда
отключили отопление – хотя счета выставляли за полный обогрев, как в аду.
Любит читать
стихи Лины Костенко. Ездила в Киев поступать на филологический и не поступила,
потому что отказалась дать взятку.
С ней было
приятно весенним вечером.
Утром я проснулся
один в гостиничном номере и недосчитался тысячи баксов в кошельке. Остальные
вещи не тронула, как и кровавый гонорар от председателя райадминистрации в
спортивной сумке. Было очень обидно, что даже не оставила записки.
«Вот что делает
бедность с людьми» – подумал я, принимая решение. Заказал по телефону такси до
железнодорожного вокзала, взял айпад, открыл свой фирменный бланк пресс-релиза
и начал с заголовка большими красными буквами: «Украинский институт прозрачной
демократии предлагает объявить бойкот жадным олигархам-кровопийцам».
Рубрика "Блоги читачів" є майданчиком вільної журналістики та не модерується редакцією. Користувачі самостійно завантажують свої матеріали на сайт. Редакція не поділяє позицію блогерів та не відповідає за достовірність викладених ними фактів.