Специфика войны на Донбассе в том, что ее юридически вроде, как и нет. А значит, когда боевые действия закончатся, никто никому ничего должен не будет. Боевые действия, унесшие по оценкам ООН более 10 тысяч жизней, по-прежнему именуются в Украине с помощью аббревиатуры с явно политическим подтекстом - «антитеррористическая операция» (АТО). И, что характерно, каждая из сторон воюет со своим мифическим противником:
- Россия войну на Донбассе называет «внутренним украинским гражданским конфликтом», но при этом в военном плане оказывает поддержку одной стороне, а торговые отношения поддерживает и с самопровозглашенными республиками, и с Украиной.
В международном сообществе каша с дефинициями этого конфликта еще больше. Войну не называют ни российско-украинской (чтобы не драконить Москву), ни гражданской (в угоду Киеву), а ограничиваются абстрактным War in Donbass. Правда, сепаратистов самопровозглашенных республик называют Pro-Russian insurgents, что, собственно, ни у одной из сторон протеста не вызывает. Кстати, одна из расшифровок слова «инсургенты» - это «вооружённые отряды гражданского населения, противостоящие властям», а в Венгрии до 1848 года «инсургентами» назывались члены народного ополчения, которое созывал король своим указом для защиты страны.
ДНР и ЛНР изначально позиционировали себя как пророссийские образования, чья конечная цель – вхождение в состав России.
Некуда бежать
Главный парадокс войны на Донбассе – в том, что она бесперспективна для всех ее участников, за исключением разве что внешних игроков. Для США – это один из инструментов давления на Россию. В то время, как для России - это инструмент давления на Украину. Но если для Вашингтона украинские издержки сравнительно незатратны, то Москва, подточенная санкциями, на содержание республик ежегодно тратит болезненные для себя 5-6 млрд. долл. в год.
И совсем другая картина вырисовывается у непосредственных участников конфликта. Сторонники ЛДНР, прямо скажем, в 2014-м представляли себе несколько иную промежуточную картину своего восстания, которую рассчитывали получить по итогам своей борьбы. Программа-минимум представлялась в виде проведения красочных референдумов наподобие крымского и торжественного вступления в состав РФ. Программа-максимум – расширение территории до границ Новороссии, все с тем же итоговым вхождением в состав России.
Но в результате обломились все варианты, а сама ЛДНР представляет собой осколок от Донецкой и Луганской областей с прерванными хозяйственными коммуникациями, разбитой инфраструктурой и непризнанным никем (за исключением Южной Осетии) официальным статусом. Будущее у республик туманное и в среднесрочной перспективе радужная картинка не прорисовывается. По факту же мы имеем «приднестровизацию» конфликта вместе с ползучей российской паспортизацией населения.
Киевские страдания
В стратегическом плане война на Донбассе совершенно бесперспективна и для Украины. Киев сознательно отказался от политического урегулирования конфликта, превратив войну в бездонный источник теневого заработка, а также фактор внутренней политики. Для решения текущих политических задач это работает, позволяет население держать в тонусе, а наиболее радикальных пассионариев настраивает на «борьбу с внешним агрессором», отодвигая внутреннюю повестку на второй план.
Но это взгляд на войну с точки зрения временщиков и конъюнктурщиков. В глобальном срезе Киев делает все возможное, чтобы уничтожить даже самую минимальную лояльность населения Донбасса. Гипотетически можно предположить, что люди с оружием вдруг одномоментно покинут ЛДНР и украинские войска беспрепятственно возьмут под контроль российско-украинскую границу. Вне сомнений, над всеми официальными зданиями Донецка и Луганска будут подняты украинские флаги, приезжие активисты раскрасят все мосты и заборы в желто-синий двуколор, снесут все памятники Ленину и советским деятелям, детей в школах обязуют ходить в вышиванках, а по центральным проспектам донбасских городов периодически начнут проводить факельные парады последователи Бандеры.
Но помимо всей этой сакральной атрибутной мишуры, Киев получит в довесок еще и предельно нелояльное население, и криминально-милитаризованный регион с разрушенной инфраструктурой. В Украине снова возродится зонально-региональное противостояние по линии «запад – восток», которое при любых сравнительно честных и демократичных выборах помножит на ноль все «здобутки майдана».
Иными словами, военное решение донбасского вопроса лишь трансформирует конфликт в формат перманентного гражданского противостояния. Противники власти и Майдана получат массовое электоральное вливание своих сторонников, а для «патриотов» образ врага все больше начнет персонифицироваться с центральной властью. В АП этот сценарий также прекрасно видят, потому война и превратилась в бесконечный процесс.
Минские договоренности
Именно поэтому власть и большинство парламентских фракций сделали все, чтобы превратить Минские соглашения всего лишь в словесную казуистику. Сами по себе договоренности, подписанные в разгар сражения за Дебальцево, не хороши и не плохи – это обычный мирный договор, предполагающий серьезные политические уступки со стороны всех противоборствующих сторон.
Другое дело, что их умудрились демонизировать для внутреннего потребителя сразу по нескольким направлениям. Первое направление – соглашения вредны, потому что якобы «не отвечают украинским интересам». При этом, используется манипулятивный прием - между интересами Украины и интересами Порошенко/Турчинова/Гройсмана и Ко обязательно ставится знак равенства.
Второе направление – идейным автором Минских соглашений является Виктор Медведчук, соответственно, они якобы работают на интересы Кремля. Еще одна типичная болезнь зараженного неандертальской категоричностью украинского общества, в котором любое иное суждение давится силой и набором клише. Медведчук - враг, потому что он имеет контакты с руководством России, а курс на Европу он критиковал еще при Януковиче. А раз он является идейным оппонентом, значит, не может предложить ничего хорошего, даже если такая пропаганда противоречит элементарным фактам. Например, Медведчук в одиночку вернул домой более 400 украинских пленных, в то время как власть и «побратимы» просто забыли об их существовании. Но что характерно, за рамками украинской ТВ-аудитории, Порошенко, Климкин и персонажи помельче заявляют о том, что Минским соглашениям нет альтернативы. И авторство Медведчука их не смущает.
Единственная причина, почему Минск-2 не работает – это отсутствие механизма давления международного сообщества на подписантов договоренностей. Коллективный Запад, равно как и Россия, могут выражать «озабоченность», «взволнованность», имеют право «высказывать обеспокоенность» и «продолжать анализировать информацию», а также «призывать неукоснительно соблюдать дух и букву» Минских соглашений. Но никаких механизмов влияния на подписантов у внешних гарантов нет, а потому и договор соблюдается понарошку.
Хотя именно Минские соглашения наиболее характерно отвечают на такие вопросы, почему в Киеве второй раз образовался майдан, почему для одной части населения он стал сакральным явлением, а другая часть общества его категорически не поддержала. Вопросы языка, культурной идентификации, местного самоуправления – это все отображено косвенно или прямо в Минских соглашениях и это все требует внутриукраинского переосмысления и последующего соглашения.
Другое дело, что все народы и общества разные. Одним для заключения обновленного общественного договора достаточно аргументации сторон, экспертной среды и внутреннего волеизъявления своих сограждан. Другие к таким же выводам приходят через войну и взаимное самоуничтожение. Украинцы оказались чуть ближе к суданцам и шри-ланкийцам, чем к швейцарцам и бельгийцам. А потому и в следующие три года вполне вероятно, что война на Донбассе не закончится.