Мало что так способно демотивировать, мало что так способствует апатии и ощущению, что все пропало, как результаты многих социологических исследований.
Посмотришь — и руки опускаются. Когда в очередной раз оказывается: вот тут провели опрос, а российские граждане любят Путина и доверяют пропаганде; готовы голосовать за Единую Россию; верят, что все проблемы экономики связаны с кознями Запада; и, конечно, соглашаются с тем, что Алексея Навального никто не травил, и вообще он сам на кухне сварил «Новичок», которым его потом намазали в Германии — причем, если буквально воспринимать данные опросов, то многие граждане соглашаются со всеми этими точками зрения одновременно. Ну как тут не начать расстраиваться!
Давайте разберемся, что не так со многими российскими соцопросами, и почему часто эти данные не стоят такого внимания и уж точно из-за них не надо расстраиваться, опускать руки и отказываться от борьбы.
1. Слишком часто данные социологических опросов в России используются как инструмент пропаганды. Это подрывает доверие к ним в целом. Например, государственные и окологосударственные социологические конторы, такие как ВЦИОМ или ФОМ, обычно довольно точно предсказывают официальные результаты федеральных выборов. Разве это плохо? Ну да, ведь это фальсифицированные результаты.
Математически доказано, что на всех последних президентских и госдумских выборах за Единую Россию или Путина докидывали примерно по 10-15 млн голосов; это, грубо говоря, 10-15 процентных пунктов. То есть, если, скажем, ЦИК дает Единой России 50%, то настоящий, честный социологический опрос должен был бы видеть у Единой России 35% — столько людей сказали бы, что собираются голосовать за ЕР в опросе. И, скажем, у социологической службы ФБК, когда она делала опросы перед выборами в Госдуму 2016 года или перед президентскими выборами 2018 года, так и получалось. Но ВЦИОМ тютелька-в-тютельку попадал в те цифры, которые потом озвучивала Элла Памфилова...Как это возможно?
Понятно, зачем это делается — таким образом, с помощью придворной социологии, пытаются повысить доверие к работе ЦИК. Мол, вот какой был прогноз — такой получился и результат, значит все верно. Но когда обман разоблачают, то итог, получается, обратный: полностью разрушается доверие к социологическим исследованиям.
2. Весьма трудно вычленять реальные данные среди белого шума и искажений. Обыватели редко читают мелкий шрифт, а там много всего интересного. Достаточен ли размер выборки? А какая погрешность? А как проводился опрос: по телефонам или, скажем, методом личного интервью? Или вовсе через интернет? У каждого из методов есть свои достоинства, недостатки, погрешности. Профессиональные социологи во всем мире, не только в России, ведут профессиональные дискуссии: вот чтобы получить сбалансированную выборку при телефонном опросе, в какой пропорции надо звонить на сотовые и на домашние телефоны? 90 к 10? 80 к 20? А при поквартирном обходе как смещается выборка из-за того, что люди, которые открывают двери и охотно разговаривают с интервьюером могут в среднем отличаться от тех, кто двери не открывает? Это все важные и непростые научные вопросы (и не на все эти вопросы есть готовые ответы).
Но все эти тонкие дискуссии о методах исследований остаются за кадром того, что об опросах пишут СМИ. Там все проще: было 16%, стало 13%, ооооо, рейтинг упал! Пиши пропало! А тот нюанс, что погрешность опроса была 4% — и, стало быть, статистически 16% и 13% никак не отличаются — уже никто не прочитает. Что уж говорить про тонкости с методиками опросов, с качеством выборки и так далее...
3. Социологические методы сами по себе далеко не всесильны. Опять же: вот даже в Америке, где конкурируют высокопрофессиональные и очень дорогие социологические службы, из года в год продолжается дискуссия — а почему тут ошиблись? А почему здесь не смогли предсказать? Что еще надо поправить? И все равно идеально не получается — потому что у любых измерительных инструментов есть разумные ограничения. Детским термометром нельзя измерить температуру кипящей воды, ну просто его шкала для этого не подходит. Если игнорировать эти ограничения и пытаться применять инструменты не по назначению, получится ерунда.
Яркий пример: весной 2013 года мэрия Москвы измеряла рейтинги политиков: выяснили, что рейтинг Собянина 67%, а рейтинг Навального — 3%. Решили воспользоваться этим, чтобы, допустив Навального на мэрские выборы, устроить ему показательную порку. Не учли одного: что этот рейтинг не принимал во внимание избирательной кампании, умения и возможности кандидатов вести агитацию. Что у Собянина была 100% узнаваемость и поэтому его рейтингу было некуда расти, а рейтинг Навального рос по мере того, как наши волонтеры рассказывали о нем москвичам.
Наконец, не учли того, что в межвыборный период избиратели воспринимают вопрос о политиках как вопрос о некоем абстрактном отношении. Грубо говоря, один и тот же вопрос об одобрении Собянина до назначения выборов в голове избирателя звучал примерно так: «ну в целом меня устраивает, как дела в Москве идут или нет?», а когда дело пошло ближе к дню голосования, абсолютно тот же самый вопрос избиратель интерпретировал совсем иначе: «ну а серьезно, я готов за этого человека поставить галочку, чтобы он еще пять лет воровал?».
4. Очень часто данные сопровождаются неточной, непрофессиональной интерпретацией. Вот скажем, послушайте такие вопросы. «Доверяете ли вы политику Путину?», «Какому политику вы доверяете больше всего?», «Проголосовали ли бы вы за Путина, если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье?», «Назовите 3-4 политиков, деятельность которых вы больше всего одобряете?» — звучат похоже, правда? Но измеряют абсолютно разные параметры. А когда начинают одно с другим сравнивать, а еще и сопоставлять и пытаться делать глубокомысленные выводы о динамике политических настроений — получается кошмар и каша.
5. Ну и, конечно, нельзя не учитывать и чисто российскую специфику. Увы, чем дальше раскручивается маховик репрессий, тем больше люди просто боятся откровенно отвечать. Не суть важно, государственному или независимому социологу. Или боятся отвечать искренне, или отказываются разговаривать вовсе. Бывает так, что при телефонном опросе для того, чтобы получить одну анкету — то есть довести разговор с одним респондентом до успешного конца — надо сделать несколько десятков звонков. Понятно, что это тоже приводит к значительным искажениям в итоговых данных.
Короче говоря. Безусловно, нас всех интересуют рейтинги, тренды, предвыборные прогнозы и так далее. Но никогда не стоит относиться к результатам социологических исследований — даже к тем, которые проводятся добросовестными исследователями с хорошей репутацией — как к чему-то, что выносит окончательный приговор и скрепляет его печатью.
Надо читать мелкий шрифт, надо интересоваться контекстом, погрешностью, размером выборки и прочими ограничениями, и понимать, что мы всегда имеем дело с приблизительными данными, которые могут только намекнуть на то, как на самом деле устроена политическая реальность. Намекнуть, и подсказать пути ее изменения. Именно так мы относимся к данным опросов, которые проводим сами: мы довольно редко их публикуем, зато сами много размышляем над ними и ищем в них не поводы для расстройства, а подсказки относительно путей, по которым можно идти вперед.
С социологией-то все в порядке: это наука, опирающаяся на математику. Но, как это часто бывает, не очень в порядке все с теми, кто пытается из науки делать инструмент пропаганды и обмана. Не ведитесь на обман!
***
Рубрика "Блоги читачів" є майданчиком вільної журналістики та не модерується редакцією. Користувачі самостійно завантажують свої матеріали на сайт. Редакція не поділяє позицію блогерів та не відповідає за достовірність викладених ними фактів.