Север Кореи и украинские когнитивные ошибки

Нигде и никогда невозможно более наглядно увидеть, как работают когнитивные диссонансы, если не пытаться попробовать рассказать по приезду в Киев увиденное в Корейской Народно-Демократической Республике.

Нигде и никогда невозможно более наглядно увидеть, как работают когнитивные диссонансы, если не пытаться попробовать рассказать по приезду в Киев увиденное в Корейской Народно-Демократической Республике. Я уже давно привык к тому, что никто здесь не верит рассказам ни о целых кварталах небоскребов в корейских городах, ни об автомобильных пробках в Пхеньяне, ни о экспорте продовольствия, ни о росте ВВП на 4-10% годовых, несмотря ни на какие санкции. По версии многих моих соотечественников, северные корейцы должны с утра до вечера ходить строем, жить в землянках и питаться древесной корой. В эту картину мира не очень-то вписывается корейская ракетная и космическая программа, но остальные постулаты остаются неизменными. Вместо критического анализа я часто слышу аргументы, делающие дискуссию невозможной в принципе. Зачастую приходится выслушивать много весьма неприятного и неожиданного о моей персоне, начиная от вопросов «за сколько продался северокорейскому КГБ», и до откровенного сочувствия, как к простаку, которого поводили по «потемкинским деревням». Расстаться с устоявшейся картиной мира, человеку, видимо, действительно очень тяжело.

Украинский потребитель газетной продукции — существо вообще крайне неблагодарное: он одновременно может последними словами ругать текст Мостовой, размещенной на первой странице «Зеркала недели», и восхищаться текстом Горбулина, напечатанной на второй. Также условный украинец безоговорочно верит некоему американскому листку, когда тот пишет запредельные ужасы о Северной Корее, вроде расстрелянных из гранатометов оппозиционеров или отрядов камикадзе с атомными бомбами в заплечных рюкзаках. Когда тот же самый листок пишет о том, как кто-то на «Южмаше» отправляет в Пхеньян (через Россию?) ракетные двигатели 60-х годов, из которых там монтируют что-то несбиваемое никакой ПРО, тот же условный условный украинец справедливо называет это «бредом». Заметим, что в таком случае разница между правдой и ложью зависит не от объективного анализа, а лишь от источника: в первом случае мы имеем дело с информацией, вброшенной Южной Кореей, которая, будучи союзником США, воспринимается нами, как естественный друг («нашим странам нечего делить»), а во втором мы имеем дело с информвбросом нашего извечного врага — России.

Отвлекаясь от корейской темы, отмечу, что по такому же принципу построены российские ток-шоу, где давно уже обсуждаются не те или иные тезисы, а их авторство. И даже если речь идет о весьма здравой мысли, но озвученной «нерукопожатым» или «белоленточником» и т. п. - дискуссия по ней уже является априорно невозможной. Здесь есть что-то от дуэльного кодекса, который предусматривал поединки лишь между равными, но сейчас не будем в это углубляться... Вернемся к теме о совершенно разных оценках совершенно одинаковых поступков. Зачем-то мы разорвали договор о взаимных поездках граждан между Украиной с КНДР — при том, что благодаря нашей дипломатии Украина долгое время оставалась одним из двух государств в Европе, безвизовой с Пхеньяном. Да, теперь не каждый турист рискнет ехать получать в Москву визу для того, чтобы съездить, например, встретить новый год на сверховременном лыжном курорте Масикрен, или отправить детей в лагерь Сондовон. Зачем это было нужно? Говорят, что это наш ответ за то, что Пхеньян не поддержал в ООН резолюции ООН по Крыму. Но не странно, ли, что точно также резолюцию не поддержала и Беларусь, на отношениях с которой данный факт никак не отразился.

Более того: последний визит Лукашенко в Киев был обставлен очень пышно, украинский президент обнимался с белорусским коллегой у трапа самолета, а те самые непримиримые к КНДР аналитики начали на полном серьезе прогнозировать, как мы вместе с Бацькой дадим по зубам москалям. При том, что проводимые в Беларуси совместные учения «Запад» несут для Украины угрозу намного более реальную, чем вся Корейская Народная Армия вместе взятая. По мере смены векторов у одного духовного авторитета, человек, страдающий когнитивным диссонансом скорее сменит авторитета, чем свои устоявшиеся взгляды. В свое время чуть ли не главным демиургом мифов о Северной Корее для постсоветского пространства был петербургско-австралийский кореевед Андрей Ланьков. Он нашел очень хорошего читателя для своего творчества — сноба, который, прочтя популярную книгу, априорно считал себя экспертом по КНДР, и активно-бездумно цитировал ланьковщину на либеральных форумах. Подобное некритическое восприятие авторитета во все века помогало иметь свой хлеб с маслом широкому спектру писателей в стиле альтернативной истории — от Виктора Суворова-Резуна до Олеся Бузины. По мере изменения ситуации на Корейском полуострове (или по мере оттеснения автора от сотрудничества с южнокорейскими пропагандистскими структурами, если угодно) живой журнал Ланькова постепенно эволюционировал из проюжнокорейского рупора в просеверокорейский. Думаю, автору сочинений типа «Неформальная история Северной Кореи» было достаточно трудно разорваться между озвучиванием устаревших постулатов и объективной реальностью, и то, что он выбрал второе — поступок по-своему мужественный. Но когда американские авианесущие соединения, отправленные Трампом «огнем и яростью» стереть пхеньянский режим с лица земли вдруг исчезают из информационного поля, а затем обнаруживаются где-то южнее Австралии, все труднее отрицать, что товарищ Ким Чен Ын выигрывает в противостоянии с Америкой. Интересен же нам не Ланьков, а его многочисленные высоколобые адепты. Разочаровавшись в бывшем своем кумире, наши доморощенные «пхеньянологи» отнюдь не изменили своих взглядов, но сменили «гуру». Теперь они массово бросились смотреть фильмы некоего Виталия Манского о КНДР, исполненные в новом, но многообещающем жанре «развесистый женьшень». Потому что, если для ученного все-таки выдача маразма за реальность окончится крахом всей репутации, то кинематографист — это же художник, который просто «так видит».

Я знаю, что мне это напоминает. Это — мои школьные восьмидесятые годы и бытовавшее тогда у советских людей расхожее представление о китайцах, как о неких - будем уже говорить прямо - истеричных дегенератах, воюющих с воробьями и неспособных на создание чего-либо более сложного, чем трехлитровый термос. В этом представлении советские люди были единодушны. Представление рабочего класса о Китае формировалось шуточной песенкой о китайцах, которые «плошечку риса зажав в кулаке Мао портреты несут», китаеведческие же запросы интеллигенции полностью удовлетворялись песней Владимира Высоцкого «Хунвэйбины». И это представление было таким устойчивым, что пережило и Брежнева, и перестройку, и девяностые и даже сейчас существует в остаточных своих формах — несмотря на то, что КНР сделала такой рывок, что доганять ее придется десятилетиями. И мне почему-то кажется, что так произойдет и с Народной Кореей: за ухмылками и невосприятием действительности мы просто незаметим, как и эта страна оставит нас позади. Но даже этого мы не заметим из-за несоответствия между действительностью и нашими представлениями о ней. Кстати, если уж вспомнили о Китае, то ситуация времен культурной революции в нем складывалась зеркальная: страна тем более погружалась в хаос, чем больше представляла себя великой. И нужен был гений Дэн Сяопина с его лозунгом о практике, как критерии истины, чтобы повернуть ситуацию вспять.

Что-то подобное мы наблюдаем и в современной России, где телевизионная картинка все более расходится с реальностью, хотя еще и не достигла закритических форм — к этом состоянию она подойдет лет через десять или больше. В принципе, это их проблемы, и надеюсь за тем, как русские будут решать свои проблемы, мы будем из-за двухметровой стены и долгожданного рва с крокодилами. Меня только беспокоит, что их тезис «Украина вся замерзнет без российского газа» настолько же безумен, как и наш «КНДР умрет с голоду под американскими санкциями». Что некритичность у нас столь же сильна, как и у них. Что представления о том «как есть» подменяются представлениями «как должно быть». Таких примеров я могу назвать массу, просто случай с КНДР для меня лично более вопиющ. Вот некоторые из них: «Порошенко хороший, потому что Саакашвили — плохой», «в стране алкоголизм, потому что пиво ночью продают», «если продавать жетоны метро по одному в руки, все перейдут на карточки». Устоявшиеся представления о политике США и Евросоюза относительно Украины тоже далеки от реальности, но вряд ли имеют шанс ближайшим временем измениться в массовом сознании. Это не просто забавные факты: коллективное заблуждение заставило зачем-то широкий спектр чиновников от нардепа Лещенко и до посла Чалого включиться в американские выборы на стороне откровенно русофильной авторши термина «перезагрузка» Хиллари Клинтон. Результатом чего стал как дипломатический провал Украины, так и вполне ощутимый материальный урон. Потому что в какой-то мере нынешние поставки пенсильванского угля для нашей страны — расплата за глупые посты отечественных политиков и чиновников в твиттерах. Вопрос о коллективном Дэн Сяопине является самым насущным в украинских реалиях. А Корейскую Народно-Демократическую Республику уже за то любить следует, что она ум в порядок приводит.