Все это происходит на наших глазах

За каждой сломанной приговором по московскому делу судьбой стоят еще многие и многие жизни

Пожилые матери и бабушки, беременные жены, дети, оставшиеся без средств к существованию, потому что их единственный кормилец брошен в тюрьму для устрашения всех остальных.

Вчера в Москву, по нашему приглашению, чтобы быть свидетелем защиты на процессе своего отца приехала 16-летняя Катя Малышевская. Мы встречали ее на вокзале. Девочку, у которой теперь просто нет кормильца. Мать уволена с работы на ижевском заводе, где с трудом получала 25 тысяч в месяц, у единственного близкого человека - второй жены Эдуарда – двое своих детей, и хотя она помогает, как может, много ли можно разделить на четырех человек из зарплаты педагога в Удмуртии?

Человек в 16 лет не должен вставать в 5 утра, чтобы идти убирать остановки. Подросток должен думать об учебе, а не о том, как заработать себе на хлеб: но, лишившись такой необходимой помощи, думать приходится именно об этом.

Все решится уже в среду на суде: и мы знаем, как решится. Испытавшие невыносимые страдания от якобы упавшей на них решетки автозака полицейские будут врать, отец Кати сядет в колонию на много лет (еще бы, рецидивист), и государство походя, попутно сломает жизнь, которая толком и не успела начаться.

А ведь знаете – я говорил с Катей. У нее хорошая, грамотная речь. В своем 10 классе она читала, например, «Мастера и Маргариту» и просила в Москве, в которой всегда мечтала побывать (но не при таких обстоятельствах!) показать ей булгаковские места и Третьяковскую галерею. Несмотря ни на что – победительница школьной олимпиады по литературе. Несмотря ни на что – вокальный кружок и мечта поступить в вуз на психолога, вырваться из той среды, которая, того и гляди, заест.

Но после суда над отцом на всех этих мечтах будет поставлен крест, потому что времени на занятия, чтение просто не будет: станет необходимым выживать, хоть как-то зарабатывая себе на жизнь.

Все это происходит на наших глазах, стоит лишь чуть навести их на резкость, а не скользить взглядом по пейзажу. «У нас двухкомнатная квартира, – рассказывает Катя в интервью. – Раньше мы жили большой семьей, но тетя уехала куда-то в деревню работать и предаваться своим зависимостям, две ее дочки в детдоме, мать переехала в маленькую комнату, потому что она иногда приводит мужчину, «мужчину головного мозга», с которым она носится, чтобы они могли там уединиться. Бесит невозможно, ссоримся на этой почве. У нас три кошки, три рта, помимо меня и матери. За эту квартиру большой долг. Нам и свет вырубали, жили без света месяцами. Ванна ломалась, приходилось воду носить в тазике, потому что не могли позволить себе ремонт».

Именно на такую жизнь безумное слепое государство, издевательски названное в Конституции социальным, хочет обречь девочку навсегда.

Кстати, знаете, что сказала Катя на вопрос о том, как доехала до Москвы? «Прекрасный поезд, представляете, в нем – раздельный сбор мусора, так здорово». И вот эти три кошки, которых, по ее словам, накормить даже важнее, чем себя.

Это новое поколение: они уже живут в другой реальности – не в той, где ракеты отправляют нас в рай, а где нужно думать, как развивать мир вокруг себя. И если бы власть могла не мешать нашим детям просто быть – но именно этого она и не может.