ПРИМИРЕНИЕ ИЛИ ПЕРЕМИРИЕ?

Нет у нас больше общей истории. Путин ее стер, начав вторжение в Крым. Нет у нас и стратегических общих интересов. С врагом воюют, а не торгуют. Нет у нас с Россией и общего будущего.

Министерство по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц работает над созданием «комиссии по примирению». Об этом заявил замминистра Георгий Тука, который с завидным упорством втюхивает украинцам  «хорватский сценарий», хотя сам толком не понимает о чем говорит.

В понимании Георгия Туки с «хорватскими сценариями» консенсус достигнут и ни у кого больше нет ни одного вопроса: «хорватский сценарий» стал аналогом «Минских соглашений»  как непременного и непреложного атрибута дальнейшего «урегулирования».

Но даже если допустить, что изначально не имеющий ни малейшего отношения к украинским реалиям «хорватский сценарий» (межэтнический и межконфессиональный конфликт, купированный серьезнейшей планировкой военных операций и их комплексным видением хорватскими силами) в его вуковарском аспекте (мирная реинтеграция хорватского Подунавья под эгидой временной администрации ООН, оставившая по себе массу неразрешенных вопросов для местных жителей) может быть решением, то неизбежно возникает другой вопрос: кто в нашем случае является второй стороной, с которой МинВОТ собирается «примирять» украинцев? Россия или ее марионеточные образования?

Закон Украины «Об обеспечении суверенитета Украины над временно оккупированными территориями» дает четкий ответ  — второй стороной является РФ, в том или ином виде ее присутствия: оккупационных администраций, наемнических формирований, солдат и офицеров регулярной армии. Примирение должно происходить с ними? Или все же «диалог» будет выстроен вопреки украинскому законодательству?

Не рано ли зазвучали разговоры о «комиссиях по примирению»?

В той же Хорватии, которая считается МинВОТ эталоном военной и дипломатической мысли, о примирении заговорили после подписания реально работающего договора, обеспечившего не только стабильное прекращение огня, и завершение силовой фазы противостояния как таковой.

Есть ли на сегодняшний день такой договор в активе Украины? Нет! И – более того – его не предвидится до тех пор, пока за стол переговоров не сядет собственно Российская Федерация. Пока это условие не будет выполнено – снова будут только лицемерные заявления со стороны РФ, которая твердит, что никак не может повлиять на ОРДЛО, потому что «ее лидеры ведут самостоятельную политику и всячески самоопределяются».

Да и если проводить сравнение с Хорватией, которое так нравится украинским «голубям мира», опять-таки: прежде чем такой договор был подписан, хорватская сторона показала стратегическое понимание того, какие контрнаступательные операция должна была проводить армия (и, вопреки мнению большинства новоявленных специалистов, речь идет не только о «Буре» и «Молнии», а о целом ряде военных операций, начиная с 91 года) и воплотила свои стратегии в жизнь.

Уже из этих нескольких простых вопросов, на которые у МинВОТ и их коллег по дискурсу нет ответа, явствует, что вся эта риторика направлена не на выход из сложившейся ситуации, а на построение очередных воздушных замков.

Причем все это делается не из простого прекраснодушия и стремления думать о противнике лучше, чем он того заслуживает – это очевидно подготовка к 2019 году как к году выборов в Украине, лейтмотивом которых очевидно станет обещание мира любой ценой.

В ход пойдут самые абсурдные сравнения, что мы уже видим сегодня, все несогласные получат клеймо «агентов Кремля», а у избирателя – силами широкомасштабной медийной кампании — сформируются ложные ожидания относительно длительности войны и перспектив украинского Донбасса в подобных парадигмах реинтеграции.

Чем дольше длится русско-украинская война – тем очевиднее становится, что это надолго и что действующие подходы – попытки называть войну как угодно, только не войной (и имеется в виду не более широкое понятие «конфликт», которое, в свою очередь, тоже употребляется, но не как более широкое, а как менее эмоционально окрашенное понятие, а ставшие столь привычными «АТО\антитерористична операція»), отсутствие военного положення, культ переговоров, которые никуда не ведут   — не работают.

В разговорах о мире нужно помнить несколько вещей:

1) Вернуть единство Украины в модели «на 2013 год» не возможно. Нельзя взять и перечеркнуть годы войны, кровь и страдание людей. Никто ничего не забудет и не простит. Мы находимся в тренде «мемориальной исторической памяти». Поэтому «примирение» и «прощение» не те формулировки, которые примет общество.

2) Перемирие не исключает возобновление войны. Россия не отказалась от политики силового решения конфликтов в Евразии. Война на Донбассе — это «мерцающий конфликт», эскалации которого зависят от геополитических качелей Путина. Будет нужно отвлечь внимание от Сирии или Прибалтики — Кремль начнет наступление на Донбассе и наоборот. Поэтому ВОЙНА ВСЕ РАВНО БУДЕТ! И к ней нужно быть готовыми.

3) Возврат территорий возможен только в качестве успеха комплекса мер военно-политического, дипломатического и экономического характера. И это не «минский процесс» с его «конституционным особым статусом для Донбасса». Это процесс освобождения украинской территории от российских оккупантов и местных сепаратистских банд. Речь идет о ДЕСЕПАРАТИЗАЦИИ региона.

4) Предоставлять гарантии» или вносить в Конституцию изменения о статусе территорий есть смысл только тогда, когда эта десепаратизация состоялась: оккупанты покинули территорию, наказаны бандиты, проведена работа с населением, возобновлен контроль над информационным пространством и украинско-российской границей.

5) Сегодня «договариваться» в Донбассе не с кем. Это недоговороспособные и не самостоятельные персонажи. Они никого не представляют. Разговаривать нужно с Москвой, но при свидетелях. Чем больше свидетелей — тем лучше. И желательно в прямом эфире.

Да, все мы понимаем, что с Россией нужно будет как-то пытаться соседствовать. Но это соседство с врагом, который в любой момент может всадить нам нож в спину.  Это не «добрососедство», «партнерство» или «дружественные отношения». Все подобные термины в отношении РФ девальвировались после 2014 года.

Нет у нас больше общей истории. Путин ее стер, начав вторжение в Крым. Нет у нас и стратегических общих интересов. С врагом воюют, а не торгуют. Нет у нас с Россией и общего будущего. Террористы — не договороспособны.

Поэтому все эти разговоры о «примирении» — это пропагандистские уловки гибрессии против Украины.

Сегодня возможно «прекращения огня», но не «примирение».

Джордж Орвелл говорит нам: пацифизм и вроде бы правильные и весьма привлекательные, но предельно упрощенные лозунги, призывающие к миру сейчас, любой ценой, взамен за территории, подвигают общественное мнение соглашаться с уступками, ведущими не к миру, а к войне. То есть, ради пустых, абстрактных лозунгов мы приносим в жертву и мир и безопасность, получая взамен от диктаторов уверения в стремлении к миру, не стоящие той бумаги, на которой они написаны.

Но вместо того, чтобы на пятом году войны выйти на открытый и честный разговор с обществом – самоназванные «голуби» предпочитают зарабатывать политические очки и предлагать непродуманные решения, называя их панацеей. Но выстраивание ложных предпосылок автоматически ведет к ложным выводам. А ложные выводы отрезают пути к достижению результата, который не равнялся бы самоубийству целого государства.