Цена Савченко — Медведчук и финансирование Донбасса

Вчера весь день в информационном пространстве был посвящен Надежде Савченко, и это неудивительно.

После более чем двух лет в российской тюрьме ее освобождение, хоть и прогнозируемое в долгосрочной перспективе, стало неожиданностью для общественности. Аналитики уже принялись давать прогнозы, что будет происходить в стране с ее возвращением. Эти прогнозы особым разнообразием не отличаются – все как один считают, что Надежда «сожжет сама себя» и ее политическая карьера не продлится долго.   Я уже писал о том, что после возвращения новоиспеченного политика использует тандем Медведчук-Тимошенко на внеочередных парламентских выборах. Пока нет ничего, что противоречило бы этой гипотезе. Но сейчас я бы хотел поговорить не об этом, а о том, что от нас тщательно скрывают, – о настоящей цене освобождения Надежды.   Картинка более чем очевидна: Савченко обменяли на двух захваченных в Луганской области ГРУшников – Евгения Ерофеева и Александра Александрова.   Обмен Савченко крайне важен для украинской власти – это видимая победа, которую можно красиво преподнести на блюдечке как для внутреннего, так и внешнего потребления. Украинцы даже немного попридержали крики о зраде, хотя и нашли ее немало. Чего стоят утверждения, что Надежды мало, надо вот прям сейчас освободить всех остальных украинцев, заключенных российских тюрем. Многие злорадно потирали руки, надеясь, что теперь-то Савченко покажет всем этим политиканам «кузькину мать». Тем не менее, обмен летчицы в общем расценили как «перемогу», что крайне редко встречается в наших краях. Краткое выступление с Порошенко, пресс-конференция без истерик закрепили положительный сигнал, пущенный на внутренний рынок. На «экспорт» ситуация тоже выглядела хорошо. Дипломаты и представители других стран приветствовали безо всяких оговорок освобождение Савченко, так что украинский дипкорпус заслужил несколько очков на свой счет.   Но в этом обмене есть много моментов, скрытых от глаз. Обмен одной Надежды на не очень-то нужных России ГРУшников не может не иметь подводных камней. И уже посыпались версии. Например, бывший губернатор Луганской области Георгий Тука считает, что одно из ключевых требований Кремля при освобождении Савченко – это возобновление Киевом финансирования оккупированных территорий.   То, что Путин не просто так отдал украинскую военнослужащую, было очевидно сразу. В конце концов, не в его интересах сбрасывать такой джокер в это время. К тому же уже многие отметили закономерность, что как только на фронте начинается серьезное обострение, это значит, что у Путина появились новые требования к украинским властям. Этим и можно объяснить участившиеся в последнее время обстрелы без видимых на то причин.   Кроме того, в Украине прошел практически незаметным тот факт, что Кремль, сообщая об обмене, подчеркнул особую роль Медведчука в этом процессе. А ведь именно этот человек лоббирует интересы Москвы в Украине и доносит позицию Путина до первых лиц нашей страны. Медведчука опять настойчиво вводят в игру, а это значит, что не подконтрольные Украине территории пытаются усадить на шею Киеву, причем на очень жестких условиях Путина.   Теперь, получив Савченко, Киев «бонусом» получил содержание оккупированных территорий, которые грузом лягут и на без того многострадальный бюджет. А если центральная власть попытается протестовать, то количество обстрелов в зоне АТО и эхом расходящиеся от них крики патриотов «нас сливают» станут весомым аргументом в этом споре.   Путин во чтобы то ни стало хочет интегрировать оккупированные территории в Украину, их задача – стать тем камнем, который будет тянуть нашу страну на дно, не давая развиваться, не давая обрести единства. Чтобы споры о языке, о «лучшести» регионов, о бандеровцах не прекращались, чтобы у нас не было ни реформ, ни шагу вперед, а только топтание на месте да оглядывание назад. И если даже мы сможем сделать усилие и преодолеть этот раскол, то оставшиеся «ополченцы» всегда готовы будут выстрелить в спину своим же, рассказать басни о «карателях», и все вновь пойдет прахом. А от Путина мы в очередной раз услышим: «Это же гражданская война».