О военной прокуратуре замолвите слово

Заместитель главы Офиса Президента Руслан Рябошапка сделал заявление о нецелесообразности существования в Украине Военной прокуратуры. Правильно ли это?

"Думаю, что военная прокуратура будет одной из систем, которая будет подлежать изменениям... Моя позиция в том, что я не вижу необходимости в существовании военной прокуратуры", — сказал Рябошапка, чем вызвал дискуссию не только среди причастных к правоохранительной сфере, но и в обществе в целом.

Разберемся в том, а действительно ли нужна военная прокуратура?

 Немного сухих фактов

Военная прокуратура, с прямолинейностью присущей армейцам, решила освежить память заместителя главы ОП, напомнив о том, чем, собственно, занимается и какую пользу принесли государству военные прокуроры за время своей работы с момента восстановления структуры в 2014 году.

Итак, военными следователями и прокурорами за это время:

— к уголовной ответственности за ведение агрессивной войны привлечено 263 человека, среди которых 68 граждан РФ (из них 21 чиновник, 18 генералов и адмиралов, 18 судей РФ);

— установлено 160 мест незаконного содержания пленных (военнослужащих ВС Украины и гражданского населения);

— допрошены 1800 пострадавших, которых незаконно удерживали и пытали военнослужащие РФ и участники террористических организаций ДНР и ЛНР на территории временно оккупированного Донбасса;

— передано в офис прокурора Международного уголовного суда более 1000 страниц доказательств российской агрессии и совершение ее представителями военных преступлений;

— по делу о захвате РФ украинских военных моряков и судов вблизи Керченского пролива к уголовной ответственности привлечены 15 военнослужащих РФ. Министерству юстиции Украины передано доказательства противоправных действий РФ для участия в рассмотрении Международным трибуналом по морскому праву указанного дела;

— по результатам представительской деятельности заявлено исков на сумму почти 3,5 млрд грн, удовлетворено исков на сумму почти 2,5 млрд грн, предупреждена незаконная реализация государственных предприятий на сумму 52 млн грн, возвращено мобилизационных резервов на сумму 140 млн грн; возвращено 77 тыс. гектаров земель стоимостью 2 млрд грн;

— в суд направлено 1300 обвинительных актов по коррупционным преступлениям.

 История вопроса и современность

В Украине военную прокуратуру ликвидировали в 2012 году за ненадобностью. С тех пор расследованием преступлений в военной сфере занималось Главное управление надзора за соблюдением законов в военной сфере. Однако с началом агрессии России против Украины Военную прокуратуру восстановили. Летом 2014 года за это проголосовала Верховная Рада.

 Численность военных прокуроров составляет 6% от общей численности прокуроров, при этом 75% обвинительных актов в отношении преступлений соответствующей подследственности направлено в суд именно военными прокурорами. Ежедневно военные прокуроры в среднем задерживали 2-3 человек, проводили 8-9 обысков и 13 “выемок”, допрашивали 120 человек, возмещали 250 тыс. грн., направляли в суд 17 обвинительных актов.

И это далеко неполные показатели работы военных прокуроров.

“Считаем неприемлемыми заявления о ненужности военной прокуратуры, которые обусловлены поверхностным представлением о ее деятельности. Надеемся, что очередные реформы будут конструктивными и обдуманными, лишенными чьих-либо заказов, упакованных в реформаторскую обертку с бантиком”, — заявили военные прокуроры.

 Сейчас военные прокуратуры работают по всей территории Украины. Институционально она имеет следующий вид: три региональных военных прокуратуры Центрального, Южного и Западного регионов. В структуре каждой из региональных военных прокуратур действуют прокуратуры гарнизонов: 11 — в Центральном регионе, 10 — в Южном и 8 — в Западном. 

Главная военная прокуратура является структурным подразделением Генеральной прокуратуры. И в ГПУ выразили свое мнение относительно идеи ликвидации военной прокуратуры.

Пресс-секретарь Генерального Прокурора Лариса Сарган напомнила, что именно Военная прокуратура передала в Международный Уголовный Суд тысячи страниц доказательств российской агрессии и совершение ее представителями военных преступлений.

“Военная прокуратура передала в Международный Уголовный Суд тысячи страниц доказательств российской агрессии и совершение ее представителями военных преступлений. Не „той стороны“, а российской! Может поэтому не нужна военная прокуратура новой власти?”- написала Сарган.

 Экспертное мнение

Эксперты единодушны в том, что военные преступления требуют особого подхода в расследование, мерить их стандартам гражданского правосудия невозможно.

Военный эксперт Алексей Арестович, комментируя заявление заместителя председателя Офиса Президента о нецелесообразности существования военной прокуратуры, выразил сомнения в том, что гражданские прокуроры имеют необходимые знания для того, чтобы анализировать процесс принятия решений военными.

“А кто тогда будет разбирать военные преступления? В частности, преступления во время боевых действий? Тот самый Иловайск? Имеют ли прокуроры необходимое образование и экспертизу, определенную для того, чтобы разбирать процесс подготовки решений военных? Реализации этих военных решений? Они же ничего не понимают”, - заявил эксперт. 

Народный депутат 8 созыва, командовавший батальоном “Айдар” Игорь Лапин привел конкретные примеры, которые свидетельствуют об особенности условий войны и несостоятельности гражданского правосудия в вопросе объективного и в полного оценивания происходящего во время военных действий.

“Возьмем для примера солдата Колмогорова. Как можно было судить военнослужащего, расследуя уголовное дело по Уголовному кодексу, но в гражданском порядке, за разбойное нападение и убийство? Военнослужащий выполняет приказ на передовой, он стоит на посту, это предполагает определенные риски для жизни”, - считает Лапин.

Он напомнил, что военный, выполняя приказ о защите блокпосту, расстрелял автомобиль, который не остановился по требованию военных. В результате погибла пассажирка этого автомобиля. Напомним, что суд первой инстанции приговорил Колмогорова к 13 годам лишения свободы, однако через два года дело пересмотрели и суд пришел к выводу, что военный не превышал полномочий.

Лапин также привел пример, касающийся видео и фотофиксации, которая запрещена в условиях войны.

“Мы стояли на линии боевых действий, 2014 год, едет автомобиль через наши позиции, вроде мирные граждане, мы готовы его пропустить, но у него на лобовом стекле видеорегистратор. Что сделать мне? Видеорегистратор может снять наши позиции. Людей можно пропустить, но любая фото и видеосъемка военное время запрещена, а в гражданской жизни — я забираю регистратор, выбрасываю его в канаву и меня можно добросовестно судить за разбойное нападение. И дать мне срок заключения до 12 лет. За что? Понимаете”, - пояснил Лапин на примере из своей военной биографии.

Он уверен, что только гражданские правоохранительные органы не справятся с расследованием преступлений, совершенных в условиях военного времени.

“Нельзя только с помощью гражданского судопроизводства, гражданских правоохранительных органов расследовать любые преступления. Сегодня, когда гибнут военнослужащих — скажите, кто поедет на передовую после обстрела или при обстреле фиксировать данные о гибели? Вот был обстрел в Павлополье, погибли 4 наших морпеха. Кто поедет на передовую фиксировать? МВД? МВД на передовую не поедет, им запрещено. Осматривать труп — не поедут, фиксировать факт смерти, возбуждать дело против какого-то неизвестного террориста, провести какие-то оперативные действия — никто не поедет. Туда едет ВСП — военная служба правопорядка. А согласно каким законам? Нам тогда придется гражданских прокуроров и гражданских следователей отправлять в зону боевых действий, но на основании чего? На основании каких-то дополнительных приказов о командировках? И сделаем из них всех участников боевых действий?”, - спрашивает Лапин.

Большинство преступлений, совершенных на территории Донецкой и Луганской областей, отрабатывают и расследуют сотрудники Военной прокуратуры.

Но они попадают на рассмотрение в гражданские суды. И здесь, как мы видим из приведенного выше примера дела солдата Колмогорова, возможна другая оценка действий военных. Именно поэтому многие эксперты считают, что следует не ликвидировать военную прокуратуру, а реформировать и расширять военную юстицию — создавать военные суды.

“Мы, как люди военные, как те, кто непосредственно принимает участие в российско-украинской войне, считаем военной прокуратуре быть!

Нужно говорить не о ликвидации военной прокуратуры как института, а прежде всего о реформировании отечественного сектора безопасности и обороны, и в частности, Военной прокуратуры, создание военной полиции вместо военной службы правопорядка, создания военных судов”, - говорится в заявлении 92 отдельной механизированной бригады Вооруженных Сил Украины.

Бойцы считают, что даже психологически сотрудники гражданских правоохранительных органов бывают не готовы расследовать военные преступления.

“Что касается военных преступлений, расследованием которых сейчас занимаются гражданские специалисты ГБР, по нашему мнению, даже психологически они иногда не понимают мотивации военного, и как следствие, не могут предоставить верную правовую оценку его действиям”, — говорится в заявлении.

Поддержали такую позицию в оперативном командовании “Пивнич”, а также “Пивдень” и в целом ряде подразделений ВСУ.

Военнослужащие отметили, что благодаря деятельности военных прокуроров в их рядах повышается дисциплина.

Военные соглашаются с необходимостью проведения реформ.

“Да, действительно, необходимо провести реформу, чтобы военные прокуроры занимались не только армейскими преступлениями, а, прежде всего военными! Что касается военных преступлений, расследованием которых сейчас занимаются гражданские специалисты ГБР, по нашему мнению, даже психологически они иногда не понимают мотивации военного, и как следствие, не могут предоставить верную правовую оценку его действиям. Поэтому, мы еще раз хотим подчеркнуть: военная прокуратура быть! Но реформированной, с большим следственным аппаратом, с четкой, исчерпывающей подследственность расследования уголовных преступлений, и, кроме этого, должны быть созданы военные суды и трибуналы. Но эти изменения — это комплексная работа всей ветви законодательной власти. Мы надеемся, что новоизбранный состав ВР внесет соответствующие коррективы в законодательство”, - считают бойцы 10 Горно-Штурмовой Бригады.

 Опыт других стран

Система военной юстиции действует в США, Израиле, Канаде, Польше и других европейских странах. Опыт других стран показывает, что не существует универсальной модели военной юстиции, но в целом органы, занимающиеся расследованиями и правовой оценкой военных преступлений, существует во многих странах мира.

Кроме того, существование военной прокуратуры соответствует евроатлантическим стремлениям Украины. И представителям власти, прежде чем браться за реформу прокуратуры, следует изучить обязательства, взятые Украиной, в частности, на пути в НАТО. Об этом заявил военный эксперт Олег Стариков.

По словам эксперта, наличие таких органов отвечает продвижению Украины в НАТО.

“То есть, военная прокуратура, военная контрразведка и военные суды. Это требование, которое мы выполняем исходя из того, что мы записали в Конституции, что мы идем в НАТО, стратегии национальной безопасности. Поэтому, г-ну Рябошапка необходимо изучить наши все евроатлантические документы — все требования, которые мы приняли, и к которым мы стремимся. И в дальнейшем больше такого не заявлять”, - считает Стариков.

Итак, целесообразность существования военной прокуратуры обусловлена не только тем, что Украина живет в условиях войны, но и евроатлантическими стремлениями нашей страны.