От чего же зависит уровень доверия и, как следствие, качество социального капитала? Многие учёные склонны излишне идеализировать исторические предпосылки социального капитала, отбрасывая условия его формирования в седую древность. Так, например, Роберт Патнэм в фундаментальном труде о социальном капитале «Заставляя демократию работать: гражданские традиции в современной Италии» задался вопросом: почему города и регионы Севера и Юга Италии развиваются совершенно по-разному? Вопрос глубок и сложен, поскольку экономические и политические институты, отсылка к которым сейчас до пошлости популярна, во всей Италии одинаковы. Патнэм объяснил это различие разным уровнем социального капитала. Основополагающую разницу между Севером и Югом Италии учёный увидел в их средневековом устройстве. По его мнению, республиканские порядки Севера в XIV веке обеспечили высокий уровень социального капитала в ХХ веке, а Юг до сей поры страдает от последствий правления испанцев в тот период. При всём уважении, вывод очень сомнительный, учитывая, что с XVIII века и вплоть до 1945 года все итальянские государства, а потом и единое государство, были монархическими.
Такой подход крайне деструктивен: он делает любые попытки изменений бессмысленными, а нас — заложниками времени. По такой логике рассказ можно было бы завершить чем-то вроде «До встречи в 2491 году». Но оптимисты от урбанистики и социологии склоняются к более умеренным оценкам формирования социального капитала: процесс долгий, но в человеческую жизнь всё-таки умещается. Главное условие создания социального капитала, по их мнению, — интенсивность гражданского взаимодействия. На пользу идёт весь спектр: от родительских собраний до митингов за сохранение сквера. Чем активнее горожане управляют или пытаются управлять чем-то общим, тем качественнее получаются социальные связи. При этом совершенно не важно, к чему это гражданское взаимодействие приведёт. Собрание ОСМД может закончиться скандалом, а коллективное обращение в государственный орган — удовлетворением всех требований, это не имеет значения для формирования социального капитала. Учёные утверждают, что даже грубое нарушение норм и договорённостей кем-то из участников укрепляет социальное взаимодействие: пострадавшие от нарушения группируются вокруг проблемы и обидчиков, продолжая взаимодействие на более глубоком уровне.
С другой стороны, весьма значительный толчок к развитию обобщённого доверия неожиданно дают многочисленные цифровые сервисы. Удивительно, но факт: службы вызова такси, доставки еды или услуг со скидками в наших смартфонах работают на создание социального капитала не хуже, чем совместное управление ОСМД. Хотя взаимодействие происходит на очень коротком отрезке времени и не рассчитано на построение каких бы то ни было отношений, его частота и разнообразие размывает клановое экономическое поведение горожан. Многие одесситы легко вспомнят быт конца 1990-х и начала 2000-х: каждый знал несколько номеров «проверенных» таксистов, которые приедут вовремя и возьмут умеренную цену; в гастрономах мы искали знакомое лицо «той самой» продавщицы, которая честно проинформирует о свежести продуктов, — спустя года такое поведение отдаёт колоритом с оттенком комичности, кажется экзотикой. Сегодня каждодневное взаимодействие с «чужими» не вызывает ни опасений, ни скепсиса. Другой безусловный плюс, связанный с цифровизацией быта, — лёгкая и доступная коммуникация. Я убеждён, что общие подъездные и домовые чаты в мессенджерах способствовали развитию социальных связей больше, чем все городские инициативы вместе взятые. Хотя эта практика больше распространена в новостройках, общие чаты уверенно продвигаются и в дома старой застройки.