Ханна. Стойкий универсальный солдатик...

...

Нравятся мне триллеры.
Пожалуй, триллер это наиболее интересная разновидность киножанра из всех ныне здравствующих.
Боевики – примитивны.
Мелодрамы – наивны.
Комедии – пошлы.

Конкуренцию триллеру может составить лишь драма, да и то – в наши дни редкому драматическому режиссеру удастся заставить среднестатистического зрителя досидеть хотя бы до половины сеанса (особенно, если в картине не задействованы какие-нибудь звездные актуальщики).

Любитель с тазиком попкорна и бочонком колы твердо решит, что его де тупо разводят, т.к. на экране никто не стреляет, не корчит рожи и не пердит, а темой сисек в кинозале даже не запахло.

А какой-нибудь киноэстет, еще вчера сладострастно лакающий каждый кадр «Поколения П» (культового фильма, культово снятого культовым режиссером по культовому роману культового писателя), может не узреть для себя никакой культовой сверхидеи, прикрываясь нечетким осознанием которой можно было бы культово посылать в отстой оппонентов просмотренной ленты.

Триллер = драма + боевик.

Гремучая смесь, которая в правильных пропорциях в состоянии сохранять в кинозале атмосферу напряжения вплоть до финальных титров, т.к. грамотно выстроенный сюжет достает свои тузы из рукавов не раньше двухчасового томительного ожидания, оставляя при всем при этом ноту недосказанности, позволяющую зрителю самому додумать следующие главы (яркий тому пример – «Остров проклятых», где финальный монолог одного из главных героев помножил целостное восприятие картины на «-1»).

Но если указанные ингредиенты смешать неправильно, то на выходе рискуем получить полуфабрикат, а-ля «Ханна», который даже после многочасовой варки в кастрюле собственных бурлящих размышлений все равно придется выбросить в мусорное ведро в виду его принципиальной несъедобности.

На первый взгляд, картина обладает рядом положительно оригинальных черт, первая из которых становится заметна в первые же минуты просмотра – отсутствие какого-либо музыкального сопровождения, что окунает нас во внутренний мир главной героини, никогда в жизни не слышавшей музыки.

Выросшая где-то на крайнем севере в ветхой избушке, лишенная всяких благ цивилизации, Ханна воспитывается только отцом, натаскивающим ее, словно боевого пса, на убийство некой неведомой тетки, путем перманентного физического и морального напряжения (а-ля «настоящий десантник всегда готов к внезапному нападению»; только что бутылки и кирпичи о свою белокурую голову не разбивает).

Но если поначалу пытаешься ей сопереживать и живо интересоваться, как она пройдет выпадающие на ее долю испытания, то чем дальше в лес, тем злее дятлы. Глядя на то, с какой легкостью она щимит матерых спецназовцев и сбегает из секретной подземной црушной тюрьмы, понемногу проникаешься к ней пофигизмом и желаешь поскорее узнать, в чем смысл происходящего на экране.

А для полноты палитры маразмов добавим сюда ее ближайших преследователей – пидороковатого немца с двумя наци-скинами (как они могли оказаться в одной команде? Шикльгруббер де был противником гомосятины) и истеричную особу из ЦРУ, руководившую поимкой дикарки.

Относительно смысла картины – с одной стороны режиссеру хочется выразить респект за довольно грамотное порционное раскрытие деталей темного прошлого каждого из главных героев. Но по мере погружения в дела давно минувших дней, на экране то и дело мелькают уши, за которые в картину притянуты некоторые герои, а в звуковой дорожке отчетливо слышен хруст пальцев, из которых высосан ряд эпизодов (а-ля сцена «на суровую Убивашку нападает взбесившийся чайник»).

Самый финал ленты отчетливо ассоциируется у меня с поездкой в Таиланд, где я, молодой и горячий, снимаю первую понравившуюся мне деваху, привожу ее в гостиницу, срываю с нее труселя, и… наблюдаю там конец фильма про белокурого универсального солдатика.

Финальное махалище между Ханной и ее злейшим врагом на развалинах парка аттракционов (символ несостоявшегося детства) должен был стать апофигеем всей этой феерии. 

Не ведаю, что там под конец случилось с режиссером, только вместо хотя бы квазиэпического противостояния или робких попыток ответить на вопрос «во имя чего все это действо?», получилась неожиданно тривиальная концовка, по исходам которой осталось лишь чувство жалости к девчушке, что подобно терминатору выполнила свою единственную запрограммированную миссию, потеряв при этом смысл дальнейшего существования, по большому счету, так и не приобретя, понятия, как жить в мире бешенных электрических чайников. 

О просмотре «Ханны» не жалею, т.к. в тот день мне все равно было нечем заняться. А созерцание лапландской Убивашки все-таки немного лучше, чем разглядывание белого потолка с кашляющими на нем мухами.