Структурные проблемы украинской науки, часть 1

Кому в науке жить хорошо?

"При разделении продуктов на отдельные компоненты технологические зависимости ослабевают, а скорость прогресса возрастает" (Стюарт Кауфман, Во Вселенной как дома)

 Кому в науке жить хорошо? Наверно тем, кто не только получает моральное удовлетворение от занятий любимым делом, но и заслуженное признание коллег по интеллектуальному цеху, а также, что не менее важно – материальное вознаграждение за результаты своей деятельности. Конечно же, все не могут работать банкирами, финансовыми аналитиками или президентами/премьер-министрами стран. И стран-то во всем мире всего чуть более двух сотен наберется. И парламентские (президентские) выборы, как ни крути, периодически происходят; и диктатур (авторитарных режимов) осталось всего-то ничего.

Конечно еще можно зарегистрировать собственную компанию, назваться президентом, генеральным менеджером или… кем-нибудь еще, позвучнее. Но это еще не будет означать, что вы станете жить беззаботнее, и командовать своими подчиненными в свое удовольствие, и ничего с этого не иметь… В том числе и материально.

Какое же это имеет отношение к науке? – да самое непосредственное! Поскольку ученый, который все чаще является исследователем, потому как исследует в сфере своих научных интересов все и вся, сам для себя является и президентом, и премьер-министром, и банкиром – в одном лице. Потому как должен не только творчески выдумать и разработать уникальный научный продукт, но и выгодно его подать потенциальным заказчикам, чтобы они (заказчики) как можно быстрее и выгоднее его оценили.

И заказчиками у исследователя могут выступить государство (общество), бизнес, университеты и частный неприбыльный сектор (общественные и частные благотворительные организации). А тут уж, на вкус и цвет – товарищей нет. У каждого из потенциальных заказчиков свои миссии и свои финансовые возможности. Выбираем ли мы, исследователи, осознанно каждого из потенциальных заказчиков тогда, когда творим? Если по контракту, то да, а если нет предварительного согласования, а когда собственные творческие идеи роятся, наслаиваются и множатся?

И быть нужно исследователю состоящим в каком-либо научном учреждении (государственно разрешенном научном подразделении), а не просто так, индивидуально. И существуют в таком трудовом союзе свои права и обязанности. Права, которые государство/негосударственный учредитель делегирует научным организациям, обязанности, которые учредитель возлагает на исследователей как на научных работников таких организаций. И взамен социальной поддержки (социальное положение, материальное и пенсионное обеспечение), учредитель требует от исследователей высокопродуктивного интеллектуального производства в процессе деятельности научной организации.

Оценка качества готового научного продукта и его реальной стоимости – два различных понятия, с точки зрения определения размера материального вознаграждения. И трудности здесь не столько профессионального толка, сколько иррационального. Уместно будет провести некие аналогии с изготовлением вина, или творчеством художника, плоды от деятельности которых со временем становятся еще дороже, потому что уникальны.

Но, поскольку исследователь обязан (!) состоять в одной из институциональных форм научного учреждения, то соответственно и система материального вознаграждения у него… институциональная, а значит иерархическая, а значит – рациональная! Одновременно творческая сущность деятельности исследователя полагает и предполагает его уникальность, которую не всегда можно вписать в определенные  рамки системы, в том числе и научной.

Может быть, еще и поэтому человеческая адаптация в современном мире становится одной из императив научной, исследовательской деятельности. И, если постоянные приспособления к новым условиям финансирования научной деятельности стали притчей во языцех, то необходимость изменения направлений научной деятельности для исследователей, а тем более их научного профиля еще не стала такой насущной. Или, назревшей для научных учреждений? – Поскольку в тот момент, когда учредитель осознает необходимость изменения миссии организации, он начинает изменять основное содержание ее деятельности, а вместе с этим и самих исследователей...

Причем, речь не идет о молодом поколении украинских исследователей, которым (на первый взгляд) все-равно, чем заниматься, и в какой отрасли научного знания реализовывать свои творческие наклонности. Но для которых заочное соревнование со своими сверстниками из бизнес-сектора становится чем-то, вроде фишки современного времени. Речь не идет о среднем, безвозвратно потерянном для украинской науки поколении, растерявшемся в "буремні дев’яності" и растворившемся в людском море бытовых проблем и нереализованных творческих амбиций, единицы из которого протоптали-таки украинскую дорожку на научный Запад. Речь не пойдет и о вполне заслуженном, обвешенном всевозможными регалиями и почестями "за несломленный дух и непреклонную веру в..." , о старшем поколении ученых-исследователей. Которые сохранили, а где-то и приумножили научные заделы предыдущих поколений, но так и не сумели/смогли трансформировать структуру науки, сделать ее ближе и понятнее обществу.

А речь пойдет о структурных трансформациях научной системы, которые происходили, происходят и будут происходить в естественном развитии страны. Хотя результаты таких трансформаций становятся внятными и доступными только спустя какое-то время, и не всегда ожидаемый эффект соответствует нашим ожиданиям. Но постоянно происходят текущие изменения, локального характера, которые, в случае их системности, можно увидеть, измерить и оценить. Как с точки зрения существенности их влияния на итоговую структуру научной системы, так и с позиции их полезности/бесполезности для текущих трансформационных процессов.

Одним из таких примеров может послужить недавняя ликвидация ВАК Украины путем ее реорганизации (вливания) в отдельные структурные подразделения министерства образования и науки. Что означало административные изменения в системе государственного регулирования науки путем укрупнения (централизации) такой функции, как государственное признание научной квалификации исследователя. Повлияли ли эти изменения на существующие процедуры "государственного признания"? – нет. Послужили ли проведенные изменения увеличению прозрачности механизмов присвоения научных ступеней и ученых званий? – нет. Приведут ли такие изменения к увеличению открытости, демократичности и эффективности научной деятельности? – нет.

И таких примеров-изменений можно было бы привести множество, и не только за последние два-три года. И, если такие изменения, которым подвергается постоянно научная профессиональная среда Украины, не приводят к ожидаемой трансформации национальной научной системы, то… кому ж тогда в науке жить хорошо?

Исследователям?

Администраторам науки?

Государственным служащим?

Политикам?

...

(Продолжение следует)