В походной ставке еврейского бека

Русь против евреев. Викинги в каганате

Исторический роман. Восьмая глава

Автор - Валерий Мясников  

Вторая половина сороковых годов восьмого века от Рождества Христова 

На фото – пятиконечная звезда на Центральной синагоге в Нью-Йорке, автор Michael Renner.

(Не исключено, что звёзды этой синагоги были использованы еврейско-марксистской комиссарией, как объект для подражания при создании ею своих звёзд для установки на захваченном комиссарией Кремле в Москве?) 

Иудей диктовал письмо тенгрианскому кагану Вирхору о том, что он бек Сабриэль идёт в поход на северян, а возможно и на других славян и балтов на северо-запад от Хазарского каганата (для еврея каганат был уже во многом иудейским, но, разумеется, пока бек не стал об этом открыто говорить в своём сообщении). Булан, произнося послание кагану, скорее просто ставил формально верховного правителя в известность о своих намерениях, чем спрашивал одобрения. При этом еврей говорил о походе, как о мероприятии относительно не столь уж и значимом, и между строк как бы читалось, что и поэтому он не спрашивает особого одобрения Вирхора. 

Сабриэль диктовал своё письмо в шатре своей походной ставки на берегу Северского Донца в присутствии своей иудейской жены Серах, вместе со своим еврейским отцом много сделавшей для перехода Булана в иудаизм и бывшей самым важным для бека советником. Сейчас супруга, которая была немногим младше своего мужа сидела около небольшого и изящного столика византийской работы, и слушала Сабриэля. Булан иногда бросал взгляд на её лицо и по реакции Серах видел, что она одобряет все его тщательно подбираемые слова. Они обговорили примерный текст письма заранее и сейчас еврей лишь повторял их загодя принятое решение. 

Когда бек закончил диктовать письмо иудейскому писарю, Серах сказала ему о том, что, пожалуй, пора обедать. Вчера Сабриэль и его супруга обговаривали и о необходимости послания эксиларху, светскому главе еврейской общины, когда-то Вавилонии, а ныне скорее минимум всего Арабского халифата, Соломону бар-Хасдаи, но пока решили отложить это письмо.  

- Как скажешь жена. И ещё, дорогая, если ты не против не пообедать ли нам на свежем воздухе и не позвать ли к концу трапезы музыкантов, чтобы послушать грустную еврейскую музыку?

Бек любил слушать такую музыку, особенно перед походами, а сейчас, хотя впереди была еще и свадьба его сына, иудей уже мысленно был в походе. Да, он не лукавил перед собой, когда диктовал письмо кагану Вирхору, что военная кампания не составит проблем, но и на эту экспедицию Сабриэль настраивался со всей возможной серьезностью, понимая, что среди прочего, вся оставшаяся пока ещё верной тенгрианству часть знати еврейского Хазарского каганата будет внимательно следить за его походом, выискивая возможные ошибки иудейского бека. 

- Хорошо, прикажу позвать музыкантов, только ты уж прости, но хотя бы часть музыки пусть уж будет весёлой, - ответила Серах. 

Бек улыбнулся и негромко сказал: 

– Договорились дорогая. 

На обед Сабриэль и Серах также пригласили своего старшего сына Давида и купца Иосифа. Обед и выступление музыкантов пролетели быстро, и, хотя Булану не хотелось завершать их игру, он вынужден был это сделать, поскольку ему доложили, что прибыли его младший брат Исаак и везир наёмной хорезмийской мусульманской конницы ларисиев Ахмад, которых Сабриэль сначала пригласил на свадьбу сына, а сегодня решил взять и с собой в поход. Отпустив музыкантов и пригласив Исаака и Ахмада, бек и его супруга устроили нечто вроде военного совета по подготовке к походу.