Экстремизм или война с инакомыслием?

Как мы допустили то, что в нашей стране можно объявить преступником любого человека без всяких оснований?

Не так давно информационно-аналитический центр «Сова», в разделе противодействие расизму и радикальному национализму, выпустил заметку об одном нашумевшем печатном материале с таким выводом: «Мы полагаем, что листовка "Обращение к военнослужащим Российской армии" в 2015 году была в целом правомерно признана экстремистской, так как она содержит недвусмысленный призыв к военному перевороту». Быть может, я не заострила внимание на это, если бы не знала обратное.

В 2016 году в отношении меня было возбуждено уголовное дело, вменяли рассылку на несколько адресов по электронной почте этого материала. Жалко, что нельзя выложить в открытый доступ обращение, тогда можно было бы понять, что предположения «Совы» беспочвенны. Думаю, что в просторах интернета оно где-то есть, хотя могу ошибаться.

Было лингвистическое заключение эксперта ФСБ Титовой О.В. (г. Екатеринбург) с трехлетним стажем, послужившее ликвидации оппозиционной партии «Воля», выступавшей за мир в Украине, которой вменили написание и распространение обращения.

Но уж слишком ангажировано выглядит экспертиза в своих выводах. Некоторые моменты, послужившие в признании материала экстремистским, явно притянуты за уши и похожи на умышленно обвинительный уклон. Самым ключевым выводом в исследовании было то, что если призыв об отставке представителей власти был обращен к военным, а у военных есть оружие, то это скрытые призывы к насильственному свержению Конституционного строя.

Немного поясню, что речь шла именно о требовании мирной отставки и проведения досрочных выборов, о чем эксперт умолчала. Почему обращение было именно к военным? Потому что в январе 2015 года возобновились военные действия на юго-востоке Украины. И уже тогда начала всплывать в интернете информация о негласном участии российских военных в конфликте на сопредельной территории. Тому послужило еще и интервью в газете «Завтра» с Игорем Стрелковым, до 2013 года являвшемся сотрудником ФСБ: «Спусковой крючок войны все-таки нажал я». Он открыто заявил, что несет ответственность за военные действия на востоке Украины. Неужели настолько просто вооруженному отряду перейти границу?

Есть еще одна довольно занимательная, обвинительного характера экспертиза — социокультурная. Исследование провела АНО «Центр социокультурных экспертиз» (АНО «ЦСЭ»), генеральным директором которого является Наталия Крюкова. В Москве я не нашла специалистов, кто мог провести рецензию на ее экспертизу, потому как подобного исследования нет даже в перечне судебных экспертиз Минюста, а следовательно, и не нашлось таких умельцев. Кроме того, мне объяснили, что культурологическую оценку текста не проводят в целях исследования материала политического характера. Скорее это связано с объектами культуры. Мне очень повезло, что в Нижнем Новгороде нашлись специалисты, которые не отказали в проведении рецензии на экспертизу АНО «ЦСЭ». Они написали разгромную рецензию, а при личном общении сказали, что они за голову хватались от такой работы экспертов.

Наталия Крюкова, кандидат педагогических наук, математик по образованию, работала в Российском Институте Культурологии в качестве заместителя директора по общим вопросам. Об институте уже тогда ходила плохая слава исполнения заказных экспертиз Наталии Крюковой и ее коллеги Виталия Батова. В 2014 году институт ликвидировали путем присоединения к Российскому Институту Наследия. В том же году Крюкова с Батовым учредили АНО «ЦСЭ», где до сих пор ни один эксперт не обладает необходимым образованием для экспертной работы данного направления.

Сама экспертиза, комплексная, состоит из трех частей: лингвистическая, культурологическая и социологическая. Соответственно, она была выполнена тремя специалистами. Приведу несколько выдержек из трудов экспертов АНО «ЦСЭ»: «Текст листовки всегда изобилует неясностями, противоречиями и мифическими обещаниями, по скольку обращен только к адресатам с аутическим мышлением». По мнению эксперта Тарасова А.Е., исследовавшего лингвистическую часть материала, можно понять, что военнослужащие — это психически нездоровые люди. И даже после жалоб, эту экспертизу
прокуратура приняла к обвинению. Тарасов А.Е. в доказательство своих доводов использует не фрагменты текста, а вырванные не связанные слова.

А это уже культурологическое исследование Наталии Крюковой: «В данном случае помимо призыва «голосовать за кандидата», содержится призыв, с помощью которого автор делает попытку создать собственно ситуацию досрочных выборов путем государственного переворота. Для агитации автор текста использует приемы манипуляции, которые призваны убедить читателя в легитимности предложенных действий....». Отсюда можно понять, что досрочные выборы и государственный переворот примерно одно и то же. И призыв голосовать за другого кандидата также является чем-то не законным.

В социологической части экспертизы, проведенной Котельниковым В.С. вовсе нет никакого исследования текста обращения. Только заключение о том, что власть — это социальная группа.

Данным выполнением экспертизы были проигнорированы нормативные документы, которые регламентируют работу специалистов. Прежде всего, это закон об экспертной деятельности, который говорит о проведении исследований на строго научной и практической основе в пределах соответствующей специальности. Кроме того, для экспертов существуют справочные рекомендации Минюста, где четко написано, что власть социальной группой не является. А Пленум Верховного Суда по экстремизму определил, что критика власти не должна рассматриваться как действие направленное на унижение достоинства, так как у представителей власти пределы допустимой критики шире, чем в отношении частных лиц.

То есть, Наталия Крюкова, с образованием математика, ровно так, как и вся ее команда экспертов, (религовед, переводчик с иностранных языков), в связи с законом об экспертной деятельности, не имеют права проводить экспертизы экстремистской направленности. А тем более, использовать собственные изобретенные методички, которые могут перекраиваться и обновляться, о чем открыто заявляет генеральный директор АНО «ЦСЭ».

Очень многие сталкивались с такого рода экспертизами. Обычно ангажированные эксперты идут в дело, когда нет возможности доказать вину человека законным путем. Наталию Крюкову знает все экспертное сообщество, правозащитные организации, адвокатура. Многие по этому поводу высказывались. Даже, подавали заявления в Следственный Комитет на возбуждение уголовного дела (точно знаю два случая, возможно гораздо больше). Но работает она со своей командой до сих пор. И думаю, востребована как никогда, глядя на статистику прогрессирующего «экстремизма» в стране.

Вот что говорила про кандидата педагогических наук Наталию Крюкову Юлия Сафонова, опытнейший эксперт, принявший участие в разработке методического справочника Минюста по делам экстремистской направленности, на одном из выступлений в 2014 году: «Жаль, в зале нет представителей прокуратуры и некому мне ответить, почему эксперт Крюкова, имеющая математическое образование, делает экспертизы, которые ложатся в основу обвинения, а суды на основании ее экспертиз выносят обвинительные решения. Это позор, это недопустимо. Это удар в спину государства. Крюкова провела 120 экспертиз, ни в одном нет ни правды, ни экспертизы. Фамилия Крюковой должна быть исключена из списка экспертов».

А вот что заявил Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра «Сова»: «Госпожа Крюкова много у кого на слуху. Потому что эти два человека, Крюкова и Батов, они просто легендарные эксперты, которые готовы писать про все что угодно абсолютно. За что их, собственно, и любят заказчики. Они пишут быстро свои экспертизы и с таким, каким надо результатом всегда». Напомню, что центр «Сова» писал о недвусмысленности призывов к военному перевороту в «Обращении к военнослужащим Российской армии».

Были и другие исследования по тексту обращения, которые не обнаружили признаков экстремизма. Оценку проводили как ведомственные, так и независимые профильные эксперты с большим стажем. В судах допрашивались специалисты, которые в один голос утверждали, что текст выражает мнение автора, озабоченность к происходящему, предложение выхода из кризисной ситуации. Но, несмотря на это, на сегодняшний момент уже три обвинительных приговора по «Обращению к военнослужащим Российской армии», и четвертый на подходе.

То есть, если вникнуть глубже, вырисовывается не очень приглядная картина, потому как, причина кроется, скорее, в карательном моменте, чем в правовом. Обращение было признано запрещенным гораздо позже предполагаемого распространения. Получается, что сначала были намечены «виновные» гражданские активисты, а затем выявился повод преследований в виде «действий экстремистской направленности».

Все обвинительные приговоры опираются на несуществующее понятие «социальная группа власти», которую нужно защищать и охранять, судя по массовым уголовным делам.

Складывается впечатление, что хотят объединить эти дела в одно общее и сделать сенсационное разоблачение мифической преступной группировки, действующей с целью свержения власти.

Первая под каток правоохранительной системы попала Александра Макарова (Кукушкина) из Ульяновска, следствие продолжалось в течении двух лет. Если было зафиксировано распространение, то почему следствие велось столько времени, как будто разгадывали дело века с хитрыми сплетениями обстоятельств? И только после обыска в квартире Александры (за две недели до рождения второго ребенка), «неожиданно обнаружив» некий диск, дело передали в прокуратуру для подтверждения обвинения.

Довольно широкий резонанс получил случай преследования матери двоих детей из Москвы, Ольги Авилкиной, которая была осуждена в июне 2017 года. Это дело одно из первых рассматривалось в суде и было самым накаленным. В дом женщины оперативники вломились с группой НТВ, которая в тот же день выпустила репортаж довольно низкопробного содержания. Следователь, Антон Нефедов (Красногорский СК, МО), при допросе на суде, не мог вспомнить факта присутствия журналистов и камер на территории частного жилища, хотя в репортаже его засняли довольно крупным планом. Понятно, что только с его ведома, как руководителя следственного мероприятия, журналисты могли попасть в зону личного пространства человека, что конечно же является серьезным нарушением закона. Осужденных по экстремистским статьям вносят в специальный реестр Росфинмониторинга и блокируют счета, чтобы не спонсировали экстремистскую деятельность. Авилкиной перекрыли доступ к зарплате, которая приходила на банковский счет, уже на стадии следствия. А потом и суд перевели в закрытый режим, не объяснив законных причин по этому поводу. И люди, каждый раз толпились возле зала судебных заседаний, хоть как-то морально поддержать «обвиняемую в экстремизме».

О собственном уголовном деле я узнала во время неожиданного обыска по месту жительства. Оказалось, что производство по делу начато было четыре месяца назад, а следователь Альбина Брагинская (Кунцевский следственный отдел г. Москвы) умышленно не поставила меня в известность. Наши дела с Авилкиной курировал оперуполномоченный майор ФСБ, который вел опрос свидетелей со знанием конечного результата. Также присутствовал один и тот же свидетель обвинения Ирек Валитов, служащий Росгвардии (г. Балашиха, МО), показания которого заученным текстом выдавались за действительность, хотя не подтверждались материалами уголовного дела. И такие свидетели проходили по всем уголовным делам, даже по нескольку человек, которые противоречили сами себе и путались в показаниях. Что еще с большей уверенностью позволяет говорить о заказном характере преследований.

На сегодняшний момент идут судебные разбирательства по делу еще одной гражданской активистки из Москвы, Елене Лобачевой. Прокуратура несколько раз возвращала дело на доследование. Видимо, только спустя полтора года следствия, нашелся повод для того, чтобы предъявить обвинительное заключение. По результатам предыдущих приговоров можно предугадать, что лишение свободы будет условным, разница может быть в самом сроке. Хотя условные наказания, при таких серьезных обвинениях, можно считать общей победой. Когда подключается общественность, дело может развернуться в положительное русло. Видимо, пока народ или не знает в своей массе, либо еще не так возмущает происходящее, чтобы прекратились преследования законопослушных граждан.

Про себя могу сказать, что в моем уголовном деле не было ни одного доказательства прямого умысла разжигания вражды и ненависти к воображаемой «социальной группе власти», и больше чем уверена, у остальных тоже. Поэтому, сейчас любая здоровая критика власти может подогнаться под экстремизм, как в данном случае с «Обращением к военнослужащим Российской армии». Наши правоохранители берут на себя ответственность о признании власти социальной группой, которую надо защищать по экстремистским статьям, в обход Постановления Пленума Верховного Суда и нормативных документов для экспертов. А по сути, официально признается захват и удержание власти одной из социальных групп, действующих в узких интересах, что не допустимо и противоречит принципам управления государством. И если сотрудники следственных органов и судебной системы ошибаются, объявляя власть социальной группой, то высшая власть должна отреагировать на такие серьезные заявления и поставить точку в спорном вопросе. Потому как, представитель власти должен руководствоваться служебными интересами и законом, а не узкими интересами социальной группы «российская власть». Да и Конституция РФ гласит о том, что властью является ее многонациональный народ, а не отдельная социальная группа.

Несмотря на абсурдность и нелепость обвинений, людей массово осуждают по экстремистским статьям. Перекрывают доступ к собственным деньгам, лишая последних средств к существованию. С каждым годом число осужденных растет, и в основной массе это реальные сроки наказания. Приходится оправдываться перед законом за то, что обвиняемый (осужденный) не совершал. Запущен механизм, который как спрут цепляет своими щупальцами людей, имеющих активную гражданскую позицию. И касается это не только статей по экстремизму, могут обвинить в любом несуществующем преступлении, если на личность или на законное объединение людей показали пальцем. Кто не столкнулся с российским правосудием, быть может, еще верит речам, заливисто вещающим с экрана телевизора о свободе слова. Только никогда нам не расскажут, что в стране негласно объявлена война инакомыслию, с совершенно неравными и не честными условиями боя. Но все же, говорить правду — это единственный путь выжить в эпоху глобальной лжи и лицемерия.