Холодец для лидера нации

Хоть очень хороший президент, хоть очень плохой, хоть средний вариант - все три не могут помочь тем, кто сам не хочет, чтобы им помогали. Да и себе он не поможет тоже.

Мой дорогой папаша был прекрасным президентом. Во-первых, он никогда не воровал. Наоборот, со свойственной настоящему советскому человеку скрупулезностью обсчитывал каждую бюджетную копейку, вывешивая на доске объявлений написанные от руки промежуточные отчеты. За прошедший месяц куплен килограмм гвоздей, вот квитанция. Тем не менее, народ был уверен, что он нехило имеет с закупок - просто потому, что так бы делал каждый. Это же на уровне традиций: охраняешь аптеку - имеешь вату. А если кто-то всем рассказывает, что сильно честный, значит гребёт двумя руками. "Я бы грёб".

Кроме того, поправ все принципы эффективного руководства, батюшка по ночам на пару со слесарем лично ворочал задвижки, пилил трубы, промывал систему, пробивал канализацию, извлекая оттуда алюминиевые пивные банки и колготки. До мозга костей интеллигентный человек, взращенный мамой-заслуженным врачом (и орденоносцем), он начал иногда ругаться, как наверняка умел делать папа, когда в сорок первом ходил в атаку на румын под Одессой или строил базу флота на пустынном берегу острова Сахалин.

В процессе подготовки к сезону дождей верховный главнокомандующий в одиночку смолил крышу. По выходным, напялив потертые, тонкого брезента штаны, красил, мёл, прикручивал и прибивал. Чистил снег. Обрезал деревья и кустарники. Вкручивал перегоревшие лампочки. Маманю аж трясло от ярости, поскольку, глядя на такую заботу, по каждому идиотскому вопросу жильцы смело звонили Сергей Сергеичу или бесхитростно приходили в гости в любое время суток. Через время она неплохо освоила работу помощника руководителя, умело отсекая входящие, сортируя их по степени важности, а местных сумасшедших вообще останавливая на скаку. Умудряясь оставаться при этом в рамках цензурной речи.

В результате всех усилий вверенное родителю государство понемногу, со скрипом, но развивалось и шло к членству в клубе прогрессивных народов. Однако жильцы (как источник власти) хотели революций и чтобы сразу как в Европе. Червь сомнений источил заядлых активистов из числа остановленных на скаку. В один прекрасный день они вышли, потрясая транспарантами. Требовали провести отчетно-выборное собрание с пристрастием.
Глава державы разложил все по шурупам и показал пальцем, куда что вкручено, тем более, что по бюджетным показателям жилкооператив немного не дотягивает до NASA. Много показывать не пришлось. Но раз замахнулся - надо бить, так что в конце перепалки, переступив черту годами тренированного спокойствия, папа отправил всех в волосатую сторону и самовыпилился из темы.

Смену многолетнего статуса он отметил весьма оригинальным образом: весь день спал и не отвечал на звонки.

Новым президентом избрали главного революционера дядю Мишу, литературного раба со второго этажа. Для посторонних он называл себя "писатель". Миша был обаятельный тип и умел толкать речи, но внезапно свалившаяся власть подорвала его, как оказалось, слабую психику. Еще вчера прикованный к компьютеру в двухкомнатной квартире, человек с бородой вошел в светящийся тоннель, ведущий к полновесной, высшей пробы диктатуре. И первое, что сделал новый президент - прекратил всяческое общение с тупым плебсом. Вчерашними, замечу, соратниками по борьбе.

Робкие апелляции к правам, гарантированным Конституцией и принципам демократии разрушились при первом касании о железную писательскую волю. Кабальные издательские контракты выковали из тихого в прошлом инженера ЭВМ настоящего монстра. Дядя Миша просто посылал всех на три буквы, а заодно сменил замки на чердаках и подвалах. Ибо нечего тут без высочайшего указа по кладовкам ходить. Учет, с.ка, и контроль.

Попытка оппозиционной деятельности, обозначенная соседями с первого этажа была жестко пресечена при помощи очень удачного знакомства нового лидера с руководителем некой силовой структуры.

Мирная, в общем-то, семья, представлявшая, скорее идейную оппозицию, нежели организаторов массовых беспорядков, была глубоко взволнована внезапным визитом людей в масках и с автоматами, вывезшими старшего сына на пару дней в сырые застенки. Бунт был подавлен в зародыше и все стали избегать встречаться взглядом с капитаном, выходившим теперь из подъезда твердой походкой человека, способного на всё. Пистолет в нагаре, сапоги в крови, как писал классик. Как говаривал старина Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода, продырявив своему штурману ногу, "если время от времени не стрелять, люди быстро забывают, кто здесь капитан".

Когда все окончательно поняли, что недавно такой обаятельный и умный политик окончательно потерял берега и некому пробивать канализацию, то начали звонить Сергей Сергеичу. Умоляли вернуться. Просили простить за ту черную неблагодарность, которую они демонстрировали все эти годы. Но папаша был политически стоек. Тем более, что сам уже вошел во вкус перемен. Возвращаться к газовому ключу и брезентовым штанам от уютно бормочущего телевизора и маминых деликатесов по вечерам он не желал совершенно. Как сказал бы по этому поводу император Диоклетиан, "видели бы вы, какой я тут вырастил холодец". В итоге раздавленная морально общественность воевала с тираном еще около года, пока он сам не устал и не швырнул ей в лицо связку ключей.

Тем временем в другом городе, далеко от этих бурь, я лично участвовал в формировании власти снизу. Дом был брошен на произвол судьбы, поскольку папередники сработали абсолютно технично и четко: украли все общественные деньги, скрывшись в неизвестном направлении. На счет дома был наложен арест, наркоманы примерно раз в три месяца грабили лифтовую, на черной лестнице был срач и ужас, а крыльцо развалилось.

Но на волне революционных событий пропитанные духом патриотизма жильцы решили, что вместе мы таки сила. Покрасили стену напротив лифта в цвета флага и даже один раз собрались, чтобы оборудовать помещение для консьержа. На этом запал кончился. Начали искать крайнего. В президенты сам лично никто идти не хотел (включая и меня, насмотревшегося всякого), зато каждый горел желанием изменить жизнь к лучшему. Желательно чужими руками.

Герой в итоге нашелся, как они находятся всегда. Но первая же его попытка собрать по дому подписи и деньги обернулась настоящим штурмом малых крепостей, из-за стен которых осажденные метали негативные эмоции и яростные взгляды. Совершив акт демократии и положив ритуальный кирпич в основание фундамента, общественность, так сказать, самоустранилась от дальнейшего развития событий. Мы тебе дали в руки власть, родной, так иди и твори нам благо. Один деятель даже предложил оборудовать ему персональный мусоропровод, устал ходить к бакам. Остальные сформировали визгливый чат в коммуникаторе, чтобы излагать свои претензии по поводу плохой власти, не посыпающей свежий лёд песком.

Быстро оставив попытки найти общий язык и каплю сочувствия, голова колгоспа ушел в хозяйственные дела, общаясь с личным составом через объявления в лифте. “Завтра собрание”. “Не пришли? Хрен с вами, будет так и так”. “Чё обещал - внедрено, до новых встреч”.

В этих трех примерах я, подобно Антони ван Левенгуку, изучавшему копошение мелких гадов в слюне, показываю варианты взаимодействия общества с властью и на уровне государства. Очень хороший президент, очень плохой президент, и средний вариант. Все три не могут помочь тем, кто сам не хочет, чтобы им помогали. 

Зачем я все это разжевывал? Да затем, что посмотрел по случаю на Женщину С Косой, которая сладким, но твердым голосом обещает стать президентом и решительно (наконец-то!) навести порядок. Причем это даже не дядя Миша, управленческие таланты которого вскрылись практически внезапно. Это та же самая тетенька, которая уже всех бездушно отымела с газом, удушила свиноводов, славно подкрутилась на скачке доллара, намутила с передачей газовых месторождений разным хорошим парням, а еще на миллионы долларов покупала препарат “Тамифлю”, который нафиг никому был не нужен.

Попробовав уже все варианты политических извращений можно было бы уже и осознать, что ни один президент не в состоянии поставить в стойло весь этот бардак и выровнять вихляющую территорию, практически утратившую признаки государственности.

Начиная с Ющенко каждый президент - президент только для кусочка страны. Остальные считают его кем угодно, только не “лидером нации”. Тем более, что и нацию с аппетитом сожрал прямо в колыбельке Молох западноукраинского национализма. “Пасечник” был президентом чуть менее половины, Янукович - трети, Порошенко четверти. Кто бы ни был следующим - его следует рассматривать в динамике. Даже если это будет такой хороший человек, как мой папа, крепкий хозяйственник, лично проверяющий густоту смолы при ремонте дорог - это оценит половина из четверти явившихся на выборы избирателей.

Тем более, любой кандидат вынужден отстраиваться от основных мировоззренческих вопросов, от языка, от праздников, от “скорбных дат”, а это обязательно означает кризис и неодобрение любых действий буквально с первого дня после инаугурации. Пошел пускать соплю по поводу “героев УПА”? “М-дак”, скажут миллионы. Отправился с дедушкиным портретом на “Бессмертный полк”? “Враг народа”, скажут тысячи. 

Плюс еще есть другой блок крепких хозяйственников, ловко разворовывающих любые бюджеты и умело разрушающих инфраструктуру любой сложности. Называется “правительство”. Плюс еще неуправляемый парламент, полный психически нездоровых людей, чуть ли не каждый день штампующих нечеловеческой красоты законы. Плюс еще набрали в долг как собака блох, и кредиторы нависают, жарко дыша в шею: давай отдавай, а то возьмем за вымя.
Ну, и так далее.

Попав в этот замес несчастный (если вдуматься) глава государства начинает буквально от отчаяния давить на суды, подминать прокуратуру, затыкать рот СМИ, запугивать депутатов, а также иногда перерезать ленточки. Иначе его просто запинают, превратив в бобика.

Так у меня возникает логичный вопрос: а нельзя ли сразу перейти к холодцу? Уверяю, всем будет спокойнее без нового президента.