Тотальная дезинтеграция: с Донбасса ушли, в ЕС не дошли

Правовые, экономические, внешне- и внутриполитические последствия закона о реинтеграции

4 октября в Верховную Раду были внесены два президентских «реинтеграционных» законопроекта. Один из них на год продлевает действие закона об особом статусе Донбасса. С боем, он был утвержден 6 октября.

Второй был принят только в первом чтении и касался возвращения Донецка и Луганска под управление Украины. Главная декларируемая властью цель – освобождение неподконтрольных территорий. В документе на уровне национального законодательства за Россией закрепляется статус «агрессора», захватившего часть территорий Украины. Донец и Луганск объявляются оккупированными. Вместо самопровозглашенных республик там действует «оккупационная администрация РФ».

Отчасти эти положения можно считать данью радикальному крылу парламента ради их голосов. Ширмой, за которой скрываются новации, выгодные президенту. В случае принятия, закон наделит Порошенко полномочиями без разрешения Верховной Рады:

1) вводить военное положение. Конституция содержит норму об ограничении выборов на время его действия. При этом в законопроекте не указано, на какой срок оно будет вводиться. Петр Алексеевич перешел рубикон падения рейтинга, он перестал контролировать процессы в государстве. А значит, на второй срок он вряд ли попадет. В таком случае, единственный шанс удержаться у власти – вводить военное положение и продолжать боевые действия.

Правовой режим военного времени позволяет ограничивать права граждан, а также без судебного разрешения экспроприировать их имущество. Остатки того, что не забрали нищета, безработица, инфляция, девальвация и тотальный рост цен, отберут на военные нужды. Легализуют мародерство, в случае отечественных правовых реалий. Вопрос армейского «довольствия» отпадет сам собой. Будут ли суды, подконтрольные президенту благодаря принятой судебной реформе, выносить вердикты в пользу пострадавших от извращенных главой государства законов? Вопрос скорее риторический.

2) пользоваться армией. Все силовые структуры подчинятся Объединенному оперативному штабу ВСУ, начальник которого будет назначаться гарантом. Что означало бы создание новой вертикали власти, замкнутой на верховного главнокомандующего и подвластной исключительно ему. Привет Авакову, так сказать.

Порошенко осознает зыбкость собственных позиций и необходимость «подушки безопасности», о чем свидетельствует спешность принятия закона – его поставили на голосование на следующий день после регистрации. К формированию общественного мнения подключили порохоботов – вдруг выяснилось, что без него земли Донбасса не смогут воссоединиться с Украиной. Хотя больше трех лет государство справлялось с ситуацией на Востоке в военной, политической и дипломатической плоскостях без специальных законов.

На этом польза для Петра Алексеевича заканчивается. И начинаются проблемы.

Первая. С момента утечки текста законопроекта в СМИ, спикеры АП убеждали, что каждое его слово согласовано с американскими и европейскими дипломатами. Тут два варианта.

Если это ложь, Киев специально ссылается на 51 статью 8 главы Устава ООН о фундаментальном праве на индивидуальную и коллективную самооборону, чтобы вынудить Запад признать предлагаемое Украиной определение «агрессии» и ответных мер на нее правомочными.

Если это правда, дефиниции «оккупант» и «агрессор» позволят России запустить дискуссию относительно международной квалификации событий на Востоке и ее роли в них. Москва поинтересуется, что означают подобные формулировки и разделяют ли их партнеры по мирному урегулированию. Евросоюз и Совбез ООН наложили санкции за поддержку сепаратистов, а не за акт агрессии против Украины. Последний, как и оккупация, требует доказательств. Те, что были предоставлены нашей страной, в качестве убедительных не признаются. Тогда почему вопреки их отсутствию Киеву позволили признать РФ стороной конфликта? Какой смысл в политическом процессе? Диалог со страной-оккупантом о предоставлении особого статуса оккупированным территориям? Ответы на эти вопросы могут резко понизить миротворческую мотивацию Кремля.

Вторая. Киев в Минске заключал договорённости с властями ЛДНР. Россия, Франция и Германия выступали гарантами соглашений. Страна-агрессор не может быть гарантом. Если Запад поддерживает позицию отечественных законотворцев, тогда Украине нужно, либо открыто объявлять ей войну, либо подписывать новое соглашение, но уже с Россией, заново обозначая требования и обязательства сторон. Это полностью обрушит сложившуюся конструкцию переговорных форматов, многолетний дипломатический процесс окончательно зайдет в тупик.

Если же изменить переговорный статус России, как того хочет Порошенко, но продолжать переговоры в существующем формате, то наши дипломаты будут нарушать уже национальные законы. Что дает юридическую возможность отмены их результатов в будущем.

Третья. Со страной-агрессором необходимо прервать все торгово-финансовые операции. Все, что наполняет бюджет врага – аморально и незаконно. Значит, транспортировку российского газа по нашей трубе в Европу нужно будет прекратить. Можно себе представить реакцию местных политиков, если лишить их страны крупнейшего поставщика энергоносителей накануне старта отопительного сезона. Что автоматически поставит крест на евроатлантической интеграции – те, кто подрывают национальную и коллективную безопасность ни Евросоюзу, ни НАТО не нужны.

Блокировка транзита ускорит процесс строительства газопровода «Северный поток – 2». Недавно появилась новость о планах на третью нитку «Северного потока». Раз Евросоюз настолько заинтересован в энергетической подпитке из РФ, у последней может прибавиться «адвокатов» и «лоббистов» среди стран-участниц. Вновь поднимется вопрос если не о снятии, то хотя бы о смягчении санкций. Одним из инициаторов может стать Венгрия. Государство на 80% зависит от российского газа, а на торговых ограничениях потеряло 6,5 миллиардов долларов. Точкой соприкосновения может послужить закон об образовании. Будапешт уже предложил Москве оказывать на Киев совместное дипломатическое давление против дискриминации этнических меньшинств.

Четвертая. За скобками остались еще множество технических вопросов. Будет ли введен для россиян визовый режим или им закроют въезд? Каким правовым статусом наделят заробитчан? Будет ли заблокировано транспортное сообщение? Что делать с российскими компаниями внутри Украины? Отобрать имущество и средства в качестве репараций?

Пятая. А что, если вдруг действительно начнется война? Россия не намерена воевать с Украиной, пока есть два серьезно ограничивающих фактора – ГТС и аммиакопровод «Тольятти-Одесса». Однако вскоре она сможет полностью отказаться от украинского транзита. Что тогда? Фантазии Мосийчука о военном параде на Красной площади годятся для диванных воителей. В случае прямого столкновения, только на Донбассе в течение десятидневных баталий потери составят порядка 10-12 тысяч военнослужащих (3 тысячи убитыми), о чем сообщил начальник генштаба Виктор Муженко. Впрочем, чтобы внушить страх, России достаточно нескольких залпов по дамбе киевского водохранилища, чтобы затопить столицу.

Если после вышеописанного Петр Алексеевич все еще ожидает, что Америка и Европа присоединятся к Украине в ее критической оценке деятельности РФ, он глубоко заблуждается. Вместо «эффекта домино» можно получить «эффект когнитивного диссонанса». Причем не только у западных дипломатов, но и у граждан возглавляемого им государства. Если за громкими формулировками не последует их реализации, власти будет сложнее объяснять патриотам, почему даже после официального признания России «агрессором» и «оккупантом» с ней продолжают торговать и вести переговоры.