Закон о санкциях - опасная антииранская политика Америки

Почему Иран подвергся новым санкциям, и чем это может обернуться для США, ЕС, России и Ближнего Востока в целом.

Правительству Соединенных Штатов следует уделять первоочередное внимание экспорту энергетических ресурсов США в целях создания американских рабочих мест, оказания помощи союзникам и партнерам США, а так же укрепления внешней политики США. Об этом гласит пункт №10 подписанного Дональдом Трампом билля о санкциях.

Информационное сопровождение в ключе «холодной войны 2.0», в котором противостояние с РФ занимает доминирующее положение, не позволяет разглядеть многовекторность его возможных последствий. За скобками горячих дискуссий остался не менее значимый санкционный «сосед» России – Иран.

Непослушный атом

Изначально принятый закон был посвящен исключительно Ирану. Он определял Исламскую Республику в качестве основного источника угрозы Америке и ее союзникам на Ближнем Востоке (далее – БВ). Руководство страны обвиняли в распространении экстремизма, нарушении прав человека и подготовке новых видов вооружений. В первую очередь, баллистических ракет. Закон был призван ограничить финансовые и технические возможности государства. Именно в таком виде он попал на рассмотрение Сената в марте 2017-го.

В июле того же года Вашингтон выступил за пополнение черного списка компаний и физических лиц, поддерживающих иранскую ракетную программу. И получил весомый аргумент в пользу ужесточения политики – Иран запустил в космос ракету-носитель «Симург». Иранский МИД утверждал, что она предназначена для вывода спутника на орбиту. Однако Госдеп расценил это как продолжение разработок баллистических ракет с возможностью несения ядерного заряда. А 2 августа Дональд Трамп подписал закон о противодействии угрозам Соединенным штатам.

Фактически, Иран обвинили в несоблюдении условий «ядерной сделки». Она была заключена в 2015 году в Вене. Правительство Хасана Роухани подписало т.н. «совместный всеобъемлющий план действий» – программу ограничения разработок в атомной сфере в обмен на снятие ключевых рестрикций, введенных Совбезом ООН, ЕС и США. Посредниками выступили Америка, Великобритания, Германия, Франция, Китай и Россия.

Тегеран полностью выполняет условия соглашения, что подтверждают инспекторы МАГАТЭ и службы внешней разведки США. А запуск ракеты дальностью 1 тыс. км не представлял никакой угрозы ни для региона, ни за его пределами. Но это никак не повлияло на решение Белого дома. Так зачем же нужны новые санкции, если они могут спровоцировать отказ Тегерана от СВПД – раз другие участники не выполняют взятые на себя обязательства?

Баррель раздора

В 2016 программа мирного атома заработала, с Ирана были сняты ограничения на финансовые операции и торговлю энергоносителями. Исламская Республика начала восстанавливать позиции на мировом нефтяном рынке. В первую очередь, за счет возобновления поставок в Евросоюз. В 2017 году объем экспорта составил 2,2 млн. баррелей в сутки – рекордное количество нефти с момента введения эмбарго в 2012 году.

Более того, правительство Роухани объявило амбициозный план достичь досанкционного уровня добычи – 3,3 млн. баррелей в сутки. А к 2026 году увеличить производство нефтехимии с нынешних 52 млн. тонн до 140 млн. тонн. Сославшись на это намерение, в 2016 году Иран отказался от соглашения стран-участниц ОПЕК по ограничению добычи нефти.

ЕС – перспективный рынок сбыта американской нефти, сорокалетнее ограничение на продажу которой отменил Барак Обама в 2015 году. Энергетика – один из ключевых драйверов экономического бума, обещанного Трампом. Но как на деле реализовать пункт №10?

Рыночными методами иранскую нефть не потеснить. Значит нужно подтолкнуть Евросоюз вернуть эмбарго. Для этого США провоцируют Тегеран выйти из договоренностей по денуклеаризации. Срыв сделки может стать спусковым механизмом возвращения запрета, что пойдет на пользу американским поставщиками «черного золота».

Пока все идет по плану. В ответ на санкции парламент Исламской Республики одобрил выделение полумиллиарда долларов на разработку собственной ракетной программы. Параллельно Штаты продолжают толкать Европу к возвращению торговых ограничений. Постпред США при ООН Никки Хейли выразила сомнение в целесообразности сохранения СВПД. На днях она посетила штаб-квартиру МАГАТЭ в Вене. В ходе беседы с генеральным директором Юкией Амато она выразила готовность Америки обеспечить организацию всеми необходимы ресурсами для тщательной проверки ядерной деятельности Ирана. Обвинила последнего в наличии множества незадекларированных объектов, не прошедших проверку агентства, а также в препятствовании деятельности международных инспекторов.

Несмотря на это, лидеры европейских стран-гарантов ядерной сделки не спешат выходить из договора с Ираном.

Во-первых, в статьях СВПД и резолюции ООН четко прописаны принципы деятельности МАГАТЭ. А именно – независимость и ответственность агентства в защите конфиденциальной информации об иранских ядерных объектах. Американские дипломаты принуждают организацию выйти за рамки возложенных на нее обязательств, публично выражая недоверие к полученным ею данным. Ведь без подтверждения МАГАТЭ нарушений условий сделки, Белый дом не сможет убедить европейских коллег в необходимости пересмотра ядерной программы.

Во-вторых, кроме Штатов, никто из подписантов не ставил под сомнение выполнение Тегераном взятых им обязательств. А недовольство американских чиновников процессом денуклеаризации еще не является доказательством того, что процесс проходит с отклонениями.

В-третьих, помимо российского, теперь Евросоюз (Германия, в первую очередь) противостоит США и на ближневосточном направлении. Отказ от программы мирного атома, как и от строительства «Северного потока-2», угрожает европейской энергетической безопасности, а также экономическому росту и конкурентоспособности продукции. Некогда Германия была вторым по значимости торговым партнером Ирана. По расчетам немецких экспертов, в долгосрочной перспективе восстановление экономических связей может принести ФРГ более 7 миллиардов евро. Также Тегеран заказал у франко-германского концерна Airbus 114 гражданских самолетов. Кроме того, на иранский рынок пообещали вернуться немецкие автогиганты.

Выход из ядерного соглашения с Ираном будет означать отказ от надежного поставщика энергоресурсов, потенциального рынка сбыта европейских товаров и вложений инвестиций. Так как ни Германия, ни Франция не спешат под американский вассалитет, такой исход событий маловероятен.

Американское плутовство

Впрочем, если американцам все же удастся разрушить ядерную сделку, то пострадает не только Европа.

«Совместный всеобъемлющий план действий» – главное внешнеполитическое достижение Барака Обамы. На ближневосточном направлении его политика предполагала поиск баланса между региональными центрами сил. Поэтому к агрессивным выпадам Израиля и Саудовской Аравии (далее – СА) против Ирана он относился сдержанно и отстраненно. Экс-президенту удалось мирным способом ограничить разработки ядерного оружия. Он открыл пространство для дальнейшего сближения Ирана с Западом, курс на которое объявил президент Хасан Роухани в 2015 году.

19 мая 2017 года в Иране прошли выборы, на которых вновь победили умеренные силы – Роухани и его сторонники. Однако Трамп не смог сопротивляться давлению израильтян и саудитов. Или не захотел – антииранская позиция является для него очередным бизнес-проектом, ведь враждебность соседей к Исламской Республике можно успешно монетизировать. Поставки американского оружия в СА на 110 млрд. долларов (на первом этапе контракта) – яркий тому пример.

Однако усиление радикальной антиамериканской оппозиции внутри Ирана – не главная проблема. Под угрозой могут оказаться совместные действия против ИГИЛ. В билле о санкциях американцы объявили Корпус стражей исламской революции (далее – КСИР) главным инструментом дестабилизации на БВ и обвинили его в поддержке терроризма. КСИР – один из ключевых институтов иранской власти. Его представители проводят инструктаж шиитской милиции, воющей против Исламского Государства в Ираке. Иранцы играют роль советников шиитских подразделений, из-за чего в Мосуле между ними и американцами даже осуществлялась координация.

Ухудшение отношений между Вашингтоном и Тегераном не только сделает дальнейшее сотрудничество невозможным — оно может стать отправной точкой новой войны на БВ.

Ирак находится в критическом военно-политическом положении. Война с ИГ переходит в крайне сложный формат партизанской. На очереди – борьба с курдским сепаратизмом, поддерживаемым Соединенными штатами (референдум о независимости Иракского Курдистана объявлен на конец сентября этого года).

За 2014-17 годы иракская армия потеряла самые боеспособные подразделения, на данный момент она фактически обескровлена. Без внешней военной помощи Багдад не сможет сохранить территориальную целостность и противостоять террористам. Поэтому ослабление вооруженных сил Ирана с помощью рестрикций и отказ от тактического сотрудничества с ними американцев может обернуться для Ирака самыми трагическими последствиями. Вплоть до распада страны, для чего готовы все условия.

У нынешнего премьера Абади крайне шаткая позиция. Война, разруха и постоянные смерти – все это использует против него бывший премьер-министр и нынешний вице-президент Малики, желающий вернуться к власти. Он является представителем радикальных шиитских группировок, вновь поднимающих голову в Ираке. Если ему это удастся, про политику налаживания отношений с суннитской общиной можно забыть. Страну, помимо военного противостояния с ИГ и возможного столкновения с курдами, ждет еще и восстание суннитов. А значит, и гражданская война.

Развитие событий по такому сценарию – лучший подарок для боевиков Исламского Государства. Ответный рост количества радикальных суннитских объединений обеспечит ряды террористов притоком новых человеческих и технических ресурсов. А усиление контроля над несколькими провинциями Ирака позволит расширить влияние на регион в целом. В том числе, в Сирии. В таком случае, ни о какой «большой сделке» речи быть не может. США собственными руками могут помочь тем, против кого они собрались сражаться вместе с РФ. Они создают противоречие, при котором якобы хотят принести мир на БВ, договориться с Россией и уйти из Сирии. При этом резко выступают против Ирана – одного из ключевых форпостов антиигиловского сопротивления. В результате Кремль еще сильнее может засосать в воронку ближневосточного конфликта.