Прямой и электронной.
Об электронной демократии сегодня говорят все чаще, однако значение самого термина никем не уточнено: даже в специальной литературе еще не сформированы ни устойчивые определения этого понятия, ни общепринятая классификация относящихся к нему явлений. Попытка дать «объективную картину» неизбежно обернулась бы перечислением многих десятков концептуальных и обзорных статей о разных подходах к электронной демократии и не меньшим количеством ссылок на практические реализации этих подходов. У меня тоже имеются и свой подход, и своя концепция, и свой проект, в котором эта концепция должна быть реализована, и ниже я попытаюсь предложить собственное видение электронной демократии, ее потенциальных возможностей и основных препятствий к реализации этих возможностей.
Начну со следующего общего замечания. Созданные нами компьютеры и компьютерные сети и написанные нами для них программы не могут ничего, чего теоретически не могли бы сделать мы сами; однако использование информационно-коммуникационных технологий дает такой количественный скачок применительно к масштабам и эффективности нашей деятельности, что многое, бывшее до сих пор лишь возможным, но практически неосуществимым, становится вполне реализуемым.
Точно так же и «электронную демократию» не следует считать какой-то принципиально новой формой организации общества и государства; однако лежащие в ее основе технологии дают возможность практически реализовать различные виды и способы такой организации, ранее практиковавшейся в обществах несравненно меньшей численности и состоявших из граждан, которые располагали значительно большим свободным временем.
Афинский идеал
На протяжении двух с половиной тысяч лет образцовым примером и даже недостижимым идеалом общественно-государственного устройства считалась афинская демократия, в которой было на практике реализовано прямое участие граждан во всех государственных делах. Почему идеалом — мы будем обсуждать ниже; почему недостижимым — понятно и так: нас стало слишком много. Афинский полис включал в разное время от 30 до 60 тысяч граждан; сегодня это население небольшого провинциального городка. Рабы и лица без гражданства вовсе не участвовали в управлении полисом, не заседали ни в судах, ни в Народном собрании. Поэтому своей многочисленностью они не создавали той проблемы, которая сегодня встает даже перед муниципальной властью: если все мы вдруг начнем высказывать наши пожелания и требования, учесть их будет затруднительно или просто невозможно, да и сами мы ни в одном пункте не сможем прийти к общему мнению. А в масштабах страны или даже крупной области кроме фактора многочисленности появляется еще и фактор больших расстояний.
Эти факторы — размеры страны и многочисленность ее населения — привели в конце XVIII века «отцов-основателей» первых демократий нового времени ко вполне сознательному выбору представительной формы правления, определившему развитие человечества на следующие двести лет (срок, впрочем, лишь ненамного больший, чем 170 лет существования афинской демократии).
В последние два-три десятилетия, однако, успехи информационно-коммуникационных технологий в применении ко всем областям человеческой деятельности породили надежду, что область общественно-государственного управления может быть в свою очередь радикально преобразована и очищена от накопившихся в ней несовершенств и порочных практик. Не случайно, что при этом особенно острый интерес возник лишь к одному из всех опытов прошлого — к опыту афинской демократии. Огромен список научных исследований и популярных публикаций на эту тему за последние 30 или 40 лет; археологические раскопки в Афинах поставляют тысячи артефактов, из которых составляется все более подробная картина общественного устройства афинского полиса; по-новому прочитываются классические тексты и сопоставляются с уцелевшими обрывками надписей. Теперь мы знаем политическую жизнь античных Афин столь детально, что можем всерьез примерять этот уникальный древний опыт к нашим сегодняшним запросам. Набирает силу идея попытаться со всеми необходимыми поправками воспроизвести афинскую демократию сегодня, в мире огромных мегаполисов и государств.
Что это означает? Речь не только о том, чтобы дать возможность гражданам выбирать решения какой-то проблемы из кем-то предложенных альтернатив, как это делается на референдумах в Швейцарии. Нужно обеспечить для жителей страны гораздо более универсальную возможность: предлагать свои собственные решения, обсуждать их и сравнивать, приходить к консенсусным или компромиссным вариантам — и все это не в узком кругу друзей или партийных единомышленников, а в «общем собрании» всех граждан.
Понятно, что для этого нужны специализированные программы, приложения, сети и другие инструменты, но их пока нет. То, что существует сегодня, это, во-первых, так называемые социальные сети, разработанные для удобного и необременительного межличностного общения без определенных целей; далее «форумы», как будто бы предназначенные для более целенаправленных обсуждений, но не имеющие никаких «ограничителей забалтывания»; и, наконец, системы совместной подготовки документов небольшой группой редакторов, полезные только на последнем этапе обработки предложенных гражданами решений, но не на предшествующих этапах их широкого обсуждения. Само же это широкое открытое обсуждение какой-то поставленной проблемы очень большим числом граждан может стать эффективным и продуктивным лишь в рамках информационно-коммуникационной системы, которую еще только предстоит разработать. В последней главе этой статьи мы обсудим, какие функции и методы должны быть в ней реализованы, ряд встающих при этом проблем и возможные пути их решения.
Электронная реализация демократии афинского типа это, однако, программа на будущее; а к настоящему времени то, что называют «электронной демократией», представляет собой некоторое количество работающих систем и отдельных экспериментов, различающихся по своим функциям и даже в каком-то смысле по своей области применения. Ниже я постараюсь представить некоторую классификацию «родов и видов» электронной демократии, сопровождая ее примерами, а собственную концепцию прямой совещательной демократии изложу в самом конце.
Электронное голосование
Эстония — страна-пионер в применении инструментов электронной демократии; поэтому мы не раз будем пользоваться примерами из эстонской практики. В этой бывшей советской республике, ставшей сегодня во многих отношениях одной из передовых (хотя и небогатых) стран объединенной Европы, уже несколько лет применяется система электронного голосования собственной разработки. На последних местных выборах (в октябре 2013 г.) ею воспользовалось около четверти всех избирателей. На последних выборах была обнаружена одна ошибка (голос, учтенный не в своем избирательном округе); на предыдущих выборах — такая же одна ошибка. Заметим, что ранее в Германии Конституционный суд приостановил разрешение на использование электронного голосования после обнаруженных ошибок; затем то же произошло в Финляндии.
Поскольку голосование на выборах в тот или иной орган государственной или местной власти считается главным признаком (представительной) демократии, электронную форму этой процедуры естественно считать одним из видов или составных частей демократии электронной. При этом, как и в отношении любой другой технологической новинки, здесь, естественно, появляется много ожиданий. Рассмотрим, насколько они обоснованны.
Всем известна проблема фальсификаций процесса голосования, принимающих самые разные формы, — учет фиктивных или повторных голосов (наши знаменитые «вбросы» и «карусели»), неправильный учет бюллетеней, подделки на уровне уже составленных протоколов и т. д. Электронное голосование как будто ставит надежную преграду для всех таких нарушений: компьютер не обманешь.
Проблемы, однако, не упраздняются, а лишь поднимаются на более высокий уровень. Действительно, хотя сфальсифицировать отдельно взятый «электронный бюллетень», то есть поданный голос, просто «переложив его в другую стопку», становится невозможно, но зато ничто не мешает заложить в программу компьютерной обработки бюллетеней возможность систематических искажений. Например, программа может быть настроена так, чтобы учитывать голоса, поданные за какого-то оппозиционного кандидата, «со сдвигом», так, чтобы некоторый процент таких бюллетеней считать поданными за кандидата от действующей власти. Имя кандидата и величина «сдвига» могут быть параметрами, задаваемыми в реальном времени со специального терминала «администратора системы», за которым может сидеть страшный и ужасный чиновник, ответственный за «правильные» результаты выборов. И даже если он там не сидит и результаты выборов никто не «сдвигает» — все равно принципиальная возможность такого тайного искажения результатов выборов делает их в общественном сознании потенциально недостоверными, и в результате избранные органы власти теряют легитимность.
А ведь кроме чиновника может быть еще и не менее страшный хакер, нанятый кем-то из кандидатов, чтобы «внедриться» в программу и исказить результаты ее работы. Современный высокотехнологичный грабеж — это не нападение на машину инкассаторов, а взлом электронной системы какого-нибудь банка и кража с каждого счета по десять рублей. Ровно то же может произойти и с электронными выборами — вот только факт взлома будет намного труднее обнаружить, потому что голос гражданина, в отличие от его банковского счета, не должен сопровождаться распознаваемыми сведениями о владельце — голосование все-таки тайное...
Рубрика "Блоги читачів" є майданчиком вільної журналістики та не модерується редакцією. Користувачі самостійно завантажують свої матеріали на сайт. Редакція не поділяє позицію блогерів та не відповідає за достовірність викладених ними фактів.