Путина спрашивать просто не о чем - лидер Несчастного случая Алексей Кортнев

Эксклюзивное интервью с одним из ветеранов русского рока специально для читателей сайта Корреспондент. net

- Алексей, в этом году у «Несчастного случая» тридцатилетний юбилей. Вы как-то сказали, что после того, как «НС» отметил свое двадцатилетие, для вас время остановилось.

- Время остановилось, а потом опять пошло и сейчас летит довольно быстро. Время от времени происходят какие-то значимые события. Самое главное в жизни ансамбля это новые песни, они периодически пишутся. Я искренне полагаю, что выпущенный нами два с половиной года назад альбом «Тоннель в конце света» оказался лучшим за всю тридцатилетнюю историю группы. 

Сейчас мы готовим новый альбом, там тоже есть некоторые песни, которые мне очень нравятся. А еще мы сделали очень неплохой спектакль с «Квартетом И», мы его выпустили год назад, называется «Письма и песни мужчин среднего возраста». Это можно сказать, микс из «Дня радио» и «Дня выборов» и спектакля «Разговоры мужчин среднего возраста». Как бы продолжение разговоров, но с нашими песнями, с весьма интересным взаимопроникновением на сцене. В Киев мы его пока не привозили, но наверняка привезем.

www.liveinternet.ru 

- Насколько я знаю, мужчина среднего возраста Алексей Кортнев вырос на творчестве Булата Окуджавы и Юрия Визбора…

- Я варился в этой атмосфере с самого детства. Окуджава, Визбор... У нас в доме собирались большие компании и распевали под гитару их песни. А как-то раз, когда я был еще дитя,  мы с родителями отмечали новый год на горе Чегет на Кавказе. Высоко – высоко, в кафе Айк, что значит «луна» на кабардинском языке. Это было совершенно незабываемо. Там присутствовали легендарные люди - Юрий Сенкевич и Юрий Визбор. Мы не были с ними знакомы, просто случайно оказались в одном кафе. Я увидел людей из телевизора. А надо понимать, что это был 79-й год, в то время это был шок - встретить голову из телевизора, надетую на живое тело…

- Вы приехали в Киев с программой «Слезы мужчин». Факт сам по себе интересный. Нет, я понимаю, что бывает «скупая мужская слеза», но массово раньше лили слезы преимущественно женщины... Вам не кажется, что за последние пару десятков лет мужчины и женщины поменялись ролями?

- Нееет, во всяком случае, в моем окружении точно не поменялись. Вы знаете, я вырос в семье, где мама была исключительно сильным человеком, с абсолютно несгибаемым внутренним стержнем. Отец был глубоко порядочным человеком, никогда не изменявший себе и своим моральным установкам. Но, он был идеально мягок и добр. Человек, который, как мне кажется, никогда за всю свою жизнь не повысил голос. Поэтому передо мной была семья, где гендерное равновесие было смещено. Мама выполняла мужскую функцию – воспитывала, строила дом, рассчитывала бюджет. А отец - классическое  «облако в штанах». Абсолютно обволакивающее доброе существо. При этом его нельзя было назвать безвольным. Он занимал очень высокий пост в Академии Наук СССР. Но, рядом с мамой, он был подкаблучник. Поэтому для меня нет ничего необычного в том, что сейчас вокруг развелась куча волевых мужеподобных теток и куча мужчин, которые готовы этому поддаваться. И лить слезы. Это нормально. Есть такие люди. Есть другие люди. Более того, эти люди прекрасны. Вот мои родители были просто восхитительной парой.

 “CARIBBEAN CLUB” концерт 17 июля 2013 года

- Пару лет назад вы рассказывали, о том, что вы активно занимаетесь музыкальным театром, в том числе и детским музыкальным театром. Вы даже советовались по этому поводу с детьми в телеэфире. Выясняли, какой именно нужно сделать для них спектакль, что бы они хотели увидеть. Что в итоге - спектакль получился?

- Да. В этом направлении все развивается. Где-то через полтора года в Москве мы откроем детский театр и детскую театральную школу. Там мы уже развернемся по-настоящему. Я не хочу говорить, что я буду там главным человеком, буду там преподавать и т.п. Тем более, как я могу преподавать, у меня нет профессионального образования в этой области. Но, под моим именем, сейчас создается школа театрально-музыкального искусства, можно сказать школа мюзикла. Я очень этому рад. Может быть, в этом найдется новое вдохновение. Я привлек к этому очень много хорошего народа – Егора Дружинина (известный  российский актер и хореограф-  Е.Р.)  в танцы, а Нонну Гришаеву ( российская актриса театра и кино – Е.Р.) возглавить направление драматического искусства. Думаю, что получится хорошо.

www.evgenik.biz

- Я слышала, что ваш сын Никита пошел по вашим стопам и тоже решил быть актером…

- Он уже передумал. Притом, что сам поступил в колледж Табакова. Это подготовительное отделение школы-студии МХАТ. Проучился год. А этой весной обрадовал нас с его мамой Леной Ланской, сказав: «Нет, мне это не нравится. Я ухожу из колледжа. Буду сдавать экстерном 10-й, 11-й класс. Куда буду поступать, пока не знаю». Это притом, что он поступил в колледж Табакова, где был конкурс более шестидесяти человек на место.

- Ну, а в вашей двухлетней дочери Аксиньи еще не проснулась артистка?

- Аксинья у нас генномодифицированная. Она рождена в пробирке, собрана по кусочкам специальными врачами. У нее дома кличка ГМО. Аксинья потрясающая, очень милая, координированная и вообще очень быстро развивающаяся. Может это потому, что она генномодифицированный организм. Довольно-таки суровая девица. Все время пребывает в хорошем настроении, улыбается, но, при этом тискать себя не дает. Недавно была на спортивных сборах с мамой (Амина Зарипова неоднократная чемпионка мира по художественной гимнастике – Е.Р.). 

zn.by

Первый раз попала в зал, увидела все эти гимнастические предметы, как девочки с ними обращаются. Амина мне прислала фотографии, на которых Аксинья с гимнастическим мячом, булавой и еще чем-то что-то делает, а еще на мостик вставала. Ужасно смешно. Она же еще совсем крошечная. Сидит в шпагате, копируя взрослых. Но, Аминка говорит, что она очень координированная. Она в два года уже может стоять в ласточке на одной ноге. Среди двухлетних детей это очень редко встречается. Так, что будущее ее печально (смеется), мать уже положила на нее хищный взгляд, будет теперь заниматься с ней гимнастикой.

- Вы озвучили мультфильм «Кошмар перед рождеством», а также сделали переводы ряда мюзиклов, среди которых легендарный мюзикл «Кошки». Что предвидится в этом направлении?

- Я не могу что-то планировать в этом направлении, потому, что это идет от заказчика. Некоторое время назад я немного рассорился с московскими промоутерами мюзиклов, потому, что задолбался переводить одно и то же. Последней моей работой был мюзикл «Зорро», который меня добил окончательно. Я понял, что больше не могу жевать эту безвкусную жвачку. Все эти «мюзиклы» написаны одним языком и на одну мелодию. Понятно, что есть исключения -  “The Cats”, “Mamma Mia!”, “Phantom of the opera” и самый мой любимый мюзикл “Producers”.  Это великие произведения, там действительно есть, что делать. Все остальное написано одними и теми же словами на одни и те же аккорды. И я сказал себе – стоп! Я больше не могу. Ну,  а когда ты говоришь «не могу», тут же находятся двадцать-тридцать человек, которые могут. Причем за меньшие деньги. Поэтому я больше этим не занимаюсь, и, слава Богу. Если будет какой-нибудь достойный проект, надеюсь, что смогу принять в этом участие.

- Вы недавно сказали, что в России рок-н-ролл опять возвращается к музыке протеста. Это отразится на вашем новом альбоме, который вы планируете выпустить осенью к юбилею группы?

- Конечно. Мы все время пишем какие-то социально-острые или политически-острые песни.

- В феврале этого года вы записали обращение в поддержку сексуальных меньшинств для проекта «Будь сильнее». 

А не страшно сегодня высказывать в России свою позицию? Я не говорю о Pussi Riot, хотя этот пример весьма показательный.  Нет ли ощущения возврата в 80-е годы, когда рок сидел в подвалах?

- Нет, пока этого ощущения нет.

- Вы как-то сказали, что боитесь ситуаций, которые не можете контролировать. Если ваша музыка будет протестной, вам не будет страшно, ведь вы не можете проконтролировать реакцию Путина?

- Нет, не могу. Вы знаете, давайте жить и смотреть. Если так сложится ситуация, что со сцены невозможно будет ничего сказать и спеть, значит мы уйдем на подпольную сцену. Если будет совсем уже жопа, значит, будем бежать из страны, как это и было в советские времена. Сейчас, пока, мы имеем возможность высказываться весьма активно и публично. У меня такое ощущение, что наша нынешняя власть с большим удовольствием держит при себе таких интеллигентных оппозиционеров типа меня, которые не призывают к перевороту или свержению, а просто протестуют, задают неприятные вопросы, высказываются в песнях, но интеллигентно, сдержано. Я же по-прежнему персона грата в своей стране. Меня довольно часто показывают по Первому каналу, приглашают в разные ток-шоу.

 Я не вхожу в черный список, куда занесены очень многие люди, которые позволяют себе высказываться достаточно жестко.

- В 80-е годы у вас тоже не было этой проблемы.

- Да-да-да. Не то, что бы я стремлюсь удержаться на этой грани, я просто искренне полагаю, что моя роль это скорее задавать вопросы, а не призывать к действиям.

- Когда у вас была встреча с Медведевым, вы не знали о чем его спросить. Вы хотели бы встретиться с сегодняшним президентом России? И о чем бы вы его спросили?

- Нет, абсолютно не хотел бы. Путина абсолютно не о чем спрашивать. Медведева понятно, надо было спрашивать – Какого хера? – и все. Но, он вряд ли бы ответил на этот вопрос. А Путина спрашивать просто не о чем…