Просто десять

Вступление в одну историю об истории одного журнала

В популярной (в самом широком смысле) литературе названия с использованием числительных весьма распространены. Начало этой тенденции положил еще всемогущий Творец, выдав Моисею ровно десять заповедей. Вот и автор этих записок решил воспользоваться богом данным числительным. Только, в отличие от исторического текста, рожденного на горе Синай, в его материале, появившемся среди намывных песков киевского Левобережья, десять – это не количество заповедей, а годы, означающие нынешний возраст журнала Корреспондент. К этому первому круглому юбилею издания автор (человек предусмотрительный, а потому начавший свой труд заранее, чтобы обогнать всех возможных конкурентов) и решил накатать что-то типа воспоминаний о бурной молодости.

Начало этого текста будет под стать и Моисею, и всем прочим пророкам древнего  Ближнего Востока. Потому что все начнется так…

Вначале точно было слово. Слово это было «Корреспондент». Его придумали, и тогда все и началось.
Дальше появилось два стола. Вокруг них где-то в конце февраля 2002 года расселись люди – навеки не вошедшая в историю первая команда Корреспондента.

Автор, в виду типично мужской особенности забывать любые семейные даты и все прочие жизненные детали, кроме основных теххарактеристик представленных на рынке легковых автомобилей, а также женщин с красивыми фигурами, уже и не упомнит фамилий большинства тех ребят, равно как и точного (с точки зрения астрономии) дня застольной встречи. Более того, автор затрудняется вспомнить, что конкретно тогда обсуждали разнокалиберные личности вокруг двух больших редакционных столов, стоящих на четвертом этаже здания по адресу бул. Л. Украинки, 34. Вариантов два: либо минус третий, либо минус второй номер журнала Корреспондент (минус в данном случае означает крайнюю степень пилотности всей затеи). Собственно, автор не помнит почти ничего, кроме того, что он сидел напротив окна. А потому, прежде чем продолжить, пора уж внимательней присмотреться к фигуре этого самого автора, чтобы оценить не только его адекватность, но и степень причастности к описываемым событиям (что станет лучшим индикатором доверия к тому, что он здесь излагает).

Итак, автор поставил свою личную кружку (главная «метка» личной территории в любом офисе) в редакции Корреспондента аккурат в момент зарождения издания (то есть, предположительно, в феврале 2002 года). Начав журналистом рубрики Страна, и несколько неожиданно погрузившись в бурные воды украинской политики, ведомый редакторскими требованиями, которые показались ему невероятно жесткими после работы в нежно-дружественном компьютерном издании, автор за десять лет сделал головокружительную карьеру. Если бы о ней узнали некий питерский гэбист, или один енакиевский хулиган, или даже Вера Брежнева, они обзавидовались бы буддийской смиренности автора. Ведь за десять лет он (в сопровождении кружки) поднялся ровно на две иерархические ступени вверх. Иными словами, регулярно нахмуренные брови и постоянные поздние уходы домой дали мощные всходы – автор вначале стал замредактора рубрики, а после, когда его редактор перешла на другую работу, возглавил отдел. С тех пор он регулярно согревает собственными батонами это место, разве что в последние годы, исключительно ради пущей корпоративной устойчивости, взялся редактировать еще и рубрику Архив.

Теперь оставим автора в покое и вернемся к основному повествованию. Оно будет посвящено десяти годам существования Корреспондента, но не станет претендовать на точность. Все, что здесь появится – продукт субъективной авторской трактовки воспоминаний, которые сегодня копошатся в его запыленном чужими словами, предложениями и абзацами редакторском мозгу. Автор, безусловно, будет стараться рассказать о ключевых моментах существования журнала, но честно признает – отбор того, о чем он решил написать, происходит в произвольной форме. В общем – как на душу ложится, так и льется. Теперь точно можно перейти к сути.

Значит, все началось со столов. Люди вокруг них (автор напоминает, что это были члены «пилотной» команды Корра) расселись неровной, хаотичной окружностью, и идеи о том, что они хотели бы написать во вновь открываемом издании, звучали так же хаотично.

Но «центровые» столы своими прямыми боками и такими же углами задали настрой и той первой дискуссии, и всей корровской будущности – с ее какой-то геометрической выверенностью: схематично построенными статьями (начинаем с человека – «Иван Иванов, несмотря на свою фамилию, был человеком украинским…», заканчиваем непременно оптимистично – «И пусть Иванов был убит в перестрелке с конкурентами, надежда на светлое будущее осталась жить в его наследниках, получивших капитал убитого» ), смешными американскими правилами русского языка (отчеств нет, непременно активный залог глаголов, восклицательного знака нет, кавычек в названиях нет, причастных и деепричастных оборотов нет – словом, возьмите английский, попробуйте автоматически «перевести» его правила на русский – и получите язык «раннего Корра»), отсутствию интервью, как жанра, а также фанатичной требовательностью к соблюдению журналистских стандартов (опять же – по американскому образцу).

Идеи были кое-как набросаны, и люди разбрелись делать то, что никогда не должно было появиться в продаже. Они смогли выпустить пару «пилотных» номеров, которые отпечатали на принтере в нескольких экземплярах только для того, чтобы потом навеки их где-то забыть.

Процесс всем понравился, и уже немного сплотившаяся редакция в середине марта выдала то, к чему все готовились – номер первый.

На его обложке красовался Евгений Марчук, которого тогда газета Киевский телеграф Андрея Деркача обвиняла в торговле оружием.

Сам номер открывался обращением очень худого (и очкаристого) Олега Лысенко, первого главреда журнала (сейчас заматеревший Олег, ставший похожим на такого же заматеревшего Путина, руководит Бигмиром), в котором он обещал только объективный срез недели, никакой заказухи, жесткие стандарты, и уведомлял, что «за нами не стоит ни один олигарх или политик». (К слову, и цена того Корра, появившегося 18 марта 2002 года, была «тощей», как Лысенко – журнал стоил всего 2,95 грн.)

Вслед за Лысенко и редакционным материалом, выдержанным в духе лекций Карнеги о необходимости самостоятельно решать свою судьбу, шло фото Тимошенко, которая в тот момент впервые распустила косу (коса уже у нее была, молодая такая, задорная), чтобы доказать, что волосы – настоящие (оппоненты Тимошенко тогда еще цеплялись к ней по мелочам: коса, мол, не настоящая; вот ведь люди были, не то, что нынешнее властное племя).

За расплевшейся Леди Ю, за короткими новостями и материалом с обложки шла статья о том, что западные политики зачастили в Киев (прямо на носу были парламентские выборы), потом публиковалось четырехстраничное утверждение, что Космос начинается в Украине.

А дальше Дарка Чепак, ныне - пресс-секретарь Виктора Януковича, а тогда – редактор рубрики Страна (и непосредственный руководитель автора этих воспоминаний), довольно жестко рассуждала на тему того, что премьер Анатолий Кинах (кто теперь уж помнит этого человечка, умевшего по любому поводу продуцировать невероятно насыщенный канцеляризмами, но поразительно пустой по содержанию, текст?) – фигура компромиссная, испуганно сидящая в тени Леонида Кучмы. Исходя из этого, Дарка задавалась вопросом – кто же может стать преемником Кинаха на посту премьера, и будет ли этот преемник еще и преемником Кучмы? Дарка предполагала худшее, но угадать тогда, что преемником во всех смыслах станет ее нынешний шеф, она не смогла.

В «спину» Кинаху дышала статья об американской операции в Афганистане (да-да, она началась еще тогда), за которой следовал материал о проблемах мусульман во Франции (да-да, и эти проблемы появились еще тогда).

Во второй половине номера было еще много чего, но сил вспоминать у автора уже нет – он лишь обращает внимание, что в первом Корре была такая оригинальная рубрика, как некролог, где писали… Ну, понятно, о чем в ней писали. Как только эта рубрика была придумана, по редакции поползла идея (по подобию какого-то западного издания) - начать коллективно писать (наперед) посмертные материалы о всех еще живущих мировых знаменитостях (кому кто нравится), чтобы быть готовым в любой момент выдать их на-гора. К счастью для журналистов (и, возможно, для потенциальных героев) рубрику быстренько прикрыли.

Первый номер и дал старт непрерывному еженедельному конвейеру, работоспособность которого и до сей поры не вызывает сомнений.

Автор, слегка вздрагивая, вспоминает, как на протяжении всего 2002 года, под строгим взглядом Дарки (если статья была еще не сдана, вынести его было физически невозможно) напряженно учился вместе со всей редакцией писать не по-российски – многословно, с авторскими отступлениями, и почти полным отсутствием прямой речи, а коротко, по сути, убив на корню собственное «я» (эта буква, стоящая отдельно от других, могла возникнуть в Корре только в цитате героя материала или эксперта). Более того, все эти производственные муки оплачивались баснословной зарплатой в $ 300 в месяц. Вспомнив об этой сумме, автор подловил себя на мысли, что он, вероятно, негр. Во всяком случае, ему стали очень близки мотивы современных афроамериканцев, которые требуют от белых компенсировать (с процентами) годы рабства.

Впрочем, автор отлично понимает, что это была школа, как бы слабо не звучало это утешение.

Однако, в истории Корра было полно куда более интересных моментов, чем размер зарплаты одного человека и его личные притязания на смену цвета кожи. На них, этих моментах, автор (с чувством и расстановкой) далее и остановится, разбив это дело (явно жалея собственные пальцы) на отдельные части.

(в следующей части читайте (ну, или надейтесь, что автор все же напишет) о свободе слова, щупальцах Госдепа и гражданском мужестве Дарки Чепак)