От Каддафи до мышей

Смерть Каддафи - сигнал ускоряющемуся миру. Вскоре всех съедят муравьи.

Самолет садился на полосу военного аеродрома в Триполи. Вечер, еще жарко, к нескольким вросшим в саванну пушкам идти нельзя – нам сказали, что поле вокруг полос заминировано. Кучму уже увезли в гостиницу, а мы нюхали какой-то странный ароматный воздух. Пахло бензином и цветами. Был 2003 год.

Каддафи встретил нас сразу же – с бигборда в аэропорту он смотрел на кортеж как-то расслабленно и рассеяно – видимо не узнавал гостей. На бедуине – огромная черная фуражка. Позже нам рассказали, что все эти костюмы для Каддафи – работа известнейших мировых модельеров. Для кого он так одевался? Скорее всего – для себя. Кажется, ему вообще плевать было на все, кроме себя.

Мы долго ехали через полосы безопасности и  разбомбленные обломки – то стена с колючкой, то дом без окон. Они сохранили руины зданий, будто бы страну еще вчера бомбила авиациxя НАТО, мстившая за теракт в Локерби. Но кто-то убрал всю пыль. И приклеил на развалины с пулевыми дырками несколько плакатов с лицом Кучмы. И надписью на арабском.  Прошу перевести – местные улыбаются и молчат.

Его шатер – вроде как обычная армейская палатка. Он сидит, большой, немного сгорбленный, слушает, очень редко - кивает. Сказал что-то Кучме. А мы стояли под мелкими деревьями, которые совсем не защищали от солнца. В один момент стало очень страшно – почему-то показалось, что нас всех вот-вот убьют. Тихо и обыденно, без стрельбы. Выпил чаю – списал на переутомление. Тем временем они договорили. Каддафи провел Кучму до старомодного огромного мерина – черного и казалось, раскаленного этой полуразрушенной Африкой.

Больше я его не видел. Но еще несколько дней смотрел на его страну и слушал ее людей. На второй день у нас сломалась камера, после попыток ее починить на местной недокомпании с помощью отвертки оператор от горя заперся в номере. Все ездили на экскурсии. Я бродил по Триполи.

Шел через  трущобы, которые между гостинницей и историческим центром. Сначала боясь, но все больше входя во вкус, сменял быстрый шаг на средний, потом – почти что полз. Базары, свалки, склады, проемы, три тысячи лет и запрет на алкоголь. Кому то в тот день отрубили руку за кражу, а кто-то вылечил глаза у украинского офтальмолога – врачей Каддафи закупал в Украине мелким оптом.

Римские руины и итальянские улицы – это тоже – Триполи. Вечером в старинных мраморных двориках – пластиковые столики, как в Бердичеве, чай в разной потрескавшейся посуде, и кальян – самый ароматный в быстро меняющемся мире. Когда-то это была почти Европа. В 2003м – ни одного граффити, вместо текста на когда-то белых стенах – лишь помет бакланов.  

Курил кальян,  ел кебаб в покрытой кафелем забегаловке. Торговался за маленького крокодила. Потом – посреди ночи – пил кофе с каким-то арабом, который выучил русский в украинском  вертолетном училище, а теперь торгует бронзой на базаре. За 1 доллар купил турку, в которой до сих пор – самый лучший кофе.

Это была очень мирная страна. В нее бежали из всей остальной Африки – как в островок стабильности, где один день в неделю все школьники наряжались в военную форму, но настоящей войны не было колоссально давно.

Теперь, когда я вспоминаю то время, то думаю, что видел не все. Нам не показали бункеров и дворцов местной верхушки и страданий простого народа. Но разве этим в Украине кого-то удивишь? Забавно, но никто из моих местных друзей не сказал ни слова о том, как плохо живется в Ливии. Наоборот – все там было хорошо.  

Теперь его убил какой-то парень. Просто застрелил двумя пулями в голову, чтобы пленный не достался другому отряду оппозиции. И все же - вряд ли кто-то из современных вождей сможет так уйти. Вот Чавес – станет ли защищаться до последнего и терять город за городом, но не бежать? Или Лукашенко – будет ли отстреливаться из золотого браунинга? Каддафи – последний по-древнему смелый динозавр, которому негде скрыться в новом мире.

Все как-то мельчает. Динозавров съедают собаки – которые потом  вырождаются до мышей. Мне жаль – скоро совсем не о ком будет писать.