Современное искусство оно такое современное

Марина АбрАмович к Роману Абрамовичу никакого отношения не имеет. Зато имеет отношение к прекрасному, доброму, вечному...

Марина АбрАмович – одна из самых известных «артисток» современности, «бабушка перформанса», как она сама себя называет. Родилась в Сербии, долгое время жила в Амстердаме, теперь – в Нью-Йорке. Абрамович 65 и она, по ее словам, устала быть в андеграунде. Конечно, в таком возрасте в андеграунде уже как-то не солидно.

О современном искусстве мы в Украине – спасибо Пинчуку – знаем не понаслышке. Вот и Абрамович в Центре на Бессарабке была уже представлена – в виде маленькой видео-инсталляции. Лицо женщины, поедающее луковицу, запомнилось надолго. Правда на фамилию я как-то не обратила внимания. Как-то не подумала, что это – не просто лицо, поедающее луковицу, а будущая классика преформанса.

Поклонники сериала «Секс и город» косвенно тоже знакомы с творчеством художницы. В последнем сезоне как раз на представлении Абрамович Кэрри знакомится со своим русским кавалером. Ну, на самом деле в кадре не художница, а похожая на нее актриса. Но само представление воссоздано один в один по двухнедельному реалити-шоу «Дом с видом на океан», который в 2002 году Абрамович показывала в Музее современного искусства в Нью-Йорке.

За 40 лет своей творческой жизни эта, как минимум – смелая, женщина сделала много чего запоминающего. Вырезала лезвием пятиконечную звезду у себя на животе – как бы выжигая в себе коммунистическое прошлое. Перемывала окровавленные кости – не просто так, а в память о жертвах войны в Югославии, и за что, кстати, Венецианского льва получила. Кормила художница себя психотропными таблетками до медикаментозного эффекта.  Были у нее совместные представления с бывшим возлюбленным Улаем – немецким художником, с которым они, закрыв носы, дышали рот в рот, пока сознание не потеряли оба. И все это конечно, на глазах изумленной, повергнутой в шок – иногда в глубокий обморок – публики. Вследствие этих бескомпромиссных действ люди познавала неведомые доселе истины, задумывались о «другом», становились гораздо свободнее и так далее. Ну, так они сами говорят.

Сегодня Абрамович перформансов уже не устраивает. Возраст, по ее словам, не тот. В последние годы она участвует в грандиозных ретроспективах своих работ, снимается в фильмах о себе, а также участвует в автобиографических постановках, коих у нее в 65 лет насчитывается уже шесть. В общем, художник она востребованный, и верным шагом идет в анналы.    

Вот и на Голландском фестивале Абрамович представляла документальный фильм о себе «The Artist is Present». Интересный фильм, вкратце вводит в курс жизни иконы перформанса (бабушкой ее все-таки сложно называть). Наблюдать ее эксперименты – интересно, так или иначе. И даже в записи. Ну, во-первых, ты такого никогда раньше не видел. Во-вторых, эксперименты над людьми всегда волнительны. В-третьих, интересно наблюдать за кем-то, кто на грани. Пусть даже на грани чистого эпатажа. Ну и возможно срабатывает некий пассивный садизм. Сомнительное удовольствие, но оно также присутствует.

На презентации фильма довелось увидеть Абрамович вживую – скромная женщина в кожаном плаще с длинными черными волосами и с большим носом. Очень при этом женственная. Производит впечатление человека вполне адекватного. Даже самоироничного. Из чего складывается мнение, что она – большая приколистка с хорошей фантазией, которая всю свою жизнь превратила в одно сплошное представление. Зачем? Ну, кто-то живет так, кто-то – иначе.

А вот следующее воплощение художницы в театральной постановке «Жизнь и смерть Марины Абрамович» уже как-то приглушает легкий энтузиазм по поводу ее деятельности. Это представление ставил еще один очень современный деятель искусств Роберт Уилсон. Ну что сказать… Современный театр он такой современный.

Вцелом все напоминает детский стишок «Ехали медведи на велосипеде». Повествование ведет противный рыжий клоун-кривляка с противным голосом и в военной форме. На сцене поочередно появляются какие-то личности, которые очевидно воплощают различные сущности Абрамович – то кукла с бантиками, то мужик в чулках, то мужик с питоном на шее, то голая женщина, то одетая женщина, то какие-то человечки с «паровозиками» из детских кроваток. «А за ними комарики на воздушном шарике»…

Мозг просто не успевает анализировать информацию. Все действие вызывает только одно сплошное «Вау!». Живые собаки на сцене? Вау! Мужик имитирует мастурбацию? Вау! Марина Абрамович кричит что есть мочи три раза? Вау! А что это было, кто все эти люди, и зачем они все нужны…
Да, наверно, если художник кричит – ему больно. А может, даже и приятно. Кто его поймет?…

Много пишут, что Роберт Уилсон изобрел совершенно новый сценический язык. Услышать его, видимо, не всем дано. Но голландская публика была в диком восторге – овации стоя минут на пять.

А я вот как-то не поверила. А верю-не верю для меня – единственно верный критерий восприятия любого искусства – как классического, так и современного. Вот и костюмы хорошие были, и музыка громкая, и тексты про боль и различную метафизику. И про личное было, и про публичное. И понятно вполне: живет такая женщина – Марина Абрамович. Было у нее сложное детство, беспокойная юность, и вот депрессивная зрелость настала. С личной жизнью, кстати, не очень. Вот и вся история. А может и не вся. Может у меня плохой слух, и я чего-то не дослышала. 

Как бы ПС: Побольше того, что вызывает простейшие, автоматические рефлексы! Если драма бессодержательна, фильм пустой, а комедия бездарна, дайте мне дозу возбуждающего — ударьте по нервам оглушительной музыкой! И мне будет казаться, что я реагирую на пьесу, тогда как это всего-навсего механическая реакция на звуковолны. Но мне-то все равно. Я люблю, чтобы меня тряхнуло как следует…                                                               Рэй Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту