Из историков архитектуры в прачки. Личные истории успеха.

Я, кажется, начинаю понимать, зачем на домах вывешиваются таблички – «Памятник архитектуры…охраняется Законом…Министерство Культуры Украины». Вы застройщикам адрес указываете куда обращаться, чтобы во

         Эта беседа-интервью состоялась с Виктором Васильевичем Вечерским, заместителем директора Департамента культурного наследия и культурных ценностей Министерства культуры Украины, у здания Министерства,  во время митинга по защите Гостиного Двора. Вечерский, как представитель Минкульта, стоял на крыльце, а внизу, на тротуаре, гражданские активисты проводили свою акцию. В этот момент мне удалось побеседовать с ним, и, надо отдать должное, Виктор Васильевич, несмотря на накаленную обстановку, нелицеприятные плакаты и выкрики, адресованные сотрудникам минкульта, вел себя в высшей степени сдержано и спокойно.

Я посчитал важным не делать литературную правку текста, а донести до читателей ход разговора без купюр, даже в ущерб стилю изложения. Не часто получается поговорить с людьми «при власти», выразившими желание объяснить свои действия. И,  особенно ценно, по крайней мере,  для меня, попытаться узнать их версию происходящего.

Напоминаю, что беседа велась в крайне неспокойной обстановке, ее ход периодически прерывался неоднократными выкриками митингующих, а порой и непосредственным включением в разговор активистов, проявлявших  живой интерес к обсуждаемым вопросам и лично к персоне моего собеседника, подписи которого стоят под разрешениями на снос многих исторических памятников,  включая здания комплекса Киевского водопровода на Набережном шоссе, усадьбу архитектора Казанского на Сагайдачного 1 и т.д..

А.С.: Скажите, пожалуйста, по поводу строительных работ, которые ведутся сейчас на Почтовой площади, почему в этом самом месте, которое известно по летописям Бог знает с каких времен как торжище, не прошли археологи,  а строительство началось без возможности сделать там раскопки?

В.В.: Да, я в курсе. Археологи жалуются и очень недовольны тем, что их не пустили, они хотят исследовать объекты на Почтовой площади.  Я считаю это недостатком.

 А.С.: А куда делся памятник морякам, что стоял на Почтовой площади?

В.В.: Вопрос по поводу памятника морякам Днепровской флотилии это самая настоящая безответственность. Памятник числится в государственном реестре. Должно было быть решение Министерства культуры о его переносе с указанием сроков выполнения работ, нового места и условий переноса. Никакого решения не было. Демонтаж был осуществлен самостоятельно, и я очень надеюсь, что этот памятник нигде не растащили. Мы на днях проводили заседания в Министерстве Культуры и принимали решение по поводу того, что делать дальше  и каким образом мы можем обязывать и контролировать застройщиков.

А.С.: Но судя по тем кораблям, названия которых указаны на памятнике,  речь идет не о Днепровской флотилии, а о Пинской.

         В.В.: Он числится у нас в реестре как памятник морякам Днепровской флотилии.

А.С.: Какое сейчас состояние дел по этому вопросу? И куда планируется перенести памятник?

В.В.: Пока нет решения о новом месте для памятника, может это будет станция метро «Днепр», может Рыбальский остров.

А.С.: Но зачем переносить с Подола один памятник и, в то же самое время,  согласовывать установку другого. В Подольской райадминистрации целую комиссию создали по открытию памятника ветеранам второй мировой. Опять «отмыть» что-то хотят, подгоняют обоснование?

В.В.: Мне об этом ничего не известно.

А.С.: А о ментальных картах города Вы когда-либо слышали? Вы знаете, что нельзя «всунуть» памятник лишь бы куда?

В.В.: …     

         А.С.: Понятно, а по поводу Андреевского спуска? Вы что, правда, считаете, что на Андреевском нет аутентичной застройки? Андреевский спуск сам по себе не имеет исторической ценности?

         В.В.: Нет, я так не считаю. Там есть определенные дома, но в основном – застройка времен Советского Союза, которая не представляет собой никакой ценности. Эти дома смело могут быть снесены. Вы развели шумиху по снесенным домам, а они вообще были 1980-годов постройки к 1500- летию Киева (эпизод с разрушением строений фабрики «Юность»).

         А.С.: Извините, среди снесенных трех домов, два были со 100–летней историей. Это были здания бывшего завода минеральных вод.

В.В.: Ну, нам же надо было делать там раскопки. Археологи очень сильно просили, потому что эта местность никогда не была под раскопками. Мы не знали, что там находится. Нам это очень важно было. Поэтому, чтобы произвести эти раскопки, надо было снести эти дома.

А.С.: А как же на счет Почтовой площади? Почему же там не дали археологам «покопаться», если в данном случае Вы так сильно переживаете за археологию, почему на Почтовой площади Вы не допустили археологов до культурных слоёв?

         В.В.: Ну, это не наше решение - не пустить их туда. Мы точно также возмущены.

А.С.: Честно говоря, Вы меня наповал сразили. Уж никак не ожидал, что заслуженный архитектор может такое сказать. Разрешить снести столетний дом для того,  чтобы произвести раскопки.

В.В.: А, по-вашему, надо сохранять любой старый дом?

А.С.: Нет, я не считаю, что надо сохранять любой старый дом. Или сохранять дом на одном лишь основании, что он старый. Но я считаю, что у огромного количества домов есть свой неповторимый облик, который отражает лицо ушедшей эпохи. И даже если, с позиций сегодняшнего дня или в сравнении с архитектурой некоторых европейских столиц,  кое-какие здания кое-кому могут показаться примитивными, это не повод для их уничтожения. Это наша история, культура,  и она мне дорога именно потому, что она наша.

Центр города, по моему мнению, может представлять собой музей под открытым небом, где можно будет путешествовать сквозь время. И даже если есть дом очень ветхий, то его надо пытаться сохранить, потому что он повторяет облик города из прошлого. Наверняка,  потомкам это будет интересно. Кроме того, повышая этажность при почти каждом утвержденном Вами проекте «реконструкции»,  нарушается перспектива восприятия. Улица визуально становится намного более узкой и искажается представление о том городе, который был.

А известно ли Вам, что памятники архитектуры оказывают плодотворное эстетическое воздействие на человека и особенно на ребенка. Просвещают, развивают и даже воспитывают его одним лишь своим существованием. В социальной психологии проведены эксперименты, подтверждающие этот факт. А что могут воспитать безликие каменные джунгли или однотипная массовая застройка? Прогулки по улицам с необычной разноплановой архитектурой вполне можно сравнить с посещением музеев, галерей.

В.В.: Да, я с этим согласен, но мы делаем то, что в наших силах и пытаемся сохранить те памятники, которые представляют ценность.

         А.С.: А кто отвечает за все те безобразия, когда при «реставрации» нарушается архитектурный стиль здания, не пускают археологов?

         В.В.: Есть заказчик строительства. Он полностью несет ответственность за то, что происходит с объектом. Соответствуют ли выполненные работы ранее утвержденным проектам. Произведены ли археологические исследования, выполнены ли работы по реставрации в полном объеме. Поэтому любую ответственность, как гражданско-правовую, так и уголовную, будет нести Заказчик. Это четко оговорено в законодательстве.

А.С.: Но в Гостином Дворе, который Вы, кстати, не считаете памятником….

Вечерский перебивает и говорит: Да, я считаю, что Гостиный двор можно смело снести, никакой исторической ценности он не представляет…

Я, в свою очередь, перебивая его, продолжаю мысль: Извините, но ведь было недавнее решение Министерства Культуры, сотрудником которого Вы являетесь, о том, что весь ансамбль Контрактовой Площади является памятником градостроительства и его надо сохранить в таком виде, как он есть.

В.В.: Да, надо выполнять это решение. Действительно Гостиный двор не является сам по себе памятником, но в облике Контрактовой Площади он будет сохранен.

А.С.:  Ну вот видите, Вы сами себе противоречите – с одной стороны, Вы говорите его надо сносить, с другой, Вы уже согласны с тем, что все-таки есть решение Министерства Культуры о предоставлении ему статуса, если не памятника архитектуры, то, по крайней мере, памятника градостроительства.

 В.В.: Опять повторяю,  это решение о предоставлении статуса памятника градостроительству относится не непосредственно к Гостиному Двору, а ко всей Контрактовой площади...

А.С.: …с Гостиным Двором как центральным ее строением, именно так указано в решении. И это же не означает, что его можно сносить. Вы очень непоследовательны: то говорите можно снести это здание, теперь говорите его надо сохранить.

Вы уж извините, но создается впечатление, что наделяя объект статусом памятника Вы, здесь в Минкульте, не о сохранности его беспокоитесь, а цену ему «набиваете», чтобы потом «продать» подороже. Я, кажется, начинаю понимать, зачем на домах вывешиваются таблички – «Памятник архитектуры…охраняется Законом…Министерство Культуры Украины». Вы застройщикам адрес указываете куда обращаться, чтобы вопрос «порешать»? Ну ладно, пойдем дальше.

Вы согласны, что Гостиный Двор должен сохраниться в таком виде, в каком он есть. Но ведь абсолютно точно существует проект, хотя, может, от него и отказались, с большим паркингом и увеличением высотности до 9 этажей.

В.В.: Нет, такого не будет. Останется два этажа и просто перекроется стеклянной крышей внутренний дворик Гостиного двора.

А.С.: Вы видели этот проект?

В.В.: Нет, окончательного проекта нет, но я точно знаю, что будет так.

А.С.: Откуда такая уверенность? Ведь очень часто бывало так, что заказчиками декларировалось одно, а потом строилось другое.

В.В.: Ну, я Вам уже говорил, что несет ответственность заказчик строительства – ему и сидеть в случае чего.

А.С.: А какая функция в таком случае возложена на Министерство Культуры? Ведь, если будет построено что-то не то - статус памятника градостроительства будет нарушен?

В.В.: Для этого есть другие инстанции. И, если мы будем брать на себя еще и функции контроля, нас будут обвинять в коррупции. Мы отвечаем за то, что согласовываем проект, а другие инстанции должны контролировать его выполнение.

А.С.: Если честно, то я это воспринимаю не как действия, направленные на пресечение коррупции, а как схему переноса ответственности на зиц-председателей. Но, возвращаясь к сегодняшней теме: если Вы все-таки обязаны согласовывать, то, извините, почему разрешаете производить в Гостином Дворе строительные работы при том, что проект в его окончательном виде еще не видели?

В.В.: Мы точно знаем, что проект не предусматривает строительство больше двух этажей, т.е. тех этажей, что есть сейчас.

А.С.: Вы же сами говорите, что проекта еще нет. На основании чего такая убежденность? Как Вы можете верить людям, которые сейчас, в это самое время, в Гостином дворе бурят шурфы, делают специальные отверстия для установки определенных фундаментных конструкций.  А Вы говорите, проекта нет, но они эти шурфы делают по каким-то расчетам? Под какие конструкции?

В.В.: Мы точно знаем, что проект будет двухэтажный с сохранением существующего внешнего облика.

А.С.:  Виктор Васильевич, мы как то быстро ушли от этой темы, но хотелось бы поподробнее, почему Вы считаете, что Гостиный Двор не является памятником архитектуры? Не истории, а именно архитектуры. Ведь этот проект, который да, действительно, был осуществлен в 1980-е годы, полностью воспроизводит по чертежам, рисункам и эскизам первоначальный замысел архитектора Луиджи Руска. И только пожар 1811 и Отечественная война 1812-го года не позволили еще 200 лет назад достроить это здание согласно первоначальным планам.

В.В.: Я не один так считаю. Сама архитектор нынешнего Гостиного Двора Валентина Петровна Шевченко, делая историко-культурную инвентаризацию застройки Подола и описывая памятники истории, не указывает в их числе Гостиный Двор. Кроме того, есть известные историки архитектуры…

Здесь Вечерский стал оперировать фамилиями, названиями книг и статей, по всей видимости, известных и заслуженных специалистов. Чувствовался стиль кандидата наук, первоисточники, ссылки, цитаты…  Не будучи, что называется, глубоко «в теме», у меня возникло впечатление, что человек владеет информацией и действительно разбирается в положении дел, однако, через минуту я поймал себя на странной мысли. Мне показалось удивительным и очень неестественным сам ход этого разговора и ситуация вокруг него. Казалось бы, ну зачем Вечерскому, которого во время митинга только ленивый не поминал злым и совсем не тихим словом, вспоминая, между прочим, его роль в уничтожении усадьбы Казанского – знаменитого «зеленого домика»  по улице Сагайдачного 1, вообще отвечать мне на вопросы? Когда со всех сторон несутся обвинения в уничтожении культурного наследия столицы, согласитесь, довольно странным выглядит разговор с не очень знакомым человеком, с которым заранее ты ни о каком интервью не договаривался. Мне была не понятна его попытка отчитаться перед первым встречным. И тут вдруг меня осенило. Вспомнились его подробные помпезные биографии, которыми щедро усеян интернет, и мне стало понятно, насколько важно этому человеку то, ЧТО о нем думают окружающие. При всех его нравственно неблаговидных поступках Виктору Васильевичу Вечерскому было важно доказать, прежде всего, самому себе свою правоту в служении ему одному ведомым идеалам.

…поэтому отменили решение о статусе памятника, и памятником он не является. И еще раз говорю – как по мне, так его можно было сносить под корень, он ничего из себя не представляет.

А.С.: Скажите, я изучал Вашу биографию, Вы достаточно много сделали в Путивле.

В.В.: Ну, не только в Путивле…

А.С.: Да, возможно не только в Путивле, но Вы пытались сохранить облик тех мест, которые несут историческую ценность. В Киеве пока еще таких мест сохранилось достаточно много. Почему же сейчас Вы, так рьяно некогда защищавший  от варварской застройки культурное наследие, в том числе на территории заповедника «Древний Киев», сейчас приняли сторону вандалов и работаете в составе продажного Министерства Культуры, которое разбазаривает наше историческое достояние?

В.В.:  Так что, Вы считаете, что в Министерстве не должны работать специалисты? Вы хотите, чтобы решения принимались без учета мнения профессионалов?

А.С.: Да нет, я так не считаю, но, простите, некоторые «спецы» приносят больше вреда, чем пользы. Как говорится, с такими друзьями…

В.В.:  Вы считаете, что нам здесь очень много платят? Так вот, чуть больше одной тысячи гривен за работу…

А.С.:  Так,  тем более, если Вы видите, что Вам так мало платят. Эту тысячу гривен Вы точно могли бы получить в качестве редакторских гонораров. Ваши интервью  могли бы печататься во всех газетах, и Вы бы были действительно флагманом борьбы с незаконными застройщиками и уничтожителями города Киева. Почему Вы все-таки приняли решение встать на их сторону? Почему своим авторитетом, тем, что Вы работаете в этом Министерстве, Вы даете им легитимность  ломать то, что еще не доломали?

Почему на Десятинном переулке выстраивают дом, который по своей этажности просто «уничтожит» Софию Киевскую. Вы же знаете о том, что Десятинный переулок находится в буферной зоне собора. Почему на ул. Игоревской 15 снесли дом, хотя этот дом тоже относится к заповеднику «Древний Киев», его не имели право сносить, а имели право только реставрировать? А сейчас вокруг этого котлована под строительство ходят дети в школу и читают «работы по реставрации производит…». Чему Вы учите будущее поколение?

В.В.: Для этого существует отдел охраны памятников в Киевской городской администрации. А в КМДА, кстати,  вообще хотят ликвидировать заповедник «Древний Киев». Там утверждают, что его финансирование нецелесообразно. Мы в Министерстве Культуры как раз настаиваем на том, чтобы этот заповедник передали Минкультуры, тогда нам проще будет решать вопросы по сохранению памятников и контролировать выполнение памятникоохранного законодательства.

А.С.: Что ж контролировать конкретно, если Вы сами говорите, что, даже когда это зависит от Министерства Культуры, Вы не можете ничего сделать? Контролируйте в пределах своих полномочий, зачем вам еще и чужие?

Скажите, я все же хочу прояснить для себя. Может ли быть такое, гипотетически предположим, что Вы, занимаясь в Путивле и других местах массой важных дел, получили популярность среди коллег по профессиональному цеху, общественных деятелей, творческой интеллигенции. Вас поддерживали, а когда Вы увидели, что к Вам прислушиваются, то, узнав технологию принятия решений и принципы работы бюрократической машины, нуждающейся в экспертных заключениях, решили их продавать оптом и в розницу. Такое ощущение, что намучавшись в экспедиционных палатках, Вы посчитали правильным восстановить «справедливость» и взять от этой жизни максимум. Конвертировать ваши научные заслуги и регалии в денежный эквивалент. Взяли и продали свой авторитет, свой голос в пользу вот этих вот людей, которые несут Вам вареным и жареным…

В.В.: Я еще раз Вам говорю, что это всего тысяча гривен…

А.С.: Ну, Вы знаете, это как в том анекдоте про старого еврея, которому не надо большую зарплату, дайте лишь метр границы и все. Вы сейчас получили этот метр границы, метр разрешительной системы, за который Вы можете получить больше, чем эта тысяча гривен зарплаты.

В.В.: Вы не имеете права меня обвинять в этом.

А.С.: Я не обвиняю Вас, а чисто гипотетически рассуждаю, потому что не могу поверить в то, что человек, который посвятил так много лет своей жизни защите старины, вдруг наплевал на все. Вы же по большому счету сейчас не дачу себе строите или виллу, или какой-то дом где-нибудь на Лазурном Берегу, Вы убиваете дело своей жизни – это Вы понимаете?

Да, а почему здание МИДа до сих пор не имеет статуса памятника? Ходят слухи…

В.В.: А Вы знаете, что на этом месте была Трёхсвятительская церковь, которую в 30-е годы снесли большевики. Неужели здание, построенное при таких обстоятельствах, может быть признано памятником?

А.С.: Ну, эдак Вы и до Крещатика доберетесь…

В этот момент к Вечерскому подошли Владислава Осьмак, Егор Соболев и другие гражданские активисты с целью вручить требование митингующих. Наша беседа окончилась.

Следующая моя встреча с Вечерским произошла на Общественных слушаниях в Верховной Раде Украины, организованных Комитетом по вопросам культуры и духовности. Вопросы, поднимаемые там, касались ситуации вокруг Гостиного двора, Киево-Печерской Лавры и Софии Киевской. Среди многочисленных приглашенных была и Лариса Павловна Скорник – архитектор, профессор, член-корреспондент Академии искусств Украины. В один из моментов она взяла слово. С присущей ей театральностью Лариса Павловна сделала небольшой экскурс в историю становления Украинской государственности. Поведала о провинциальном стиле архитектуры Гостиного двора. Призвала к самосознанию и отречению от пут российского великодержавного шовинизма через искоренение его «памятников». Понимая, что Скорник потеряла чувство реальности и что товарища откровенно «понесло», гражданские активисты в зале разразились хохотом. Не получив от присутствующих должного уважения, Лариса Павловна произнесла, ставшую в последствии крылатой фразу: «Если вы не хотите прислушиваться к мнению профессора, то мне здесь делать нечего, среди этих «швондеров» и «шариковых». Затем Лариса Павловна накинула песцовую шубу и стала пробираться в выходу под аплодисменты и улюлюканье части собравшихся.

В этот самый момент я заметил Вечерского. Мне была очень интересна его реакция на происходящее. Он сидел довольно отрешенный, с пустым, направленным в никуда, взором. Можно только предположить, что пробегало перед глазами этого  человека в тот момент. Возможно, обладая невероятными способностями визуального представления, Виктор Васильевич рисовал картину и своего бесславного изгнания в обозримом будущем. Возможно, он задумался о том, что слово «профессор», всуе оброненное его коллегой Скорник в качестве аргумента компетентности, было воспринято с точностью  до наоборот, благодаря невольно вызываемой у абсолютного большинства присутствующих ассоциации с другим «проффесором». Возможно, в этот момент он придумывал для себя какие-то очередные фразы оправдания своим действиям и, может быть, на его взгляд, они выглядели вполне даже убедительными.

 Очевидно было одно, что, даже «обелив» себя в своих глазах, Вечерский понимает, что ответить ему когда-нибудь все равно придется  и что с его версией общественность может и не согласиться. И тогда, вслед за Скорник, отправиться в никуда придется и ему. И очень может быть, что все это не ограничится только моральным порицанием.

Андрей Смотрицкий