«7-40» («СЕМЬ-СОРОК»): О ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ПОЕТСЯ В ПЕСНЕ?

Слова всемирно известной еврейской песенки вполне могут иметь скрытый мистический смысл

Широко известная песенка «7-40», казалось бы, не таит в себе особых загадок. Зажигательная мелодия польки-фрейлехс, под которую ноги сами просятся танцевать, пришла из репертуара еврейских бродячих музыкантов клезмеров и имеет, скорее всего, молдавские корни (как и немало других клезмерских «шлягеров»).

Позднее к танцевальной пьесе присоединились слова, известные ныне в нескольких вариантах. Напомним самый популярный текст, снискавший известность в неподражаемом исполнении Аркадия Северного:

В семь-сорок он подъедет,

В семь-сорок он подъедет –

Наш старый, наш славный,

Наш агицын паровоз.

Ведёт с собой вагоны,

Ведёт с собой вагоны

Набитые людями,

Будто сеном воз.

Припев:

Он выйдет из вагона

И двинет вдоль перрона.

На голове его роскошный котелок,

В больших глазах зелёных на Восток

Горит одесский огонёк.

Пусть он не из Одессы,

Пусть он не из Одессы,

Фонтаны и Пересыпь

Ждут его к себе на двор.

В семь-сорок он приедет,

В семь-сорок он подъедет,

Наш славный доблестный

Старый паровоз.

Семь-сорок наступило.

Часами всё отбило,

А поезд не приехал

Нет его и всё, но вот

Мы всё равно дождёмся,

Мы всё равно дождёмся,

Даже если он опоздает и на целый год.

Стихи, хотя и незамысловаты на первый взгляд, все же скорее напоминают авторское произведение, нежели плод коллективного народного творчества. Как считают исследователи, «паровоз», упоминаемый в песне, – это приснопамятный паровой трамвай, ходивший в Одессе в конце XIX века, в том числе и на Фонтаны, и на Пересыпь. Правда, в тексте песни паровоз не простой, а «агицын паровоз», что является почти непереводимой игрой слов на идиш: дословно «жар в паровозе», а в еврейской речи данное идиоматическое выражение обычно адресуют тем, кто, как говорится, «Америку открывают», то есть с умным видом излагает прописные  истины. Впрочем, так иногда говорят и об энергичных людях, непоседах. В общем, в «7-40» этот самый «агицын паровоз» можно понимать по-разному, и мы к нему еще вернемся. Но главная загадка песни вовсе не в «паровозе».

И даже не в названии, хотя его смысл тоже толковали и толкуют как угодно: и как музыкальный размер (что не соответствует действительности), и как отзвук ветхозаветного образа «47 ступеней нечистоты», на которые опустились евреи, будучи в египетском плену. Существует даже версия о том, что «7-40» – это время прибытия в Биробиджан пассажирского поезда из Москвы, на котором до войны евреи массово приезжали в дарованную Сталиным дальневосточную «Палестину» (отсюда, мол, и глаза «на Восток»). Не знаю, точна ли информация о расписании движения упомянутого поезда, но все-таки в песенке говорится  о том, что в 7-40 паровоз ожидают в Одессе, а не в Биробиджане… Посему куда более правдоподобным представляется тезис Википедии, по которому в 7:40 утра в дореволюционную Одессу приходил пригородный поезд, набитый ехавшими на работу еврейскими рабочими.

Но кто он, этот таинственный «он», который выходит из вагона, дабы «двинуть вдоль перрона»? Кто этот гость, коего в Одессе так ждут?

Визит гостя происходит в воображаемом будущем, это одновременно и мечта, и ожидаемое событие. Но вот время пришло, «часами всё отбило», а паровоз не прибыл, и гость, соответственно, тоже. Тем не менее, его готовы ждать и намерены обязательно дождаться, хоть и пришлось бы ожидать «целый год». Здесь невольно приходят на ум слова традиционной новогодней песни «Следующий год в Иерусалиме», где евреи так же с надеждой говорят о должном свершиться в будущем возвращении в землю обетованную. При всей несхожести этих двух песен – торжественного праздничного гимна и веселой танцевальной песенки – объединяет их именно мотив благоговейного ожидания чуда,  ожидания свершения чего-то обетованного. Или кого-то?

Ждут именно его, зеленоглазого гостя в шикарном котелке, а не «паровоз», который все же ходит по расписанию, хотя и опаздывает временами. А теперь – внимание, вопрос: чьего прибытия евреи всего мира ожидают всегда и готовы ждать еще и еще? Ну, конечно же, – Машиаха, Мессию, искупителя. Глаза его обращены на Восток, к Иерусалиму, и глаза эти зелены. Помните у Окуджавы: «Господи мой Боже, зеленоглазый мой…»? А то, что в них «горит одесский огонёк» – это уж мы оставим на совести безымянного автора стихов, безусловно, искреннего патриота Одессы.