Исход из рабства

Однажды один мой друг заметил: «Скажи, почему у Порфирия Иванова так много фотографий сделано зимой и так мало – летом? Его что летом не снимали? Или эти кадры менее впечатляют людей?»

Мне этот вопрос показался очень интересным. Известно, что многие философы и поэты часто проводят параллели между этапами человеческой жизни и временами года: Весна – это детство, школьная пора, юность, надежды. Лето – зрелость, буйство красок, расцвет сил. Незаметно подкрадывается осень… «Облетают последние маки, журавли улетают, трубя, и природа в болезненном мраке не похожа сама на себя». Зато человек обретает спокойствие и мудрость. А затем наступает старость-зима: волосы, становятся белыми как снег, жизнь замирает, засыпает… Александр Генис писал: «Зима – скелет года, голые кости,.. признак и призрак небытия. Она подкупает отсутствием лицемерия. Скупость ее черно-белой гаммы честнее весенней палитры. Зима предлагает нам испытывать жизнь у предела ее исчезновения…»

А ведь точнее не скажешь. Очевидно, есть великий символ в образе незащищенного одеждой седого человека, смело идущего босиком по снегу. По сути, это символ торжества жизни над смертью.

Летом многие ходят босиком – приятно и полезно. Зима же проверяет людей на прочность: холод, монохромный пейзаж и скудность пищи обнажают истинное человеческое естество, которое невозможно прикрыть цветастой гламурной оболочкой. «Север – честная вещь, – писал Иосиф Бродский, – а зима – единственное подлинное время года». Как и в зиме, в Учителе больше всего подкупают честность и подлинность – и перед самим собой, и перед людьми, и перед природой. Он никогда не юлил, не искал выгоды, не держал фигу в кармане. Тяжкий неподъемный труд.
Обходясь длительное время (более трех месяцев) без пищи и воды, он не ложился в больницы под присмотр врачей, не уединялся в пещеры для молитв и медитаций, не впадал в нирвану на вершинах гор. Он честно оставался среди людей, честно терпел от них непонимания и насмешки, честно помогая им в их несчастьях.

Сознательно раздевшись в начале тридцатых, он честно нес этот крест. Битые стекла, острые камни, колючки, снег – но его незащищенная босая нога честно принимала эти условия. Он не бежал в теплый дом после проруби на 30-градусном морозе, не насмешничал над слабыми. Он всегда оставался самим собой: и в «Матросской тишине», и в немецком плену, и на встречах с учеными.

В своих тетрадях он честно описал всю свою жизнь, включая необдуманные поступки юности. Это не душевный стриптиз малообразованного человека, это – честность мудреца, его наставление, любовь, предостережение от глупостей на собственном примере. Всеми этими мазками он создает картину становления человека в обычных честных житейских условиях. Она как компас, как путеводная нить. Изучая её, тебе уже не страшно жить. В ходе своей истории, постепенно обретая свободу от Природы, по словам Николая Бердяева, человек стал рабом машины, его жизнь потеряла смысл. Босая нога на снегу его вернула. Босая нога на снегу – это исход из рабства.