От кого освобождали Львов в 1944

До Независимости 27 июля очень пышно отмечали день освобождения львова. теперь молчат. Как Вы думаете, почему? Да ведь освобождали его от...украинцев. Жаль, не прошли фотографии..

ОТ КОГО ОСВОБОЖДАЛИ ЛЬВОВ В 1944

Я живу во Львове более 30 лет. Здесь родились мои сыновья. Для них это родной город. Для меня это город ссылки. В 1979 меня сослали сюда за передачу на Запад своих изобретений и научных разработок. Правда, этот Запад был на самом деле социалистической Югославией, социалистической Польшей и социалистической Чехословакией. Просто мои разработки касались элитных ветчинных консервов, которые в те времена изготавливали исключительно для ЦК КПСС, космонавтов и дип. корпуса. А эксперимент я ставил на Раменском  мясоперерабатывающем предприятии Кремлёвского РайПО и экспериментальном заводе ВНИИМП, делающем консервы для космонавтов.

            Как я понимаю сегодня, самым большим моим грехом  тога было то, что мои ветчинные консервы, которые можно делать на любом мясоконсервном предприятии из отечественной свинины, ничем не уступали сделанным  на сверхдорогом оборудовании фирмы Круп и Миттельхойзен. А его ведь за десятки миллионов  долларов закупили в ФРГ и изготовляли те консервы из сверхдорогой, зато экологически чистой Новозеландской свинины. То есть я показал бесцельность траты народных миллионов. Вот и обрушилась на меня карающая рука КГБ. Отлучать меня от науки было нерентабельным. Решили сослать пожизненно на Семипалатинский мясокомбинат. Только благодаря тогдашнему секретарю ЦК КПСС Константину Устиновичу Черненко, который курировал Раменское предприятие, меня, по требованию Генпрокуратуры СССР вернули назад во Львовский торгово-экономический институт, аспирантом которого я был до этого. Правда, зам.главы КГБ Семён Цвигун, ведавший Кремлёвскими предприятиями, позаботился, чтобы у меня отобрали право на жильё, на защиту диссертации и на должность, кроме младшего наручного сотрудника. Ясно, что Львов для меня стал местом ссылки и никогда не станет родным городом.

            Ежегодно меня гоняли на Первомайские и Октябрьские демонстрации, на парады в честь Победы и Освобождения Львова. В разгар перестройки, когда Цвигун давно уже упокоился в могиле с пулей во лбу, моя опала закончилась. Я защитил диссертацию и стал мотаться по всему Союзу, внедряя свои разработки. Семья (я в 1981 женился и к этому времени омел двух сыновей) получила одну из последних для института государственную трёхкомнатную квартиру. Затем принудительные демонстрации прекратились. Последняя, которую запомнил, была  в год Чернобыля. А вот парадов в честь освобождения  Львова, с тех пор не помню. Запомнилось, правда, как в 1988 пара сотен наших вьетнамских студентов, вместе с вьетнамскими студентами из других львовских вузов, толпой прошлись по центру с плакатами «Компартия- опиум для народа», а сразу после этой демонстрации у нас в институте собрали партсобрание и парторг призвал наших коммунистов срочно создать  ячейку «Руха за перебудову». Вот так начинался украинский РУХ. А затем, после пьяного ГКЧП, начался развал Государства, продолжающийся и ныне. Вместо парадов на честь Дня Победы начались мордобои  ветеранов-орденоносцев, пришедших на могилы боевых побратимов.

            10 мая этого года я поехал на Винниковское озеро, чтобы подобрать виды на озеро из цветущего сада, находящегося на берегу, для книги сказок, которую пишу со своей внучкой Инной Ермак. Увы, сад в этом году не цвел, так что со  сказочными видами ничего не получилось. Зато на острове встретил старого, вернее древнего рыбака, который к 90 годам так и не научился говорить ни по-украински, ни по-русски. Разговорились. Началось с того, что я удивился, как в этом году националисты забыли о мордобое в День Победы. Старик усмехнулся и заявил – «Хлопче, а чи ведашь, пониж не Армия Червона вызволяла Львов и не од немцев вызволяли. Тута не було вже немцев. Радецьки танки и наша Армия Крайова вызволили Львов вид украинцев…» Не поверил я старому поляку. Тем более что он заявил, что немцев во Львове не было, а вот здесь, у озера, которого тогда ещё не было, располагался бункер Гиммлера, где эсесовцы из Ананербе экспериментировали с двумя мальфарами, а охранял их целый батальон горных егерей. И если Львов взяли 27 июля, то здесь егеря держались до конца августа, после чего подорвали бункер и растворились в окружающих лесах. А на месте взорванного бункера образовался водоём. Когда же неподалеку в 1950 Берия стал строить сверхсекретный подземный объект, сюда стали сбрасывать  воды подземной реки с того объекта. Так и образовалось Винниковское озеро, которое открыли для отдыха уже после убийства Берии в 1953. Не очень-то поверил я его рассказам. Но дело в том, что отец моего приятеля, изобретателя Саши Екимовских был танкистом 63-й гвардейской Челябинской танковой бригады 10-го гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса и бой за Львов был первым его боем. Кроме того, мой отец был офицером оперативного отдела штаба 38 армии и участвовал в разработке Львовско-Сандомирской операции.

            Вот по Сашиным пересказам воспоминаний отца о его первом бое, по воспоминаниям моего отца, а также по мемуарам маршала Конева и других участников сражения за Львов и попробую я восстановить настоящую картину взятия Львова.

            В августе 1943 на Курской дуге был сломлен бронетанковый хребет немецкой военной машины. Инициатива перешла к Красной Армии.  Ни Гитлер, ни Сталин не были представителями коренных наций Держав, которые они возглавляли. Именно поэтому сына маленькой Грузии Иосифа Сталина не заботило, сколько миллионов русских сложит головы в этой войне. А вот сын некогда великой Австрийской империи, которую он влил в созданный им Третий Рейх, Адольф  Гитлер требовал от своих военачальников ценить жизнь каждого солдата. При этом оба они считали, что война это не только фронтовые сражения, но и политика, и экономика. Именно поэтому они были главнокомандующими своих Держав. В сражение на Курской дуге брали участие лучшие полководцы с обеих сторон. Немецкими соединениями командовали такие тяжеловесы, как Эрих фон Манштейн, Гюнтер Ганс фон Крюгер, Модель и Гот. С нашей стороны им противостояли Рокоссовский и Жуков, Ватутин и Конев. Но всё что они делали, они делали по приказу или с согласия своих главнокомандующих. Так что победу на Курской дуге следует считать и личной победой Сталина. Ведь это благодаря его руководству экономика СССР перестроилась на войну и  если Германия с сателлитами произвели в 1943 73,5 тыс. орудий,12 тыс. танков и штурмовых орудий, 26 тыс. боевых самолетов, то советская промышленность выдала  130 тыс. орудий, 24 тыс. танков и САУ, 35 тыс. боевых самолетов. Как видите, развитие нашей экономики опережало немецкую. Да ещё не забывайте о поставках по ленд-лизу тысяч танков, самолётов, орудий.

            К началу 1944  войска  Красной Армии на советско-геманском фронте имели 6,3 млн. человек, 83,6 тыс. орудий и минометов (не считая зенитных и 50мм минометов), 5,2 тыс. танков и САУ, 10,5 тыс. боевых самолетов. Армия начала получать новые образцы автоматического стрелкового оружия, модернизированные танки Т-34, новые тяжелые танки ИС-2 и САУ ИСУ-122, ИСУ-152, 85 и 100мм противотанковые орудия, 160 мм минометы и более мощные реактивные установки БМ-31-12. Авиация получила на вооружение новые истребители Як-3 и Ла-7, новую модификацию американской «Аэрокобры». Наконец, четко заработала система подготовки резервов через запасные полки и учебные центры. Прежде чем попасть на передовую, подготовку проходили все – от солдата до генерала! Мало того, вновь открыли двери военные академии. Сталин уже мог себе позволить снимать с фронта наиболее талантливых командиров, орденоносцев и направлять их на учебу в академии. Введение погон, самого слова офицер, восстановление Патриаршества и легализация Церкви подняли и без того высокий моральный дух войск и населения, которое уже всё работало на оборонку.

            К началу 1944 года немецкие войска на Восточном фронте насчитывали 4,9 млн. человек, около 55 тыс. орудий и минометов, 5,4 тыс. танков и штурмовых орудий, свыше 3 тыс. боевых самолетов. Немцы уступали нам по личному составу в 1,3 раза, артиллерии – в 1,7 раза, самолетам – в 3,3 раза. В танках превосходили незначительно. При этом немецкая инженерная мысль работала лучше нашей. У них появились невиданные в мире образцы танков, противотанкового вооружения, боевых реактивных самолетов и, наконец, ракетное оружие.

             При таком перевесе СССР, Гитлер уже вынужден был думать не о победе, а о продлении войны с целью заключения сепаратного мира на условиях более благоприятных для Германии, чем после 1-мировой войны.  Он отдал распоряжение срочно создать многоэшелонную линию обороны под кодовым названием «Восточный Вал». Этот Вал проходил от Нарвы, восточнее Чудского озера, Пскова, Невеля, Витебска, вдоль Западной Двины, далее на Полоцк, Витебск, Могилёв, по западному берегу среднего течения Днепра, реке Молочная и по восточному побережью Крымского полуострова. Все силы были брошены на его срочное завершение.  «Восточный вал» обещал стать таким же труднопробиваемым, как «Линия Мажино», или «Линия Маннергейма. Гитлер рассчитывал укрыть свои войска за «Восточным Валом», дать им возможность восстановить боеспособность и после этого возобновить наступление на Восток.  Не вышло. В сентябре началась  великая битва за Днепр, в ходе которой Красная Армия, освободившая к тому времени всю левобережную Украину, отбила плацдарм на правом берегу Днепра. Благодаря этому, 6 ноября, к годовщине Октябрьского переворота, Ватутин  взял Киев.

             Гитлер, как и Сталин, считал военные операции неотъемлемой частью политики.  Он понимал, что немецкие вооружённые силы нуждаются в передышке для того, чтобы восстановить силы. Для этого нужно было вернуть себе и восстановить оборонную линию «Восточного Вала» и удержать в своих руках экономически развитый регион Правобережья. Именно поэтому по приказу Гитлера  у «Восточного вала» было сосредоточено  40% пехотных и до 70% танковых и моторизованных дивизий. Сталин был таким же мощным стратегом, как и Гитлер. Он поставил перед Красной Армией задачу- «зимой 1943 и весной 1944 разгромить вражескую группировку на юго-западном направлении, освободить Правобережную Украину и Крым, а выйдя на Государственную границу СССР, создать условия для развития наступления в Польшу, Чехословакию и на Балканы». Для этого здесь было развёрнуто около 42 процентов стрелковых и до 80 процентов танковых и механизированных соединений. Численное превосходство в живой силе и технике давало возможность начать новое мощное наступление на Украине.

            В ходе Киевской операции войска 1-го украинского фронта  Ватутина вступили на землю Житомирщины. Сталин тут же поставил перед ними задачу - овладеть Житомиром, как стратегическим пунктом обороны противника. Ватутин бросил на Житомир 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Баранова и в ночь на  12 ноября Житомир был взят, а немецкие войска отступили в направлении Бердичева. Мой отец был прикомандирован к генералу Баранову. Он рассказывал, что не успели отрапортовать в Москву о взятии города, как немцы, получившие подкрепление из нескольких танковых дивизий, переброшенных из Франции и Италии, начали контрнаступление, которым командовал  генерал-полковник Раус. Он имел 15 дивизий, в том числе 7 танковых и 1 моторизированная. 18 ноября  немецкие войска окружили Житомир, где остались  бойцы 2-й и 7-й кавалерийских и еще трех стрелковых дивизий. Однако в ночь на 19 окружённые прорвали кольцо и вышли к своим. Немецкий танковый кулак по Житомирскому шоссе двинулся на Киев и 23 ноября гитлеровцы заняли Брусилов. В ответ Ватутин тремя стрелковыми корпусами нанёс неожиданный удар по северному флангу Брусиловской группировки гитлеровцев. Фронт стабилизировался у Радомышля. Как ни пытались танковые армии гитлеровцев прорвать оборону и подойти к Киеву, все их атаки были отражены 60-й армией. 24 декабря, по распоряжению Ставки Ватутин начал Житомиро-Бердичевскую операцию. По замыслу Сталина он должен был нанести главный удар на Радомышль, Житомир, Бердичев, Жмеринку и вспомогательные удары войсками правого крыла - на Сарны, Коростень, Новоград-Волынский, а левого крыла – на Белую Церковь, Умань, чтобы взаимодействуя с войсками правого крыла 2-го Украинского фронта Генерала Конева разгромить крупную гитлеровскую группировку южнее Киева. Началась Житомиро-Бердичевская  с казуса – за 20 минут до запланированного времени, одна из катюш из-за короткого замыкания дала залп и  артподготовка началась раньше. Немцы, которые благодаря своей агентуре знали о точном времени начала артподготовки, не успели отвести свои войска на вторую линию обороны. Артиллерия противника  на переднем крае и в ближайшей глубине была уничтожена и 38 армия, в которой служил отец, прорвала оборону на полосе шириной в 20 км. Тут же в прорыв ворвались 3-я гвардейская и 1-я танковые армии и стали быстро развивать успех. 25-28 декабря началось наступление на вспомогательных направлениях и прорыв расширили до 300 км, продвинувшись на 100 км в глубину. В Новогоднюю ночь  31 декабря был вновь освобождён Житомир, 4 января – Белая Церковь, 5 января – Бердичев. Линия фронта на пространстве подступах к Ровно, Шепетовке, Жмеринке, Виннице, Христиновки и Умани и юго-восточнее Жашкова замкнули с севера группу армий «Юг», которая всё ещё удерживала правый берег Днепра в районе Канева. В ответ генерал-фельдмаршал Манштейн вызвал дополнительно 10 пехотных и 6 танковых дивизий и с 11 января начал наносить контрудары, вначале в районе Жмеринки и Христиновки, где наши войска вынуждены были отступить на 30-50 км, а затем по всему фронту. В результате, по указанию Сталина, с 15 января 1-й украинский фронт перешёл к обороне. 2-й Сталинский удар завершился, не достигнув поставленных первоначально целей.

            Я не имею понятия, какой истории войны учат детей в нынешних школах, но мы помним 1944 год по десяти Сталинским ударам. И что бы ни писали наёмники сегодняшних  дерьмокрадов, но если Сталин несёт вину за все поражения 1941-1943, то он же отвечает и за победы 1943-1945 и не подхалимы, а западная пресса называла  основные сражения 1944 года десятью Сталинскими ударами. Первым была Ленинградско-Новгородская операция, снявшая блокаду Ленинграда и чуть не закончившаяся освобождением Прибалтики. Только "личный пжарный Гитлера" генерал Модель спас тогда немцев.Вторым ударом была Днепровско-Карпатская операция, в результате которой была освобождена правобережная Украина и  наши войска вышли на рубеж Ковель ,  Тернополь,  Черновцы,  Бельцы. И опять же Модель не дал завершить Сталинский удар.

Третьим ударом был разгром Одесской и Крымской группировок немцев и освобождение городов Николаева, Одессы и всего Крымского полуострова.

Четвёртым ударом была выведена из войны Финляндия, а пятым ударом немецкая группа армий «Север» была рассечена вдвое в Прибалтике, в результате чего освобождены Белоруссия и часть Литвы. И, наконец, 6-й сталинский удар – Львовско-Сандомирская операция!

            Истоки её лежать в январе 1944. Связав 4-ю танковую армию Гота и мощную группировку противника, 1-й украинский фронт  перешёл к обороне, зато 5 января перешёл в наступление 2-й украинский фронт, нанося главными силами удар на Первомайск и силами двух армий —  на Шполу. Через два дня, ценой больших потерь, удалось прорвать сопротивление немцев и продвинутся на глубину более 20 км, охватив противника в Кировограде. 8 января  Кировоград  был взят, но завершить окружение из-за отставания стрелковых дивизий  не удалось. В последующие дни войска 2-го Украинского фронта продолжали развивать наступление в северо-западном направлении, чтобы соединиться с 1-м Украинским фронтом и отсечь группировку немецких войск на Каневском выступе. К сожалению, добиться этого не удалось, так как: 8-й механизированный корпус, направленный по тылам противника в северо-западном направлении, в  боях потерял почти все свои танки. Действовавшие на этом же направлении 4-я гвардейская и 52-я армии продвинулись на 20—40 км, но были остановлены переброшенными сюда Манштейном тремя танковыми немецкими дивизиями. 16 января войска и 2 украинского фронта перешли к обороне.

            По указанию Сталина Ватутиным в 1-м украинском фронте была создана ударная группировка, в которую вошли танковая армия генерала Кравченко; 27 армия; часть сил 40-й армии, при авиационной поддержке 2-й воздушной армии. Ударную группировку 2-го Украинского фронта составили -  4-я гвардейская армия; 53-я армия и 5-я гвардейская танковая армия, при авиационной поддержке 5-й воздушной армии. Соотношение сил у Каневского выступа было: по пехоте 1,7/1,по артиллерии  2,4/1, по танкам и САУ 2,7/1 в пользу Красной Армии.

.           24 января ударные группировки 1 и 2 украинских фронтов прорвали оборону противника и устремились навстречу друг другу, замыкая группировку противника в котёл. Брошенные в ответ Манштейном четыре танковые дивизии 27 января ударами с севера и юга отсекли главные силы 5-й гвардейской танковой армии, образовав, таким образом, коридор в будущем котле. Отрезанные танковые соединения Красной армии продолжали наступление и 28 января в районе Звенигородки встретились с передовыми частями 6-й танковой армии. Таким образом, 10 немецких дивизий и бригада оказались в котле. К 3 февраля были образованы внутренний и внешний фронты окружения. Наши историки утверждают, что в котёл попало от 75тыс до 80 тыс. гитлеровцев, немецкие же насчитали не более 40 тысяч. Перед окружёнными замаячила перспектива нового Сталинграда. Однако, командир 42-го армейского корпуса генерал Либ. ещё в декабре 1943 приказал оборудовать в своём тылу два оборонительных рубежа и отодвинуть от линии фронта склады с продовольствием. Когда кольцо замкнулось, окруженцы, благодаря предусмотрительности Либа смогли избежать того голода, который был в 6-й армии под Сталинградом. К тому же Манштейн сумел быстро наладить снабжение котла по воздушному мосту.

    Хотя снабжение окружённых группировок и было налажено, но вот деблокировать кольцо извне  немецким танковым армиям не удалось. Но ночью 17 февраля,  немецким ударным частям в составе дивизии «Викинг», бригады «Валлония» и корпусной группы «Б» удалось прорвать внутренний фронт окружения и достичь окрестностей Лисянки. Арьергардные части держались на противоположном конце «котла», что и обеспечило успех в начале прорыва. Советские танковые корпуса были разбросаны по всему периметру «котла». Поэтому на направлении прорыва оказалось всего 20 танков. Под сильным огнем и атаками советских танков большая часть немецких войск, вырывавшихся из «котла», отклонилась от первоначального направления удара к реке Гнилой Тикич. Утомленным окруженцам пришлось  перебираться через реку вплавь и вброд, бросив вооружение. Они соединились с частями 3-го танкового корпуса в ночь на 18 февраля. Генерал-фельдмаршал Манштейн писал: «В ночь с 16 на 17 февраля в 1 ч.25 мин. пришло радостное известие о том, что первая связь между выходящими из окружения корпусами и передовыми частями танкового корпуса установлена. Противник, находившийся между ними, был буквально смят»( Манштейн.Утерянные победы.с.616.)Прорыв произошёл на участке Ватутина. Тот был в опале у Сталина после того, как застрял у Тернополя, поэтому побоялся сообщить тому о прорыве немцев. За него это сделал Конев. Сталин переподчинил ему армии Ватутина, сражающиеся в этом направлении. Конев просил в прорыв танковую армию, и она буквально смела в овраги всю технику, отступающего последним обоза немецких войск. Основные же силы успели уйти

Из «котла» вышли 35 тыс. человек, включая 2 тыс. раненых, во главе с командиром 52-го армейского корпуса генералом Теобальдом Гельмутом Либом ( на фото). Около 5 тыс. человек погибло или попало в плен при прорыве. Погиб при прорыве и генерал Штеммерман, взявший когда-то Киев и приказавший похоронить солдат, погибших при защите города, с воинскими почестями. Именно поэтому Конев также приказал похоронить его с воинскими почестями. А Борис Полевой написал в «Дневнике военного корреспондента» «Как бы то ни было, он не бежал на самолете, как это сделали высшие офицеры его штаба, не оставил солдат. Он остался с ними и погиб солдатской смертью»  Но высказывание  писателя нужно уметь прочесть между строк. Он намекал, что наш генералитет войск, защищавших Одессу, Севастополь, Керчь перед последним наступлением противника^. улетел по приказу Сталина на самолётах, бросив на верную смерть своих солдат и матросов. Такова была политика партии – миллионы русских матерей нарожают миллионы солдат, а вот генералов не родят… Неправда была о том, что высшие офицеры штаба вместе с Либом улетели на самолётах. На самолётах отправили только раненых да медперсонал. Все остальные, даже командующий округом генерал Либ, как и Штеммерман выбирались из окружения пешком или на лошадях, а не в броневиках. Так и не было установлено, стал ли  Штеммерман жертвой тяжелой контузии от разрыва советской мины или у него просто остановилось сердце, как говорил его адъютант. Но возглавляемый им прорыв удался! Правда, прорвавшиеся войска потеряли почти все тяжелое вооружение и на длительное время оказались небоеспособными. Но в этом была заслуга не так лётчиков фронтовой авиации, как партизан, уничтоживших все переправы через реку. По оценке Манштейна, всего оказавшиеся в окружении два армейских корпуса насчитывали 54 тыс. человек, но часть тыловых служб оказалась вне кольца. Советские войска захватили 11 тыс. пленных. Немцы в ходе контрударов по советским войскам в районе Корсунь-Шевченковского «котла» захватили 7 тыс. пленных.

По оценкам Манштейна, потери Красной Армии в Корсунь-Шевченковской операции составили около 81,2 тыс. убитыми и пропавшими без вести и около 120,6 тыс. ранеными. Немецкие потери в ходе этого сражения  составили около 45 тыс. человек, в том числе безвозвратные – 27 тыс. человек. Сводки же Совинформбюро говорили о 80 тыс. окруженных, из которых 55 тыс. якобы были убиты, а 18 тыс. – взяты в плен, чтобы сохранить миф об уничтожении окруженной группировки. То, что эти данные не соответствуют действительности, было признано в октябре 1957 года, когда на Пленуме ЦК КПСС маршал Конев критиковал маршала Жукова за «бонапартизм».

            Но главное  то, что в результате Корсунь-Шевченковской операции два армейских корпуса и части усиления вермахта перестали существовать, а в немецкой линии обороны возникла брешь, которую закрыть уже было нечем. Как писал Манштейн: «Немецкие дивизии в непрерывных боях с середины июня были буквально перемолоты. Как можно  было наносить эффективные контрудары, если, например, во всём танковом корпусе насчитывалось всего 24  исправных танка?»

            После завершения Корсунь-Шевченковской операции гитлеровские войска начали отступать, а Красная Армия выдавливать их с Украины. Особенно это проявилось в полосе наступления 2-го украинского фронта – почти все боеспособные (в первую очередь танковые) соединения Манштейн перебросил к Тернополю, в полосу наступления Ватутина, чтобы защитить стратегическое Львовское направление и тем самым прорыв в Польшу, как планировали наступать ещё в 1941. Именно после Корсунь-Шевченковской операции Сталин стал выдвигать Конева, присвоив ему в феврале 1944 звание маршала.

            Встревоженный положением группы армий "Юг", Гитлер 27 марта прибыл во Львов, где в доме нынешнего аграрного университета в Дублянах размещался штаб командующего, фельдмаршала Манштейна. Фюрер  провел совещание с генералитетом и приказал стабилизировать фронт. Долгое пребывание в радиоактивном бункере ставки «Вервольф» отрицательно отразилось на его нервной системе и стратегическом мышлении. Он необоснованно наорал на тогдашнего лучшего стратега немецкой армии Эриха фон Манштейна. Тот в ответ подал в отставку, обвинив фюрера в потере стратегического и тактического таланта. Естественно, фюрер принял отставку, назначив на его место своего любимчика Эриха Моделя. Моделя прозвали « личным пожарным Гитлера». Он действительно спасал положение в кажущихся безвыходными ситуациях.  Так, 31.01.44 Модель был назначен командующим группы армий «Север», которая в это время терпела жестокое поражение в ходе 1-го Сталинского удара. В течение февраля Модель сумел превратить беспорядочное отступление немецких войск в планомерный отход и к началу марта окончательно остановил  наступление Красной Армии под  Нарвой  и Псковом, сорвав планы Сталина по глубокому прорыву в Прибалтику. За этот успех 01.03.44 Гитлер присвоил  Моделю  звание генерал-фельдмаршала. В тот же день он был вызван во Львов и в Дублянах принял назначение  командующим группы армий «Юг», в апреле переименованной в группу армий «Северная Украина». Именно  Моделю, а не мифическим трём цистернам со спиртом, обязаны немцы успехом в приостановке  наступления  Жукова под Тернополем в апреле 1944 года.

            29 февраля 1944, во время инспекционной поездки в 13 армию при планировании нового наступления, кортеж Ватутина перед селом Милютичи нарвался на несколько десятков бандеровцев, грабящих обоз. Студеббекер с автоматчиками почему-то свернул у развилки на другую дорогу и перед ошарашенными бандеровцами оказались три штабные легковушки. Бандеровцы решили, что трофеи, добытые в легковушках будут поинтересней  обозного барахла и напали на них. Ватутин с охраной бросился бежать к укрытию, но не добежав до него, был ранен в зад. Бандеровцы захватили генеральскую шинель, вытащили из его машины штабные документы и растворились в вечерней тьме. После исчезновения бандеровцев, охрана усадила Ватутина в штабную машину и помчались к ближайшему населённому пункту. Почему-то машина с раненым генералом перевернулась, а он вылетел в грязь. Дальше его уже переложили в Виллис и через 5 часов, истекающий кровью командующий фронтом, был привезен в армейский госпиталь в Гоще. Там его первично прооперировали и отправили в Киев. Сама рана была и не очень опасной, и если бы на месте Ватутина был обычный офицер, через месяц он уже был бы в строю. Но командующего фронтом положено лечить не фронтовым врачам, а академикам. Вот и стал лечить Ватутина академик Вишневский, автор гореизвестной мази Вишневского, которая при накладывании на загрязнённые огнестрельные раны вызывает гангрену. Это случилось и в данном случае. Промучившись две недели, Ватутин скончался 15 апреля от заражения крови. С момента ранения Ватутина 1-м украинским фронтом командовал его друг-покровитель маршал Жуков. 15 мая он был назначен заместителем Верховного Главнокомандующего и отбыл в Ставку для подготовки операции в Белоруссии, а командующим фронта Сталин назначил маршала Конева. Передав  свой 2-й Украинский фронт командующему 3-м Украинским фронтом Родиону Малиновскому (командующим 3-м украинским фронтом был назначен Фёдор Толбухин), Конев отбыл в Волочиск, где находился штаб застывшего в глубокой обороне 1-го Украинского фронта. Его фронту противостояла группа армий «Северная Украина», насчитывающая до 40 дивизий – 1-я немецкая танковая армия, главные силы прославленной в боях 4-й немецкой танковой армии и 1-я венгерская армия, а также сформированная из украинских националистов дивизия СС Галычина. Общая численность гитлеровских войск была около 900000. Танков и штурмовых орудий -900, Самолётов -700 и 6300 орудий.

            Под командованием Ивана Конева теперь  было 1 млн.110 тыс. солдат и офицеров- 80 стрелковых и кавалерийских дивизий, 10 танковых и механизированных корпусов, 16 тыс. орудий, более 2 000 танков и 3259 боевых самолёта. Сталин считал, что оборона здесь слишком затянулась и пора возобновлять наступление. К тому же Малиновский и Толбухин, разбив противника на южном направлении, уже вышли к границе Румынии. Поэтому Коневу было поручено разработать план 6-го Сталинского удара- мощным броском основных сил со стороны Тернополя связать и разбить главные силы  группировки войск «Северная Украина» у Львова и далее  выйти на границу с Польшей у Сандомира.

            В середине июня Конев с начальником штаба были вызваны к Сталину для доклада плана предстоящих действий. Конев доложил, что разобравшись в действующей обстановке, считает, что «один удар на львовском направлении даст возможность врагу широко маневрировать танковыми и моторизированными дивизиями, другими резервами, а также привлечь для действий по нашей ударной группировке всю свою авиацию. К тому же наступление одной ударной группировкой фронта на львовском направлении вынудит войска преодолевать целый ряд сильных оборонительных рубежей, проходящих по высотам, штурмовать мощные опорные пункты. Это приведёт не к прорыву, а к прогрызанию обороны и не даст больших оперативных выгод». Поэтому в плане Конева предлагалось  прорвать оборону противника на двух участках, удалённых друг от друга на 70 км., сосредоточивая основные усилия на львовском направлении. Этим достигалось не только рассечение группировки противника, но и окружение части его войск в районах Бродов и Львова. Успех прорыва должно было обеспечить сосредоточение 90% танков и САУ, свыше 77% артиллерии и 100% авиации на участках, занимающих всего 6% полосы, занимаемой фронтом, а введение в прорыв сразу трёх танковых армий и конно-механизированную группу, обеспечило бы тактический успех прорыва.

            Сталин, как было принято в те времена, выгнал И.С.Конева и начштаба фронта К.В.Крайнюкова в приёмную подумать, а когда те вернулись и Конев сказал, что придерживается той же точки зрения, Сталин сказал: «Уж очень вы упрямы. Хорошо, проводите свой план и выполняйте его на Вашу ответственность» .

            10 июля Сталин окончательно утвердил план операции. Однако, он приказал танковые армии и конно-механизированные корпуса использовать уже после прорыва обороны, а не в ходе прорыва, как любил делать Конев. 13 июля Львовско-Сандомирская операция началась мощным ударом на Рава-Русском направлении. Через 3 дня удалось прорвать оборону, после чего в прорыв ввели вначале конно-механизированную группу, а на 5-й день -  1-ю гвардейскую танковую армию. В тот же день соединения фронта пересекли границу и вошли на территорию Польши. Наступление основной ударной группировки на Львовском направлении началось 14 июля. Прорыв обороны не удался. Поэтому, несмотря на запрет Сталина, Конев на второй день наступления ввёл в бой передовые части  3-й гвардейской танковой армии. Только благодаря танкам удалось прорвать оборону, но на очень узком участке (4-5км). Гитлеровцы предприняли мощный контрудар в полосе действий 38-армии ( наша разведка проморгала сосредоточение двух танковых дивизий в районах Плугова и Зборова, их удар был неожиданным и оттеснил наши соединения на 2-4 км.) Прорвавшиеся части армии Рыбалко могли оказаться в окружении. Несмотря на это Конев ввёл в узенький коридор прорыва всю 3-ю гвардейскую  танковую армию, а на прорвавшиеся немецкие танковые дивизии обрушил  мощь фронтовой авиации. Утром 16 июля наши танковые части двинулись в оперативную глубину через так называемый Колтувский коридор, шириной 4-6 км и длиной 16-18 км. Армия, имея 500 танков и САУ двигалась сплошной колонной по грязи лесной дороги. Ей оказывали поддержку  шесть авиационных и два отдельных танковых корпуса, большое количество артиллерии. К исходу четвертого дня операции главные силы танковой армии продвинулись на глубину 60 км от бывшего переднего края. Один из её корпусов соединился с частями северной ударной группы, в результате чего группировка вражеских войск под Бродами попала в котёл. Затем, через тот же Колтувский коридор ввели в сражение 4-ю танковую армию. К исходу 6-го дня операции в авангарде наступавших войск 1-го Украинского фронта в прорыве были три танковые армии и конно-механизированная группа. К этому времени оборона была прорвана на глубину 50-80 км в полосе шириной до 200 км, а окружённая в районе Брод группировка ликвидирована.

            Тут я хочу подробнее написать о разгроме дивизии СС Галычина, ведь отец участвовал  в планировании Львовско-Сандомирской операции, участвовал в битве под Бродами, а с 1991 переписывался с бывшими бойцами дивизии СС Галычина Леонидом Мухой и Романом Колисником, участвовавшими в Бродовском сражении и даже его и мой адреса были включены в список рассылки журнала, издаваемого бывшими военнослужащими дивизии (см. фото).

            Итак, вспомним прошлое-

            7 июля 1941 председатель Украинского центрального Комитета, профессор В.Кубийович обратился к генерал-губернатору Галычины Г.Франку с просьбой разрешить создать украинское воинское формирование. Первый набор рекрутов был ажиотажным, однако украинское воинское подразделение так и не было создано, а все они были распределены малыми группами по немецким частям. После разгрома под Сталинградом бригаденфюрер, губернатор Галычины доктор Вехтер лично у Гиммлера получил разрешение на формирование украинской дивизии. При этом Гиммлер определил статус украинского добровольца равным немецкому военнослужащему СС и даже разрешил иметь своих священников, что в других национальных подразделениях СС не всегда допускалось. Униформа должна была быть стандартной, с размещением на правом рукаве  щитообразной нашивки с изображением галицкого льва и трёх корон. Предусматривалось создание военного оркестра, была достигнута договорённость о поставках дивизии повозок и лошадей местным населением. К новобранцам предъявлялись следующие требования – рост не менее  165 см, возраст от 18 до 35 лет, грамотность. Бандеровцы призыву не подлежали. Военная управа развернула на Галычине сеть вербовочных пунктов, разъясняя, что дивизия СС Галычина является преемником славных традиций сичевых стрельцов и «СС» это сокращённое «Сичевые стрельцы». С приближением фронта на Управу было возложена обязанность проведения эвакуации семей военнослужащих. Заявления о приёме подали более 98000 добровольцев. Из них требованиям отвечало 27 тысяч, а конкурс прошли 19 тысяч. Митрополит Андрей Шептицкий отказался благословлять дивизию, однако дал дивизии священников. Роман Шухевич в июле 1943 встретился с офицером связи «Галычины» Любомиром Макарушкой и договорился о том, что бандеровцы не будут бойкотировать создание дивизии «СС  Галычина», но и помогать не будут. 18 июля перед оперным театром состоялся грандиозный митинг в честь создания дивизии СС Галычина. На митинге выступали профессора львовских вузов, так как Львов дал в дивизию своих студентов. Прошли митинги и в других городах Галычины. Здесь было достаточно людей, которые хотели отомстить за родных и близких, убитых без суда и следствия в тюрьмах Западной Украины при отступлении Красной Армии. Больше всего добровольцев было во Львове. При вступлении немцев украинцев и русинов  было здесь меньше 15%. Зато  евреев было около 35% - 150-160 тыс. Из них 40тыс – беженцы из Польши и 20тыс. прибывшие с Востока с советской администрацией евреи. После освобождения Львова в живых осталось 300 евреев. Вот место тех 160000уничтоженных евреев и заняли преданные немцам украинцы из райцентров Львовщины, Тернопольщины и Станславщины (Ивано-Франковская обл.). Именно их семьи охотнее всего делегировали своих детей в дивизию. Как видите на цветном фото 18 июля 1943 это была не мобилизация, а добровольный набор в дивизию СС… А вот текст присяги, которую принимали новобранцы:

            4−8-й добровольческие полки СС проходили обучение совместно с практикой — часть из них была дислоцирована в районе Белостока и Гдыни, часть в восточной и южной Франции, ряд подразделений «проходили практику» в Югославии. Настоящее боевое обучение дивизии началось только весной 1944 года, когда дивизия была отправлена в тренировочный лагерь СС в Нойхаммер (Силезия) В мае того же года её лично проинспектировал Гиммлер, впервые обратившийся к солдатам и офицерам дивизии не как к галичанам, а как к украинцам, призвав их к борьбе с «жидо-большевистскими ордами». 3 июня 1944 г. дивизия всем составом принимает участие в манёврах с боевой стрельбой. По общей номенклатуре войск СС дивизии был присвоен № 14, а трём её гренадерским полкам — 29, 30 и 31. Для восполнения будущих боевых потерь формируется учебный полк дивизии.  Дивизия состояла из штаба, трех пехотных полков (командиры - майор Побигущий, сотники Барвинский и Гончаренко), артполка, дивизиона связи, велосипедной сотни, саперного куреня, отделения с собаками, дивизиона зенитчиков, отделения полевой жандармерии и музыкального взвода. 

            С 25 июня 1944 года дивизия перебрасывается под Броды в распоряжение 13-го армейского корпуса, где она заняла вторую линию обороны, находившуюся в 20 км от линии фронта. На 30 июня 1944 года дивизия насчитывала 15 299 солдат и офицеров. 13 июля 38-я и 60-я армии 1-го Украинского фронта начали наступление на стыке 13-го армейского корпуса и 1-й танковой армии в рамках Львовско-Сандомирской операции. Утром 15 июля части дивизии приняли участие в контрударе против наступавших советских войск — «СС-Галичина» с частями 13-го армейского корпуса действовала с севера, а 1-я и 8-я танковая дивизии 1-й танковой армии — с юга. Совместными ударами2-й воздушной армии и войск фронта обе танковые дивизии были обескровлены, а контрудар к концу того же дня выдохся. К 18 июля бродовский котёл захлопнулся. Внутри котла дивизия Галычина получила задание оборонять восточный периметр вблизи замка и села Пидгирци и Олесько. Наши войска нанесли удар, по их мнению, в самой слабой точке - против дивизии Галычина и 19 июля атаковали. 29 и 30 полки дивизии, при поддержке дивизионной артиллерии, оказали неожиданно сильное сопротивление. Пидгирци переходили несколько раз из рук в руки, до тех пор пока, в конце концов, не были взяты под контроль дивизией.   После полудня атака советских войск против Олесько при поддержке танков была отбита фузилерами и инжерерным батальоном. Но вот подал в отставку и бежал командир дивизии бригаденфюрер Фрайтаг. Почти все  командиры высшего и среднего звена в дивизии были немцы. Командиров низшего звена катастрофически не хватало, а рядовые в большинстве не знали немецкого языка. Это вызывало неразбериху в действиях подразделений, ведь рядовые не понимали команд  своих офицеров. К тому же та годичная подготовка мало чего дала - непосредственно военной подготовкой занимались только несколько месяцев. А до этого была обычная парадная муштра. Когда на дивизию пошли стеной танки, а с неба беспрестанно бомбили и расстреливали штурмовики, дивизийники дрогнули, а когда ударили «Катюши», они, как и немцы побежали. Вот только прорваться в Прикарпатье удалось только 3000. 6000 были убиты, 2000 сдались в плен, а ещё 3000 растворились в окружающих лесах. Не были дивизийники трусами. Дрались отважнее своих соседей венгров и немцев! Кстати, те 3000 прорывались из окружения на танках эстонских эсэсовцев. И не клеймить их позором, а гордиться победой над таким врагом нужно! Ведь не так за Гитлера они дрались, как против той власти, которая в 1940-1941 зверски убила их родных и близких. Гитлеровцы, занимая города Западной Украины, открывали тюрьмы для населения и показывали трупы заключённых, в том числе женщин и малолетних детей, вплоть до грудных, убитых охранниками при отступлении. При этом они говорили, что невинных убивали ЭНКАВЭДисты и евреи. Это при том, что среди убитых были и евреи. Именно с этого начались антиеврейские бунты во Львове. Только не стоит думать, что всех погромщиков вела месть. До первой мировой войны в Западной Ураине первое место на выборах заняла русинская партия. Когда началась война, австрийское правительство объявило их российским шпионами и пообещало каждому украинцу, выдавшему русина – его добро. Тогда за несколько дней было уничтожено больше 100000 русинов, а их жильё и добро досталось выдавшим их «патриотам»-украинцам. Такой же указ издала и немецкая администрация. До 1941 Львов никак нельзя было назвать украинским. Возьмём перепись населения  9.12.1931 года:

·                                 украинцев 24.245 чел. или 7,8%

·                                 русинов 10.892 чел. или 3,5%

·                                 поляков 198.212 чел. или 63,5%

·                                 евреев 75.316 чел. или 24,1%

·                                 прочих 3.566 чел. или 1,1%

После того, как Львов в 1939 стал советским, состав населения изменился, да и само население увеличилось почти вдвое, но отнюдь не за счёт украинцев. Город заполонили поляки и евреи, бежавшие из Польши, ставшей немецкой. Всё руководство и актив местных партий было арестовано, зато город заполонили присланные с Востока представители партийно-советской администрации. Это были, в основном, русские и евреи, которых прибыло около 20 тысяч. Когда в город, перед немецкими колоннами, 29 июня 1941 вошёл украинский Нахтигаль с Романом Шухевичем, в городе насчитывалось 150-160 тыс. евреев, а поляки уже составляли не больше 60, а около 50%.  Чтобы ответственность за последующие события не ложилась на немецкое подразделения, сразу после  занятия Львова, все бойцы Нахтигаль получили недельный отпуск и целую неделю не числились на службе. Когда немцы вошли во Львов они  первым делом открыли тюрьмы и призвали всех львовян и жителей области опознать трупы бывших зеков, брошенные там  без захоронения. Львовянам было объявлено, что это невинные жертвы НКВД и евреев, хотя среди тех замученных были и евреи. Так начался антиеврейский погром инспирированный немцами и руководимый отпускниками Нахтигаля. Ведь согласно пункту 16 раздела «Указания на первые дни организации государственной жизни», принципы политики ОУН по отношению к национальным меньшинствам сводились к следующему:

«Национальные меньшинства подразделяются на:

а) дружественные нам, то есть члены всех порабощенных народов;

б) враждебные нам, москали, поляки, жиды;

а) имеют одинаковые права с украинцами, они могут возвратиться на свою родину.

б) уничтожаются в борьбе, кроме тех, кто защищает режим: переселение в их земли, уничтожать прежде всего интеллигенцию, которую нельзя допускать ни до каких правительственных учреждений, и вообще сделать невозможным появление интеллигенции, то есть доступ до школ и т. д. Например, так называемых польских селян необходимо ассимилировать, осведомляя их, тем более в это горячее, полное фанатизма время, что они украинцы, только латинского обряда, насильно ассимилированные. Руководителей уничтожать. Жидов изолировать, убрать из правительственных учреждений, чтобы избежать саботажу, тем более москалей и поляков. Если бы была непреодолимая необходимость оставить в хозяйственном аппарате жида, поставить над ним нашего милиционера и ликвидировать за малейшую провинность. Руководителями отдельных областей жизни могут быть лишь украинцы, а не чужинцы-враги. Ассимиляция жидов исключается».⁸⁰

Следующий, 17-й пункт раздела пояснял: «Наша власть должна быть страшна для ее противников. Террор для чужинцев-врагов и своих предателей».⁸¹

Так, с приходом во Львов Нахтигайля начались погромы, уничтожение львовской профессуры, которая, как и тогдашнее львовское население состояла преимущественно из поляков и евреев.

            Гляньте на мальчишку с палкой, участвующем в охоте за еврейкой – женой какого-то бывшего советского начальника-еврея, так спешившего спасти свою жизнь, что забыл всё, в том числе и жену. Мальчишка чувствует себя героем. Он помогает не на много старшему его парню, срывающему с неё одежду, замордовать эту жену бывшего начальника. Как он горд собой! А в 90-е годы он напишет мемуары, в которых десяток страниц будет посвящён тому, как он спасал евреев! А посмотрите на морды этой парочки, насилующих еврейку на глазах толпы почти в самом центре города. Как они хотят , чтобы их рожи лучше вышли на фото. Вышли. По этим фото их нашли в 1944 и повесили. Не наши повесили – Аковцы! Нашим  тогда было не до этого. Почему? -

            Разгром  вражеской группировки под Бродами открыл дорогу на Львов. И вот здесь начинается странное. Вот хроника тех дней-

            18 июля 1944 немецкая административная власть, а также украинская полиция ушли из города, эвакуируясь на запад. 19 июля 1944  Львов покинули формирования Вермахта, однако подо Львовом появилось несколько немецких дивизий, отступающих под напором советской армии. 21 июля 1944 вечером вблизи Львова появились первые советские разведчики. 22 июля 1944 в утренние часы на Львов с юго-восточной стороны (улица Зелёная) ударила 29-я советская моторизованная бригада из 10-го корпуса 4-й танковой армии. Из-за отсутствия пехоты, которая была необходима в боях на территории города, очень охотно была принята помощь подразделений Армии Крайовой. А затем до 26 июля никаких действий. Почему?

            Бывший наш генсек Никита Хрущёв пишет об этом: «Сначала пробовали захватить Львов внезапно, но не удалось: враг навязал бой. Решили…не тратить времени не ложить там живую силу, преодолевая организованную оборону, а ударить прямо на Перемышль. Пусть Львов окажется в тылу наших войск. Тем самым заставим врага оставить Львов без боя. Так потом и вышло. Для этого танковую  армию Рыбалко, которая на подступах ко Львову ввязалась в бой, нужно было развернуть южнее, выведя её из боя, чтобы повернуть её на запад через Жовкву и Яворов на Перемышль. Вскоре наши войска заняли Перемышль. Немцы, почувствовав угрозу с тыла, сами выскочили из Львова и наши войска вступили в него».  Такая же версия освобождения Львова описана и в мемуарах маршалов Жукова и Конева.

            Но ведь к тому времени, когда армия Рыбалко была выведена из под Львова, немецкие войска и так оставили Львов. Мало того, все знают, что старшина Марченко 23 июля 1944 поднял над Ратушей красный флаг и погиб при этом. Почему же маршалы забыли о двух разведвзводах, оставшихся во Львове?

            Просто, маршалы и экс-генсек «забыли» о том, что 23 июля центр и западную часть города заняли до 3000 бойцов Армии Крайовой и объявили в городе власть польского правительства в Лондоне. А ведь не готовность Красной Армии к войне 22 июня и приказ «не поддаваться на провокации» объяснялся тем, что разведка донесла Сталину – 3000 АКовцев, переодетые в немецкую форму, должны будут перейти границу. Пограничники откроют огонь. Вмешается артиллерия и авиация. Гитлер, панически боящийся нападения Советского Союза и даже выстроивший с перепугу в Польше оборонный «Восточный вал», получит повод к войне, и вся Европа будет на его стороне. Сталину тогда нужно было продержаться хотя бы месяц и в июле, боясь осенней распутицы и холодной зимы, Гитлер войны уже бы не начал. Вот и делалось на Западной границе всё, чтобы не дать нашим войскам хотя бы невольно ответить на ту, запланированную польским правительством в Лондоне провокацию. Сталин имел очень хорошую память. Восстание АК во Львове в соответствие с операцией «Буря», разработанной в Лондоне, он рассматривал, как продолжением той, запланированной в 1941 провокации. Ведь, согласно указаниям польского правительства в Лондоне - после отступления основных немецких войск из городов, которые вошли в 1939 году в состав Речи Посполитой, Армия Крайова должна была восстановить в них юрисдикцию своего лондонского правительства. Из-за того, что Сталин стремился посадить в Варшаве своих людей, Красная Армия и застыла подо Львовом, чтобы в нём её формальных союзников - АКовцев - уничтожила если не  немцы, то бандеровцы. Вообще-то бандеровцы во Львове в состоянии были только организовать защиту резиденции главы УГКЦ Андрея Шептицкого после того, как в марте 1944 года АКовцы казнили в Хлибовичах, Черепени и Лопушне на Львовщине 130 украинцев, а во Львове убили в июле 1944 до 400.  Так аукнулась бандеровцам Волынская резня. На то, чтобы победить во Львове АК у них сил не было, ведь не с беззащитными евреями, а с выросшими мальчишками, которые 12-14 летними со щербатыми дедовскими саблями выгнали из Львова в 1918 вояк ЗУНР,  пришлось бы сражаться…

Вот что пишет  Евгений Бессонов о том, как в действительности брали Львов:

            «Наступали сумерки, авиация наконец-то от нас отстала, и мы могли спокойно продолжать движение. Ближе к ночи я со взводом достиг какого-то населенного пункта, к сожалению, уже не помню его названия. Впереди, в одном или двух километрах, лежал Львов. Когда я пришел с докладом к командиру батальона, он разрешил солдатам отдыхать. Мне он поставил задачу на следующий день рано утром наступать на г. Львов. Это было, скорее всего, 20 июля 1944-го, в день моего рождения – мне исполнялся 21 год.

            Надо сказать, что ко Львову подошел только наш 1-й мотострелковый батальон, даже скорее рота, а если конкретнее, то штаб батальона – комбат Козиенко, замполит Герштейн и начштаба батальона Григорьев, мой взвод и взвод Шакуло (без него самого). Третий взвод с командиром роты Чернышовым был оставлен на каком-то перекрестке (комвзвода лейтенант Гаврилов был ранен) на случай появления фрицев. Гущенков тоже был ранен. Вторая рота (комроты Штоколов) также осталась на какой-то высотке. Третья же рота (Костенко) ушла на помощь 16-й Гвардейской мехбригаде, которая «завязла» в уличных боях в городе Перемышляны, юго-восточнее Львова. Второй и третий батальоны нашей бригады вели бои где-то в стороне, а 56-й танковый полк покинул наш батальон, выполняя другие задачи. Таким образом, брать Львов было поручено комбатом мне с двумя взводами, насчитывающими 30–35 человек. Громадный город и кучка бойцов…

            Впереди, на окраине города, виднелись окопы. Вот на них мы стали наступать развернутой цепью. На всякий случай я послал одно отделение (7–8 человек) вперед в порядке разведки. Разведка достигла окопов и сообщила, что немцев нет. Я приказал этому отделению выйти на асфальтированное шоссе и продвигаться по нему в город. Роту я тоже повернул к дороге, и по ее обочинам мы стали двигаться за головным дозором. Так мы и входили в город – впереди, метрах в 150–200, двигался головной дозор, а позади остальная часть роты, которая передвигалась в колонну по одному по обочинам шоссе. Нас встречали двое мужчин – местные жители. Один из них держал поднос с рюмками, другой две бутылки водки, наливая ее в рюмки. Каждый из нас подходил к ним, выпивал рюмку и шел дальше. Я тоже это сделал с благодарностью, даже две выпил. Мы входили в город с южной окраины по улице Кульпарковской

            Вглубь города мы не пошли, а закрепились в пустующих домах на его окраине, как приказал комбат. Во всяком случае, один городской квартал мы прошли. Командир батальона и его штаб остановились, не доходя до города, но провели ко мне телефонную связь. Кухни нашей опять не было – ее сожгла авиация, поэтому мне пришлось отрядить солдат к розыску еды по окрестным домам. Кое-чем удалось разжиться у жителей, во всяком случае, голодными мы не остались. К нам с лейтенантом Цикановским Израэлем Соломоновичем (которого мы звали Семеном) прибыл командир артиллерийской батареи нашего батальона старший лейтенант Кашинцев. С ним прибыло одно 45-мм орудие, расчет которого прикатил его на себе, к нему было лишь несколько снарядов. Другие орудия, автомашины со снарядами и тягачи немецкая авиация уничтожила на марше при движении к Львову.

Ночь прошла благополучно, никаких указаний от командира батальона не поступало и на следующий день, а мы этому и рады были. Конечно, надо было входить в город, а не отдыхать, но на нас давила усталость, да и о противнике ничего не было известно. Все мы устали и от марша до Львова, и особенно от авиации противника. Немецкие летчики, пикируя почти до самой земли, строчили из пулеметов, сбрасывая бомбы. Они делали все, чтобы не допустить нашего продвижения вперед, а отбиваться от самолетов нам приходилось лишь ружейно-пулеметным огнем, эффект от которого был как мертвому припарки. А тут наступило затишье: не стреляют, не бомбят, да и голодными мы не были. Лето, тепло. Санаторий – не меньше, в крайнем случае – дом отдыха.
На следующий день нас стал обстреливать снайпер. Чуть выйдешь на открытое место – выстрел. Долго мы не могли определить его позицию. Наконец с помощью бинокля установили, что снайпер ведет огонь с чердака пятиэтажного дома. Под вечер добровольцы скрытно подобрались к этому дому и поднялись на чердак, но его уже след простыл, а ни у меня, ни у бойцов не хватило сообразительности оставить там засаду. Скорее всего, это был даже не немец, а бандеровец-самостийник или поляк – националист-одиночка. Больше он не появлялся.

            Так прошло два или три дня, а мы все еще продолжали околачиваться на окраине города. У меня, Цикановского и Кашинцева не хватило мужества и решительности брать Львов с полуротой бойцов – 30–35 человек. Комбат и не тревожил нас, а мы его, но вдруг появился командир роты старший лейтенант Чернышов. Лучше бы он не появлялся. Все, что он сделал, это навел смуту, неразбериху и смотался от нас. Чернышов принял решение наступать к центру города, и мы стали продвигаться по одной из улиц. В это время появился человек в гражданском, который показал советский паспорт и стал уговаривать Чернышова быстрее продвигаться в глубь города. Несмотря на то, что я уговаривал Чернышова не верить ему, он не согласился и дал команду двигаться вперед. Приказ есть приказ, его надо выполнять, и мы осторожно продолжили движение дальше по улице.

            Не успели мы пройти несколько перекрестков, как у нас в тылу появилась немецкая пехота с двумя бронетранспортерами. Они как будто ждали, пока мы углубимся в город, и теперь отрезали нас от штаба батальона. Пехоты было не очень много, но немцы были вооружены пулеметами, а страшнее всего были бронетранспортеры с пулеметными установками, средств против них у нас не было. Гражданский тип смотался, солдаты позднее говорили мне, что он сбежал к немцам. Немцы открыли ураганный огонь из всех видов оружия, в основном пулеметный. Мы были не готовы к отпору, но многие бойцы не растерялись и ответили немцам огнем. Я не помню, откуда у меня в руках взялся автомат, и я тоже открыл огонь из-за забора по пулеметному расчету.  Однако единого удара не получилось, поскольку мы были разделены улицей. Одни солдаты вели огонь самостоятельно, другие отбежали назад за дом, почти на прежние позиции. Чернышов убежал к тому взводу, который занял оборонительные позиции в тылу штаба батальона. Мне он сказал: «Управляйся здесь сам, а я пошел к командиру батальона» – и исчез. Кое-как я организовал оборону и успокоил солдат, ликвидировал растерянность. Удивительно, но мы не понесли потерь, хотя укрытий, кроме домов, двери в которые, как правило, были заперты, не было.

16 килограммов

В конце июля, 25-го или 26-го числа, появились танки из 10-го Гвардейского танкового корпуса нашей танковой армии, они, правда, вошли в город на некотором расстоянии от нас. Их действия придали нам смелости, и мы тоже стали продвигаться в глубь города с задачей перерезать дорогу, по которой бежали отступающие немцы, захватить железнодорожный разъезд и станцию. Поставленную задачу мы выполнили, закрепившись в двух небольших домах, в которых не было жителей, а в комнатах даже мебели. Город не был разрушен, ни авиация немцев, ни наша Львов не бомбили, а наземные бои, мне кажется, вели только мы, наша полурота, когда же вошли наши танки, немцы оставили город почти без боя. Приблудившийся к нам лейтенант со своими 120-мм минометами действовал все время со мной. Он обрушил огонь своих минометов на шоссе, по которому немцы бежали из Львова, другое шоссе перерезали мы, и немцам осталась для отступления только одна дорога. Однако и по ней немцы вскоре прекратили движение, избрав менее благоустроенный, но более безопасный путь отступления.

            Я решил послать несколько бойцов разведать, что впереди, остались ли еще перед нами немцы или бросили свои позиции. Возвратившиеся бойцы сообщили, что немцев нет, и принесли несколько молодых поросят из обнаруженного ими огромного холодильника, содержимое которого немцы не успели вывезти. Кроме поросят были там также различные консервы и другие продукты, но в основном туши поросят. Пришлось посылать и других бойцов на холодильник, мы запаслись впрок едой и устроили грандиозный ужин. Давно мы не имели такого изобилия продуктов. Вообще, я солдатам не запрещал доставать еду, тем более что батальонной кухни долго не видели. Но солдаты строго были мною предупреждены и никогда не позволяли себе мародерствовать среди населения, зная мою строгость и жесткость в этом отношении.

            Двадцать седьмого июля 1944 года Львов был полностью освобожден от противника. Бои за город закончились. Надо сказать, что город был под немцами три года (1941–1944 гг.), но мы встретили пять или шесть евреев, которых все это время знакомые укрывали от немцев в схроне. В один из вечеров, когда Львов окончательно был наш, Семен Цикановский сообщил мне, что по случаю освобождения города несколько местных жителей-евреев приглашают нас в гости. Три года эти люди терпели, но выжили и были рады этому. Встретили нас исключительно хорошо. Стол был накрыт как до войны: московская водка, колбаса, ветчина, рыбные и мясные консервы. Как они смогли все это сохранить? Все было вкусно, и мы хорошо посидели, как дома.
Во Львове мы простояли несколько дней. За это время в батальон прибыли 2-я и 3-я роты, которые выполняли задачи отдельно от батальона. Да и бригада, подтянув тылы, собралась со всеми своими подразделениями.» Источник: http://www.e-reading-lib.org/chapter.ph ... esant.html

            Как видите, город фактически взяли два взвода, в которых осталось всего 30-35 человек. Врали советские учёные, врут и нынешние. Вы заметили, что  во воспоминаниях

Упоминается еврей  - замполит Герштейн и второй ком. взвода - лейтенант Соломон Цикановский. А ведь нынешние историки утверждают, что все евреи воевали только под Ташкентом. Что ещё интересно – еврея Цикановского и с ним красноармейцев несколько выживших евреев пригласили в гости. То, что это были не простые евреи говорит то, что «стол был накрыт, как до войны».Не стоит верить утверждению нынешних львовских историков, что евреев спасли украинцы, укрывшие их в тоннелях водоканала. Эти 300 спасшихся евреев были потомками Родов основателей Львова. Родов, в которых из поколение в поколение передавались сведения о подземном Львове, его храмах, схоронах, жилых помещениях и спрятанных кладах. От немцев они спаслись. Но вот через несколько лет ни одного из них не осталось. Людям из НКГБ, а затем МГБ СССР нужны были те клады. Хотя те 300 евреев держались, как партизаны, не выдавая священную тайну предков, но нашлась среди них таки парочка слабодухих. Под пытками, а может, под воздействием «сыворотки правды» рассказали о том подземном Львове. Исчезли они вместе с остальными 300.  Неизвестно куда исчезли и все те клады, а в помещениях, где был когда-то жилой комплекс. некоторое время размещалась лаборатория парапсихологии, в которой начинал свою карьеру Андроповский академик Сергей Кандыба, и классы школы ГРУ генерала Сергея Штыменко. Однако в 1953, сразу после убийства Лаврентия Берии, все эти помещения и входы в подземный Львов были взорваны. Что до евреев, то мы знаем, что благосостояние жителей  городов  и количество евреев в них находится в линейной зависимости. При Цисаре во Львове евреев было 25-30%. Сейчас – 0,02%. Больше мне о евреях Львова сказать нечего.

Вообще-то Львов со времен победителя турок короля Яна Собесского был не еврейским, не украинским, а польским городом.

Вот что пишет украинский историк Ким Науменко об «освобождении» Львова-

            «После гибели при невыясненных обстоятельствах 14 июля 1943 В. Сикорского правительство С. Миколайчика продолжало бороться за восстановление Польши в довоенных границах. Польские претензии, в частности на Львов, поддержали Ф. Рузвельт и У. Черчилль на Тегеранской конференции с участием Сталина в ноябре 1943 г. Но решение о Польше и ее восточной границы не было принято. Под давлением Сталина высшие чиновники Великобритании и СЕЛА постепенно сдавали свои позиции. Когда в марте 1944 г. Сталин в письме к В. Черчилля возмущенно заявил, что "Они [Миколайчик. - К. Н.] не только не хотят признать линию Керзона, но и претендуют как на Львов, так и на Вильно", британский премьер обещал повлиять на Миколайчика.

            Еще 8 марта 1942 генерал В. Сикорский в "Моя и тайной инструкции для Краевого коменданта" поставил польским подпольным вооруженным формированием задачу готовиться к захвату территории Западной Украины во время отступления немецких войск. Военные и политические цели разработанной штабом генерала К. Сосниковского операции под названием "Буря", а также методы боевых действий АК были  даны в "Инструкции правительства для страны" от 27 октября 1943 и в приказе командующего АК 20 ноября 1943

            План операции "Буря" имел специальный раздел, касающийся Львова. Он предусматривал на первом этапе, при приближении фронта, развернуть саботажные акции на коммуникациях противника, но только вне Львова в радиусе не менее 10 км. Допускались акции в районах, заселенных украинцами. Во время отступления немцев из Львова рекомендовалось вести боевые действия только на окраинах города, прежде всего западных и южных. Запрещалось вести бои в центральной части города. План требовал ликвидировать всевозможных, направленных на овладение Львовом выступлений украинских националистов. После вступления войска Красной армии, Армии Краевой предлагалось представлять польскую власть во Львове.

            7 июля 1944 командующий Львовского округа полковник Владислав Филипковский получил давно ожидаемый приказ генерала Сосниковского начать реализацию плана «Буря»: любой ценой овладеть Львовом, создать польскую администрацию, которая представляла бы правительство Польши перед войсками 1-го Украинского фронта. Для осуществления плана «Буря» В. Филипковский имел около 7000 вооруженных бойцов. Непосредственно во Львове действовали трехтысячная 5-я пехотная дивизия, 14-й полк улан и несколько отрядов местной самообороны. Кроме того, за пределами Львова были готовы к действиям так называемые "лесные отделы" - боевые группы "Восток" (910 воинов АК), "Юг" (150), "Запад" (550), "Сян" (600) и " Север "(150), которые должны были парализовать деятельность транспортных коммуникаций немцев.

            Когда немецкая оккупационная администрация дистрикта "Галычины", учреждения гестапо и полиции в ночь на 23 июля покинули город, части АК утром атаковали отступающие  колонны  20-й моторизованной и 101-й горной дивизии вермахта. Во время боев полякам удалось захватить предместья:  Подголоско, Погулянку, кварталы в районах улиц Кохановского (теперь К. Левицкого), где в доме 23 разместился штаб восстания, улиц Зеленой, Яблоновских (теперь Ш. Руставели), Бема (теперь Я. Мудрого), К. Лещинского (теперь Братьев Михновских), а также некоторые объекты города. Особенно отличился в боях 14-й полк улан, который даже захватил несколько немецких танков.

            Вечером 25 июля в бой за Львов вступили войска фронта маршала И. Конева. Первыми на улицы города прорвались танкисты генерала Д. Лелюшенко. 26 июля подразделения 10-го Гвардейского танкового Уральского добровольческого корпуса проникли на площадь Рынок и подняли над ратушей красный флаг. Со стороны Городка по Городецкой и Яновской (ныне Т. Шевченко) продвигались части генерала П. Рыбалко, которые в районе Клепаровской разбили тыловые подразделения 101-й немецкой дивизии. Из района Дублян и Винников атаковали город дивизии 60-й армии генерала П. Курочкина. Части 38-й армии заняли Вознесения и окружили немцев в районе Высокого Замка.

            Части Красной Армии и Армии Крайовой вели боевые действия против немцев совместно, как союзники. В тесном взаимодействии с АКовцами, которые хорошо знали город, советская армия в течение 27 июля овладело центром Львова, районом главного вокзала, Цитадели. К концу дня бои за освобождение города закончились. Правда, командир 14-го полка уланов майор "Дража" (офицер югославской армии, бежал из немецкого плена и вступил в АК) писал: "Город заняли польские отделы повстанцев, а советские танковые единицы только помогали им. На всех домах было видно только бело-красные флаги. Генерал Филипковский комендант округа, в новом обмундировании находился со своим штабом на улице Кохановского, 23. Полковник Червинский  был комендантом города и порядок удерживала полиция АК ". Следует отметить, что его 14-й полк действительно сражался упорно, за что получил благодарность советского командования.

            В течение двух дней улицы Львова вместе с красноармейцами патрулировали АКовские воины с бело-красными повязками на рукавах, а на многих домах были установлены бело-красные флажки. На ратуше развевался польский флаг, а ниже, на углах башни - еще четыре: флаги США Англии, Франции и СССР. Лондонское правительство Польши считало осуществление операции "Буря" во Львове чрезвычайно успешным. Ее руководитель полковник В. Филипковский был повышен в чине до генерала бригады и в составе группы ведущих офицеров Львовского округа награжден орденом Виртути Милитари. Наверное, стоит отметить, что в советской историографии, воспоминаниях маршала И. Конева, генерала армии Д. Лелюшенко и других военачальников упоминания о боевых действиях частей АК во Львове в июле 1944 г. отсутствуют.

            Однако период мирного сосуществования войск Красной Армии и Армии Крайовой, а затем советской власти с польскими структурами быстро закончился. 27 июля В. Филипковский  установил контакты со штабом 1-го Украинского фронта, на следующий день его вызвали на прием к представителю НКВД комиссару госбезопасности Грушко, где однозначно заявили, что Львов - советский город, и выдвинули требования: немедленно снять польские флаги в городе, прекратить патрулирование, сосредоточить части в казармах и сложить оружие. Польский генерал подписал соответствующий приказ войскам АК Львовского округа АК и по предложению Грушко 30 июля самолетом вылетел в Житомир, где якобы находился штаб командующего Войска Польского генерала Роль-Жимерского. В Житомире он и командующие Тернопольским округом - полковник Студзинский и Львовом - полковник Червинский были коварно арестованы и оказались в одном из концлагерей Сибири. На следующий день командование Львовского  округа, командиры частей АК и чиновники польской администрации были приглашены органами советской власти на совещание в штабе округа на ул. Кохановского, 23. Когда поляки собрались, дом окружили энкаведисты и всех 32 участников совещания, среди них четыре женщины, посадили в тюрьму на ул. Лонцкого. Позже их осудили на 10-20 лет заключения. 2 августа был издан последний приказ АК о ликвидации 3-го Львовского округа, а личному составу его частей во Львове было предложено вступить в Войско Польское или быть интернированными до конца войны. Подавляющее большинство солдат и офицеров отказалась идти в армию и попали в советские концлагеря. Некоторым удалось перейти на нелегальное положение, или бежать за Сан и присоединиться к действующим в Польше частям АК.

            Уже на второй день после вступления советских войск во Львов начала деятельность оперативная группа ЦК КП(б)У во главе с И. Грушецким (партийные и советские работники города). Новая власть прежде всего отметила боевые заслуги советского генералитета. Постановлением обкома партии от 14 августа 1944 маршалу И.Коневу, генералам Д. Лелюшенко и П. Курочкину были подарены прекрасные особняки. Кстати, один из них принадлежал сыну Каменяра Петру Франко, которого энкаведисты убили в июне 1941 г.

            Как видим, дорого обошлась Львовским полякам операция «Буря». Почитайте дневник львовянки Альмы Гечко, вынужденной покинуть Львов и выехать в Польшу в 1945 -

26 апреля 1944, среда.  

13 мая 1944, суббота. Люди бегут на Запад. Неизвестно от кого это бегство – от москалей, от немцев, от украинцев…

22 июля 1944, суббота Львов окружён. Первые залпы раздались со стороны Збойищ, потом мы слышали артиллерию со стороны запада. Большевиков не видно.

23 июля 1944, воскресенье. Немцы подожгли рафинерию [нефтеперерабатывающий завод]. Зрелище захватывающее. Сноп огня поднялся к небу, каждую минуту взрывались ёмкости с бензином и нефтью, тучи чёрного дыма. Огонь бесновался, мечась высоко в небе. Дым как длинный шарф протянулся в сторону Замарстынова. Воцарилась тишина. Похоже, что город окружён. Часы тянутся будто недели. Пока ничего не происходило, жизнь текла изо дня в день, а теперь, когда мы с минуты на минуту ожидаем атаки москалей, ничего не могу делать, мечусь из угла в угол. Неподалёку склады, полные сахара, муки, консервов и мармелада. Люди ходят туда и выносят кто сколько сможет.

27 июля 1944, четверг  Во Львове советы. Мы видим их в окно. Пришли – «союзники наших союзников». Но как они будут относиться к нам?

27 июля 1944, четверг  На ратуше и домах вывешены польские флаги. Рядом с польскими висят американские и советские флаги. Не оставляет чувство, что это не то, чего мы ждали. Много говорят про Василевскую и её коммунистическую Польшу. На улицах видно польских патрульных с оружием, на рукавах бело-красные повязки.

29 июля 1944, суббота.  ..

9 мая 1945, среда  

18 мая 1945, пятница.  

            Я не историк. Я сын историка. Поэтому, готовя этот материал, просмотрел историю жизни Львова, начиная от Данилы Галицкого. Опираясь на первоисточники, могу сказать, лучше всего Львовяне всех национальностей (кроме русинов) жили  во времена «отца-Цисаря» - императора австрийской империи Францв-Иосифа1, правившего с 1848 по 1916 год. Именно при нём хмурый и дикий Львов превратился в одну из ярчайших столиц  Европы, до которой ему ох как далеко сегодня.

            В 70-90е я  учился в аспирантуре, а затем работал в коммерческой академии. Наша аудитория находилась в корпусе по ул. Пархоменко. До Советской власти здесь находилось общежитие студентов коммерческого института. Каждый студент в нём имел отдельную спальню, общую гостиную на троих и комнату для прислуги. С приходом советской власти такое помещение предоставляли только профессорам! Гляньте на фотографию музея Ивана Франко. Я не буду говорить об условиях, в которых жил умерший в нищете украинский гений. Гляньте на окна второго этажа коттеджа справа, что ниже по улице Пархоменко. В нём жил его сын, доцент коммерческого института Пётр Франко. Именно этот коттедж подарили маршалу Коневу.  В наше время доцент может претендовать только на двухкомнатную квартиру в этом 12 комнатном коттедже!

            Именно при Франце-Иосифе началась застройка небогатыми украинцами этой местности возле Стрыйского парка. Поляками привокзального района, а евреями района Подзамче. Бывал я у знакомых, живущих там. Видел те старые коттеджи и квартиры  тогдашних «небогатых» в двухэтажных домах ещё австрийской  застройки. Площадь, а особенно, кубатура моей трёхкомнатной квартиры меньше, чем однокомнатной  их старого дома! Во времена Цисаря простые рабочие жили получше, чем в нынешние времена среднее звено вузовских преподавателей. Но я хочу показать ещё один интересный факт. И при советской власти и сейчас твердили и твердят, что при царе труженники жили очень плохо, а разрыв между богатыми и бедными, между дворянами и  крестьянами был огромный. А вот посмотрите на факт из жизни советского маршала Конева, который, как и Жуков,  начинал унтер-офицером  царской армии. Гляньте на фото его родительского дома. Дома простого крестьянина Вологодской губернии. Подчёркиваю, простого, как говорится, середняка, а не кулака. Рядом с его домом такой же просторный дом такого же, как он крестьянина. В доме 6 окон на каждой стороне!

            Моё детство прошло в домах Кулишей и Вербицких на окраине Чернигова. У меня нет их фотографий, хотя фото дома автора первых строк «Ще не вмерлы Украины ни слава ни воля», столбового дворянина Российской империи Николая Андреевича Вербицкого-Антиоха, заслуживает места в украинских энциклопедиях. Нет и фотографии дома на Лесковице внука Пантелеймона Кулиша (он усыновил его отца, своего племянника Григория в 1848). Но зато есть фото отческого дома их родственника, генерал-лейтенанта Белой Гвардии Михаила Березовского из архива Елены Малышко, которая восстанавливает сейчас усадьбу предков. Дома идентичные,  ведь дом  Березовского точная копия того, который купили у Марии Березовской Кулиши в 1905! Но не об этом речь, а о том, что  жильё и благосостояние крестянина-середняка в царской России мало чем отличалось от жилья и благосостояния  столбового дворянина средней руки! У крестьянина-середняка семья больше и поэтому и дом его больше - 6 а не 5 окон. В остальном они одинаковы, только что разве дворяне всё свободное время музицировали, а крестьяне проводили  в церкви…

             Так скажите, пожалуйста, на кой чёрт нам был Октябрьский переворот и последующая гражданская война? И скажите, почему я обязан осуждать грузина, по слухам, внебрачного сына великого путешественника-разведчика Пржевальского, за то, что он в 30-е годы уничтожил всех приспешников Ленина и Троцкого, разваливших ту Великую российскую Империю? Да разве с этим кагалом он смог бы создать самое мощное государство мира?

            Я доживаю-выживаю во Львове. Он никогда не станет моим родным городом. Ведь место ссылки, а я сюда был сослан в 1979, никогда не становится Родиной. Зондеркоманда Пенсионного фонда насчитала мне, чьи разработки дали стране миллионы переводных рублей, пенсию в 92 гривни. Через 3 года после подачи заявления! В 2004 году насчитали, а судьи, чья будущая пенсия в сотни раз большая назначенной мне Пенсионным фондом, признали это законным! Средняя зарплата рабочего в 40-60 раз меньше того, что получает его хозяин, прихватизировавший когда-то за копейки его предприятие. Разрыв между бедными и богатыми многократно больше, чем был при царе, а тем более Цисаре Франце-Иосифе! Украинцами мы зовёмся благодаря Цисарю. Вот только наша Украина за последние годы из Украины превратилась в Уркаину!

            Мне чужда, даже враждебна идеология шпаны из «Бандерштата». Но я прекрасно понимаю их – правнуков тех, кто  благоденствовал при отце-цисаре Франце-Иосифе, внуков тех, кто обогатился добром выданных ими русинов в 1914, детей тех, кто разжился на добре загубленных ими евреев в 1941…

         Львовяне лучше всего жили при Франце-Иосифе и Гитлере. Именно поэтому они и фаринят во Львове( фарион по русски – интриган).

            Прошло более 70 лет со дня освобождения Львова, но никто так и не скажет – кто, от кого его освобождал и для кого. Чем дальше, тем больше правду укутывает одеяло лжи…

К.т.н.Владимир Сиротенко(Вербицкий)

Правнук автора «Ще не вмерлы Украины»