Революционный каток и харьковские вузы

Со взятием власти большевиками харьковские вузы ждали большие изменения. Одни не пережили новых хозяев, а другие то разукрупнялись, то восстанавливались заново.

Со взятием власти большевиками харьковские вузы ждали большие изменения. Одни не пережили новых хозяев, а другие то разукрупнялись, то восстанавливались заново.

«Уплотнение» харьковских вузов

С приходом Добровольческой армии профессура воспрянула духом, ведь большая её часть была в кадетской партии.
После занятия Харькова Добровольческой армией Харьковский коммерческий институт, наряду с университетом, стал центром широкой антибольшевистской просветительской работы. Координировал её Академический союз, объединивший профессуру города, и ОСВАГ — информационно-пропагандистское агентство Вооружённых сил Юга России. Заседания Академического союза проходили в институте, а в его актовом зале проводились публичные лекции.
4 июля в институте были открыты Курсы права и политики ОСВАГ, на которые сразу же записались около 400 человек, главным образом студенты вуза, а также служащие различных ведомств и учащиеся средних учебных заведений. В институте проводились концерты и танцы со сборами в пользу лазаретов и прочих нужд Добровольческой армии. Математику студентам института читал приват-доцент Владимир Даватц, который был душой ОСВАГ (пропагандистской структуры при Добровольческой армии) и редактором газеты «Новая Россия».
В октябре 1919 г. большая группа профессоров Харьковского университета, Технологического и Коммерческого института подписала текст «Воззвания русских учёных к Европе». «Воззвание», текст которого был составлен проф. В. Ф. Левитским, состоял из 19 пунктов и содержал резкую критику вождей большевизма. Потом им это припомнят.
Вернувшиеся в декабре 1919 года в Харьков большевики начали перепахивать вузы. Юридический факультет университета был присоединён советской властью к коммерческому институту, и на их базе образовывался Харьковский институт народного хозяйства. Медицинский факультет был объединён с женским медицинским институтом в один вуз. Аграрные институты (ветеринарный и сельхозакадемия), а также консерватория будут реорганизованы позднее.
В 1920—1921 годах усеченный университет назывался Академией теоретических знаний, а в 1921 году он был реорганизован в Харьковский институт народного образования (ХИНО), существовавший до 1933 года.
Коммерческий институт был лишён библиотеки, лабораторий, оборудования и переселен в здание еврейской богадельни по ул. Садово-Куликовской. Ректор института в 1919–1921 гг. профессор Пётр Иванович Фомин назвал существование вуза с конца 1919 г. «вынужденным параличом институтской жизни». Он так описывал положение:
«Весь… период с конца 1919 г. до октября 1922 г., в сущности, был посвящён попыткам спасти от окончательной деморализации институт, лишённый помещения, библиотеки, лишённый возможности организовать сколь-нибудь правильные лекционные работы, оставшийся без кабинетов и лабораторий, без минимального имущества и обзаведения…
Дома, занятые институтом, построены специально для еврейской богадельни, с узкими лестницами и коридорами, где лишь с трудом могут протиснуться друг около друга две встречные волны студентов, с недостаточными помещениями для аудиторий, с клетушками в одно окно, где приходится ютиться кабинетам, такое положение ставит очень серьёзные препятствия развитию институтской работы».

Решение суда было мягким

Профессорам, разумеется, припомнили сотрудничество с белыми. 4 апреля — 6 мая 1921 года проходил судебный процесс над членами «Национального центра», поддержавшими белогвардейскую власть. 23 подследственных гласных думы, среди которых был и старейший местный депутат Раевский, свою вину не признавали.
Правозащитник Куликов так защищал старейшего деятеля: «Сергей Александрович Раевский — кто знает его, тот ни на одну минуту не смог бы допустить, что он сознательно пошел с Погодиным и прочими черносотенцами. Все, что в Харькове есть культурного, неразрывно связано с именем С. А. Раевского. Раевского нельзя отставить от дела просвещения».
Защитники подчеркивали, что такой выбор харьковской профессуры был связан с жестокостями советской власти в первой половине 1919 года и особенно с изуверством чекиста Степана Саенко. На том суде обвинитель Иванов настойчиво задавал харьковской профессуре вопрос: «А что сделали вы, чтобы воспитать этих невежественных Саенок; пускали ли вы их в свои университеты?»
Подсудимые оправдывались или делали вид, что тогда мало что понимали. Оказалось, что подсудимый профессор Юрченко прятал от белых сестру большевистского коменданта города Павла Кина, и он сам там не только выступал свидетелем, но и просил о снисхождении в отношении ряда подсудимых.
Решение суда было мягким. Несмотря на призывы обвинителя к суровым мерам, гласные думы были либо осуждены условно, либо оправданы. Красные пришли, как говорил их вождь, «всерьёз и надолго» и не хотели выглядеть такими уже беспощадными.

Судьба ректора Красуского

Часто меняющиеся власти привели ректора технологического института, профессора Ивана Адамовича Красуского в лагерь сторонников белых, в 1919 г. он стал гласным городской думы от «Национального центра». С приходом красных он среди других харьковских профессоров оказался на скамье подсудимых. Обвинитель требовал высшей меры, но приговорили Ивана Адамовича «подвергнуть общепринудительным работам на 5 лет без лишения свободы с использованием по специальности».
Еще год он руководил институтом, пока Ленин в письме Сталину от 16 июля 1922 года не потребовал «обшарить Харьков, мы его не знаем, это для нас «заграница». Чистить надо быстро, не позже конца процесса эсеров».
ГПУ дало Красускому такую характеристику:
«Красуский Иван Адамович. Ректор ХТИ. В прошлом б[ывший] стат[ский] советник, личность известная не только Харькову, но и всей России. Б[ывший] член кадетской группы и член правления «Национального центра». При разборе дела фигурировал на скамье подсудимых как один из главарей» Нац[ионального] центра».
Кафедру занимает с 1893 года. В настоящее время, будучи ректором, сумел постепенно прибрать к рукам и подчинить своему влиянию окружающих настолько, что на всех заседаниях профессуры его взгляд на тот или иной вопрос понимается как закон. Будучи активным противником советской власти, главное, ее мероприятий и политики высшей школы, Красуский всеми силами старается саботировать проведение всех резолюций и инструкций органов Наркомпроса. Молодая профессура и преподаватели, подчас даже сторонники советской власти, в силу этого находятся под его давлением.
Влияние Красуского выходит даже за пределы Института, как например, он как бы держит в своих руках всю политику Наркомпроса. В отношении ученого комитета имеет большое влияние в Госплане, НТО и числится незаменимым ученым и воротилой в Украинском совете Народного Хозяйства.
Своими активными контр­революционными действиями Красуский тлетворно влияет на всю профессуру и студенчество. Как тип вредный должен быть убран, т.к. дальнейшее пребывание его в Институте и вообще на Украине может быть чревато последствиями. Наркомпросом характеристика целиком подтверждается….
Его квартира — явочная для всех приезжающих профессоров. Красуский — главная фигура и заправила Украины».
Дело профессора Красуского разбирала комиссия во главе с заместителем председателя Совнаркома СССР Львом Каменевым. 11 января 1923 она вынесла решение отправить его в ссылку в Оренбург. Однако профессор, наверное, действительно был «заправилой», поскольку ни в какой Оренбург он не поехал, а стал директором новообразованного Украинского института прикладной химии (1923–1929), оставаясь при этом заведующим научно-исследовательской кафедрой технологии питательных веществ при ХТИ им. Ленина (1921–1929).
Затем, когда в 1930 г. Харьковский технический институт был расформирован и на его основе создано несколько специализированных образовательных учреждений, Красуский был профессором Харьковского химико-технологического института и умер в своей постели.

Время