История одной антикоррупционной стратегии

Украинским политикам “повезло” с войной. Именно повезло, потому что если бы ее не было, народ нельзя было бы отвлечь от главной проблемы в Украине: коррупции.

Сейчас, на фоне прозвучавших от Боровика и Сакашвили заявлений, хочется на еще одном конкретном примере показать насколько они правы: в Украине НЕТ единой команды во власти, и власть НЕ ХОЧЕТ бороться с коррупцией и способствующей ей бюрократией. Совсем. Создавать видимость борьбы: да. Удовлетворять международных наблюдателей и заглушать требования общества путем принятия нерабочих законов и создания все новых и новых “антикоррупционных” органов: да. Бороться: нет. И это при том, что от этого зависит жизнеспособность самой этой власти.

    Когда меня пригласили на работу в Администрацию Президента сразу после революции, Турчиновым и Пашинским была поставлена задача: разработать антикоррупционную стратегию для будущего Президента, которая, с его последующим одобрением, стала бы пресловутой “дорожной картой” - конкретным планом действий для всех органов власти на несколько лет.  Планом реформ, который бы существенно изменил погрязшую в бюрократии и взяточничестве систему.  
    Была собрана рабочая группа, которую мне поручили возглавить, и в которую вошли профессионалы с многолетним опытом работы: бывший судья Верховного суда Александр Волков, выигравший суд против Украины в Европейском суде по правам человека из-за своего коррупционного увольнения и знавший судебную систему в Украине и ее проблемы досконально, Татьяна Черновол, раскрывающая до деталей коррупционные схемы предыдущего правительства много лет, что чуть было не стоило ей жизни, спциалисты разведки (коррупция в Украине – угроза национальной безопасности) и другие. Мой 20-тилетний опыт юридической работы практически во всех мировых юрисдикциях и знание их правовых систем также позволял мне внести предложения, на мой взгляд, крайне необходимые в Украине, поскольку наша система, увы, находится в прошлом веке. Когда она и создавалась. И это кстати, еще одно доказательсов того, что коррупция – не только проблема личностей. Это проблема плохо построенной системы и бюрократии, которая позволяет ей процветать.

    Мы также пригласили для участия в работе представителей общественных организаций и так наываемых “доноров”. От последних нам требовались не деньги, что их достаточно удивило, а информация о том, на что именно они их тратили в последние годы. Чтобы понять какие программы их спонсоры считали для Украины необходимыми, на какие проекты выделялось финансирование. С этим, правда, тут же возникли сложности, потому что, пообщавшись со мной и Татьяной Черновол, представители Фонда “Відродження” (он же Сороса), тут же удалили информацию о профинансированных программах со своего сайта. Впоследствии мне сообщили, что СБУ против них велось следствие за участие в отмывании денег. С другими донорами и ”громадськістю” ситуация обстояла не лучше. Творческое объединение “Торо”, действующее по маркой “Транспаренси Интернешнл” получало от доноров деньги за размещение в кинотеатрах своего партнера Юрия Деревянка иностранных роликов на антикоррупционную тему, проведение своих же собственных встреч и семинаров, и так далее. В общем какая страна, такая и борьба с коррупцией. И ее качество. Все эти общественные организации фактически работали на власть, гася общественные антикоррупционные инициативы видимостью их реализации.

    Поэтому мы сосредоточились на работе внутри группы, продолжая поддерживать контакты с общественными организациями и представителями международных организаций и дипломатами, с тем, чтобы использовать и развивать их предложения.
    
И сразу стало очевидным следующее: в Украине отсутствует система противодействия коррупции. Вообще. Все, что было насоздано на протяжении многих лет и у чего в названии есть “приставка” “антикоррупционный (ая), (ое) и тп” – позволяло не то что не бороться с коррупцией, а наоборот, ее покрывать. Меня в посольстве Дании так и спросили: а где вообще у вас главный центр по противодействию коррупции? Но у нас нет единой системы органов противодействия коррупции с четким распределением функциональных обязанностей и иерархией подчинения. Борьбой с коррупцией занимаются все. И при этом за результаты не несет ответственности никто.  Так, в каждом министерстве есть антикоррупционное управление, которое призвано “рапортовать”, что в представленном в Кабинет Министров Акте, коррупционных составляющих не обнаружено. И подчиняется такое управление тому Министру, деятельность министерства которого они призваны “проверять”. Такое же управление (коррупционных рисков) есть и в Кабмине. Как и Институт Правительственного уполномоченного, который нам по ходу удалось восстановить, но о котором с увольнением Татьяны Черновол благополучно забыли, и тд. Все эти организации, на которые из бюджета тратятся миллионы, были созданы “про людське око”, чтобы международные наблюдатели и граждане Украины видели как мы усиленно боремся с коррупцией и сами себя проверяем на каждом шагу. Или, точнее, прикрываем свои коррупционные акты подписью «антикоррупционного специалиста», который коррупции в них «не обнаружил». Потому что коррупционные составляющие у нас есть практически в каждом нормативном акте. Украины – удивительная страна, где коррупция закреплена на нормативном уровне. В виде лирического отступления можно привести пример статьи Таможенного кодекса, которая устанавливает срок оформления товаров в “як правило одну добу”. Чудесная фраза. Я “як не правило”? Тогда судно или вагоны становятся на простой, который тикает каждый день как сетчик с многочисленными нулями. И главное таможенник ничего не нарушают. В таких условиях не просто пойдешь к нему со взяткой. Побежишь! Таким образом все эти антикоррупционные управления не просто бездеятельны, они просто не нужны, поскольку толку от их работы - ноль.
Далее: у нас есть профильный комитет ВР по борьбе с коррупцией, в котором мне в свое время довелось поработать. Знаете, чем он занимается на практике, кроме того, что дает заключения об «отсутствии» коррупционных моментов в законопроектах, что занимает приблизительно 5 процентов его времени? Сотрудники аппарата комитета 95 процентов своего рабочего времени тратят на отписки по жалобам граждан. То есть поступившие к ним жалобы эти профессионалы со стажем, отправляют в орган по назначению (прокуратуру, милицию и тд) и с припиской «просим рассмотреть по существу». И все. Такие дорогостоящие государственные почтальоны с профильным образованием. Вопрос: зачем это нужно?
Есть также Антикоррупционный комитет при Президенте Украины, созданный для удовлетворения очередного требования международных наблюдателей, который просто был закрыт при Януковиче. Но Администрация Президента, в которой было антикоррупционное управление (закрытое уже при Порошенко), также с коррупцией как бы борется.

Отдельно стоит Минюст, который в Кабмине отвечает за прохождение нормативных актов и поэтому считается самым-самым борцом с коррупцией среди министерств. Там для этого даже отдельно выделен замминистра. На тот период это был Руслан Рябошапка, пришедший в Минюст из поедающего гранты творческого объединения «Торо». Он старательно мешал мне и Татьяне Черновол в нашей работе, опасаясь, что мы перетянем к себе доноров, с которыми он успешно «сотрудничал», помогая утилизировать выделяемые ими средства. Это при том, что мы категорически подчеркнули с самого начала, что не считаем, что госслужащие, получающие за свою работу зарплату из бюджета, должны еще стоять с протянутой рукой перед донорами, чьи средства могут быть использованы на иные цели. А за разработку законопроектов и так платит государство. Но это не было воспринято, так как за долгий период коррупции в Украине, борьба с ней свелась к написанию бесчисленных законопроектов за деньги доноров.

И далее у нас есть «громадські організації». Эти борцы с коррупцией требуют отдельного упоминания. Естественно среди них есть очень хорошие ребята, искренне желающие что-то сделать в своей стране, погибающей от коррупции. И у многих даже есть нужное для этого образование. Хотя как правило нет опыта. Но руководят процессами как всегда бюрократы, возглавляющие и организовывающие молодежь. И там все снова просто: налаженная коррупционная бизнес схема. Так, для Комитета Верховной Рады такие организации пишут «общественные антикоррупционные экспертные заключения» на законопроекты. За деньги, выделяемые «донорами» на «борьбу с коррупцией». Кто их об этом просит? Руководство Комитета, которое также в этом заинтересовано. То есть «своя» прикормленная “громадськість”, которая вдруг начинает заниматься никому не нужной работой, так как в Комитете для этого есть целый аппарат, и таким образом утилизируя «донорские деньги». Та же схема работает в Минюсте под руководством профильного замминистра. И происходит плавный переход «антикоррупционных» денег в «коррупционные» руки. При этом качество этой работы, учитывая, что заключения пишут студенты без опыта… Без комментариев. В Раде по этому поводу даже в один момент разгорелся скандал, когда не выдержало юридическое управление.
Еще один привлекательный момент «борьбы с коррупцией» в Украине, хорошо озвучил один из сотрудников Администрации Президента, который пришел ко мне проситься в рабочую группу. Он сказал: «ну вы же сами написали в своей статье и понимаете зачем мне это надо: это поездки за границу для участия в семинарах, на обучение за деньги бюджета и «доноров», гранты». Другой сотрудник Администрации рассказывал, как его знакомая, перешедшая на работу в Творческое объединение «Торо» говорила ему: «Ну за что ты там борешься с коррупцией в Администрации? Вот у меня зарплата полторы тысячи долларов в месяц!».
    Поэтому самой большой проблемой является то, что эти «борцы с коррупцией» кровно заинтересованы в проталкивании своих законодательных инициатив. И что интересно практически везде  мире “громадськість” выполняет функцию «watchdog» - контролеров от общества за работой властью. Но не пишет и не лоббирует законопроекты на деньги доноров. Этим занимаются профессионалы. Но у нас несколько «приближенных» общественных организаций вдруг начали заниматься именно этим. Так как прохождение именно их законопроекта на каждом этапе (первое, второе чтение, круглые столы, общественные обсуждения) может приносить им миллионы гривен. Главное работать в коррупционной связке: доноры - «законотворцы-общественники» - депутаты, проталкивающие законопроекты в Раде или Минюст, проводящий нормативные акты либо законопроекты через Кабмин. И это очень серьезная проблема. И не потому, что законопроекты пишутся за деньги. А потому, что пишутся они ”громадськістю” в возрасте 20-25 лет, без опыта практической работы. Которая в лучшем случае просто переписывает требования иностранных наблюдателей, которые их, кстати, за это нежно любят. Потому что у них своя бюрократия, рапорты о том как хорошо они повлияли на Украину, премии и тд.
    В условиях войны нужно также отдельно упомянуть эту связь – «общественности» и иностранных наблюдателей, которые буквально начинают давать инструкции органам власти и внедрять в нее своих оплаченных «секретарей», помощников и тд. Гройсману, например, Фонд «Відродження” оплачивал секретарей в Кабмине. А ведь есть такое понятие «шпионаж».

Поэтому стало понятно, что чтобы даже приступить к борьбе с коррупцией в Украине, нужно сначала разогнать большую часть борцов и прихлебателей и уничтожить коррупцию в процессе реализации антикоррупционных инициатив. И создать отлаженную систему по противодействию коррупции с четким распределением ролей и ответственности. То есть нужна борьба за борьбу с коррупцией. Хотя этого можно было бы избежать, будь на то политическая воля Президента или Премьера. На тот момент «зеленый свет» был только со стороны Турчинова и Пашинского.

При этом почему плохо слепо следовать инструкциям наблюдателей? Они же из Европы и много знают? Да потому что чтобы что-то менять, надо досконально знать то, что собираешься менять. Ту систему. Иначе – это все профанация, которая тянется в Украине уже много лет. От нас что-то требуют, мы что-то создаем, на это уходят бюджетные деньги, страдает экономика, а толку все нет.
Например один из специалистов Международного валютного фонда уверяла меня, что как только в Украине будет создан реестр собственности госчиновников, сразу станет видно, какие коррупционные решения они принимают в свою пользу и в пользу своих компаний. На мой вопрос «почему?» она ответила: «Ну как же! Вот например владеет министр транспорта акциями авиакомпании, и сразу понятно, что если он принимает решение, от которого она выигрывает – это коррупция». Ну да. А если он не владеет акциями напрямую? Если собственник  - голландская компания или швейцарский фонд, а за ними Кипр, а после него Маршальские острова? И там уже даже не Министр, а его кум-брат-сват? Или просто хороший друг. Как в случае с сыном Азарова, который вдруг подарил весь свой бизнес приятелю и тем самым спас его от санкций. То есть у нас, чтобы все стало очевидно, мало создать Реестр собственности. Нужно еще и поменять Гражданский кодекс, Хозяйственный кодекс и Закон о собственности, введя наконец-то понятие «бенефициарная собственность», которое пока что просто смазано прописано у нас в банковском законодательстве. А так никто из Министров не обязан вносить в Реестр информацию о собственности своих компаний. Потому что у нас в законодательстве четко прописано: собственность юридического лица отдельна от собственности ее акционеров. И таким образом министр – акционер оффшора – юридически не будет являться собственником украинской компании. И совершенно правильно не укажет это в реестре. Более того, сам реестр – это ничего. Как подать туда реальные данные? Кто это будет делать? Какова ответственность за подачу неправдивых сведений? Все это есть в том или ином виде в других странах. Чаще всего за это отвечают банки, которые поступают просто: засомневались в том, кто действительно владелец компании – заморозили средства и все. И иди доказывай потом. Прокурору. Просто это прописано не в одном регулятивном акте и зависит от конкретной правовой системы. Когда я попыталась пояснить представительнице МВФ все это, и что Законопроект о Реестре активов  в том виде, в котором его написала под диктовку МВФ «громадська молодь» в Украине не сработает, она потерялась в моих пояснениях и вяло начала что-то бормотать про иностранный успешный опыт работы реестров, необходимость контроля гражданского общества и что это включено в План. И подарила мне книжку о реестрах. И Закон был принят. И он, как и все эти горе-инициативы не работает.
Потому что кто сказал что мы вообще должны все делать под диктовку иностранных наблюдателей? Которые присылают в Украину низко оплачиваемых специалистов, вооруженных сомнительным брошюрками о том, что что-то где-то успешно сработало и поэтому такое надо сделать везде. И эти специалисты, нахватавшись информации на международных курсах, вдруг начинают нас учить, как будто мы обезьянки, только что спрыгнувшие с пальм? У нас крайне сложная правовая пост-советская система. Которая в основе своей достаточна практична. И перед тем как ее менять, нужно вначале ее досконально изучить. И главное в деталях знать практическую стороны работы каждого министерства и ведомства.
Ну создали у нас Финмониторинг по требованию FATF. И что? Да, он может собирать финансовую информацию за границей. Кто, куда и что перечислил. Но него нет следственных функций, он не может «приделать ноги» своей информации, и при этом является очередным бюрократическим препоном для правоохранительных органов, которым эта информация нужна. Но добыть они ее могут только через Финмониторинг. А он – точнее его глава господин Черкасский – подумает: давать ее или не давать. Или заранее предупредить кого надо о чем надо. И получается что если Финмониторинг и работает, то только на свое руководство. Смешной случай был на Конференции по возврату активов в Лондоне, где я была в составе украинской делегации. Все страны абсолютно естественно воспринимали нас как одну команду. И поэтому готовы были делиться любой информацией. На встрече в составе МВС – финансовая полиция одного из оффшоров, нам передали пакет документов об оффшорных компаниях сына Азарова. Буквально через 15 минут в холле к нам подбежал бледный Финмониторинговец и буквально выхватил из рук пакет: «Вы что, это НАШЕ!». Странно? Нет. То же самое сделал Баганец, забрав на глазах у опешивших швейцарцев информацию о наложенных санкциях на украинских чиновников, розданную всем участникам встречи. И это при том, что это была открытая информация, размещенная в интернете.

Кроме того, Украина в своей коррупции ушла так далеко вперед, по сравнению с большинством стран, что опыта по борьбе с нашей коррупцией нет ни у кого в мире. Он может появиться только у нас. И мы не обязаны слепо следовать инструкциям, которые позволяют создавать видимость борьбы с коррупцией без видимых результатов. Потому что если что-то где-то работает в мире –не факт, что оно сработает у нас, в наших коррупционных реалиях. Например, кто сказал, что судьи должны быть «пожизненными»? Это не делает их независимыми. У нас это делает их безнаказанными. Нам лучше установить срок судейства в 5 лет. Потом – снова на перевыборы. При этом логично использовать английский опыт и судей первой инстанции, рассматривающих бытовые споры между гражданами, давать выбирать гражданам их округа. И сам судья должен при этом жить в пределах этого округа. Чтобы потом пойти на выходных на местный рынок и получить от граждан в лицо за все то, что напринимал за неделю: улыбку и благодарность или… у кого какие нервы.  Только это сократило бы коррупцию в судах процентов на пятьдесят и позволило бы очистить судебную систему от судей режима Януковича. А так – все пожизненные.
Точно также кто сказал, что мы должны наказывать  за дачу взяток? У нас законы фактически заставляют их платить. То, что у нас взяткодатели несут такую же ответственность, как и взятковымагатели – проблема, приводящая к безнаказанности последних.  Потому что люди просто боятся давать показания о том, что они кому-то дали взятку. Потому что чиновник взяточник выйдет безнаказанным, а они реально сядут. Поэтому нам бы нужен был как минимум мораторий на эту статью уголовного кодекса лет на пять – десять.

Проанализировав все это, наша рабочая группа вышла с проектом антикоррупционной стратегии, в которой заложило следующие механизмы:

Продолжение следует