Совковый антикоммунизм

Принятие законов о запрете тоталитарных символов показало, что наша власть решила провести декоммунизацию Украины, пользуясь «совковым» инструментами

Принятие законов о запрете тоталитарных символов и признании участников национально-освободительных войн показало, что наша власть решила провести декоммунизацию Украины, пользуясь «совковым» инструментарием. Запрещать и наказывать легче, чем обучать и просвещать. 

Заставь дурака бороться с коммунизмом…

По мнению публициста Владимира Задираки, именно так можно охарактеризовать нынешний антикоммунистический зуд украинских парламентариев. Вместо того, чтобы лишить Компартию Украины регистрации через суд (этого для ее окончательной смерти достаточно), наши нардепы решили попрактиковаться в запретах и ограничениях на символы и исторические студии.

Например, Закон о запрете тоталитарных символов может ввести цензуру научных исторических исследований, фактаж которых или выводы будут идти вразрез с «официальной трактовкой». Авторы закона считают, что коммунистический режим в Украине был изначально тоталитарно-репрессивным (с 1917 года) и запрещают «оправдание установления советской власти на территории Украины».

Это значит, что теперь нужно отрицать, что существовало массовое движение в поддержку большевиков среди украинского бедного крестьянства и рабочего класса. Но что тогда делать со свидетельствами Владимира Винниченко и Михаила Грушевского?

В своей книге «Украинский Октябрь» историк Андрей Здоров утверждает, что в 1917 – 1921 гг. в Украине была революционная борьба украинского пролетариата и части крестьянства не за восстановление единого и неделимого Российского государства с большевиками во главе, а за Украинскую Советскую Республику. А поэтому история УССР – это история и украинской государственности. При этом следует помнить, что нынешняя власть в значительной мере вышла именно из партийно-хозяйственной номенклатуры советского времени и также несет «историческую ответственность» за «черные пятна» нашей истории. Теперь его книги нужно сжечь, а от него самого потребовать «отриченческую расписку»?

Если, согласно закону, запрещается публичное использование цитат функционеров ВК(б)У, то что делать с Николаем Срыпником, поэтом-боротьбистом (участником большевистского переворота) Василием Элланом-Блакитным, с национал-коммунистами, которые провели успешную украинизацию в 1920-х гг.?

Достаточно иметь школьный объем познаний в истории Украины, чтобы понимать, что разные этапы развития СССР/УССР отличаются между собой. Нельзя смешивать в кучу период национального возрождения в 1920-х гг. и сталинские репрессии, Голодомор и «оттепель» времен Шелеста.

Если я публично заявлю о том, что советский режим в 1990-1991 гг. характеризуется «ограниченным плюрализмом», самоорганизацией населения, ростом национального самосознания украинцев? Если буду утверждать, что благосостояние народа в 1990 г. было лучше, чем сейчас? Меня посадят? Я же ставлю под сомнение тоталитарность и репрессивность, античеловечность советского строя?

В свое время философ Исайя Берлин отмечал, что существует колоссальная разница между социализмом как идеей, как спроектированными условиями человеческого существования, и социализмом, как реальной формой жизни. Но наши политики, Берлина не читают и разницы не видят.

Мифотворчество или историческая правда

Да. Украина нуждается в новом государство-созидательном мифе. Так или иначе, в мифе всегда присутствуют несколько важных компонентов, основными функциями которых являются как солидаризация общества, так и воспитание (социализация) молодого поколения. Закладывая основу любого национального мифа, его идеологи преследуют стратегические цели обоснования независимости. Но нынешняя украинская практика конструирования мифа, а точнее его переформатирования, носит уже черты государственной идеологии, что противоречит демократическим принципам.

Национальный миф подгоняется под определенный политзаказ – убедить украинцев в том, что вся наша история представляла собой борьбу за государственную независимость. И тут мы сталкиваемся с тем, что официальный Киев выстраивает базис этого мифа на интересах нынешнего правящего класса. История представляется не как процесс становления украинского народа в борьбе за свои политические и социальные права, а как «элитарная» концепция. История князей, гетьманов, политиков.

По словам аналитика Центра исследования общества Ирины Когут,  способ, которым предлагается уберечь Украину от нацизма и коммунизма, не имеет ничего общего с «обеспечением прав и свобод человека и гражданина» и «укреплением демократического и правового государства». Этот закон (особенно в пакете с чествованием борцов за независимость Украины) не просто осуждает тоталитарные режимы – он запрещает критиковать борцов за независимость Украины, обязывает их чествовать. Зная перипетии украинской истории ХХ века, можно с уверенностью сказать, что преступлениями запятнали себя все стороны многочисленных конфликтов, но одни из них достойны осуждения и забвения, другие же должны быть возвеличены – потому что они борцы за независимость. Такая политика памяти героизирует определенную группу лиц и оправдывает все их поступки, потому что они боролись за независимость, а также является творением нового мифа – иррационального, некритического, – и абсолютно недемократического прочтения истории, которое ставит точку как на научных дискуссиях вокруг истории ХХ века, так и на дискуссиях политических относительно современности. Этот закон закрепляет правый политический консенсус, который сегодня сформировался, и от него недалеко до мысли, что на самом деле СССР и Третий рейх осуждают не столько за преступления против человечности, сколько за преступления против украинской государственности.

Есть еще одна опасность. Кто будет давать «научную оценку» высказываний, академических работ, проводить геральдическую экспертизу? Кто будет решать есть ли в этой моей статье популяризация коммунистических символов или «ревизия истории»? Наверное, властям придется создать некую очередную «комиссию по морали» или это будут делать авторы закона из Украинского института национальной памяти.

В любом случае, ситуация такова что историческая правда отходит на второй план, а вместо нее возникает новое виртуальное политическое пространство, где ломаются копья пропагандистов.

Совковые традиции

23 апреля 2014 г. Госдума РФ во втором и третьем чтениях приняла закон о введении уголовной ответственности за «оправдание нацизма».

Документ объявляет уголовным преступлением отрицание или одобрения фактов преступлений нацизма, установленных Международным военным трибуналом, а также распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР во время Второй мировой войны. Виновным грозит штраф до 300 тыс руб. либо до трех лет лишения свободы; за те же действия с использованием должностного положения или СМИ – до 500 тыс руб. штрафа или до пяти лет заключения.

Документ также предусматривает наказание за распространение «неуважительных сведений» о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а также за публичное осквернение символов воинской славы. За это предусмотрен штраф до 300 тыс руб. или исправительные работы на срок до года; для юридических лиц, включая СМИ, – штраф до 1 млн руб.

Авторы российского закона прямо указывают на то, что эта новация российского законодательства призвана создать правовые основание для привлечения к суду, в том числе, и иностранных граждан, которые «искажают российскую историю».

Ничего не напоминает?

Парадигмальный фронт российско-украинской войны

На протяжении последних 10 лет Россия целенаправленно «восстанавливала историческую справедливость», путем отрицания права бывших советских республик на собственную историю и государственность. В этом процессе Россия ведет агрессивную политику, мобилизовав на нужды «исторического фронта» все свои академические и творческие кадры.

«Театром военных действий» в разное время были: «борьба» за Киевскую Русь, отношения Гетьманской Украины и Московского Царства, трактовка событий украинской истории во время Революции и Гражданской войны, вопрос оценки Голодомора в Украине 1932-1933 гг., деятельности формирований Украинской повстанческой армии во время Великой Отечественной войны и многое другое.

Это то, что российский идеолог ДНРовского сепаратизма Александр Дугин назвал «парадигмальной войной». Трактовка определенных исторических событий рассматривается с точки зрения постполитики или в постмодернистском ключе, как некие идеологические конструкты, оторванные от социально-экономического и объективного исторического контекста. А так как мы имеем дело с идеологией, тут вступает в игру инструментальный (или политтехнологический) подход.

Государство Украина рассматривается Москвой в качестве идеологического врага. Соответственно, трактовка официальным Киевом тех или иных событий своей истории воспринимается Москвой как идеологический проект, направленный на легитимацию существующего («прозападного» в представлении российской стороны) политического режима. И с этим идеологическим проектом необходимо всячески бороться.

Главными особенностями нынешнего украинско-российского «исторического» конфликта является: а) трактовка истории сквозь призму «государственнических» интересов нынешних России и Украины (а точнее их правящих режимов); б) чрезмерное увлечение ролью личности в истории; в) идеологизация истории как таковой, привнесение в нее определений и подходов, несвойственных предыдущим историческим периодам.

И в это идеологическое противостояние с азартом включились украинское экспертное сообщество и политэлита. Но это та же парадигмальная война, только уже по-украински. Выиграть ее, играя по российским правилам и в рамках совковой традиции, мы не в состоянии.  Единственная возможность – это выйти за рамки мифологизирования истории.

Вернуть историю народу

Во-первых, нужно больше не принимать совковых запрещающих законов.Эти два закона будут изменены. Или сразу после подписания президентом самой Верховной Радой, чтобы не выглядеть полными идиотами в глазах европейцев, или после выводов Венецианской комиссии и решения Европейского суда по правам человека. В любом случае, их в таком виде применять не смогут… Если только нынешняя власть окончательно не потеряла адекватность.

В некотором роде эта адекватность еще просматривается в недавно принятом Законе Украины «Об увековечивании победы над нацизмом во Второй мировой войне 1939 – 1945 гг.», где есть позиции о том, что 9 мая является государственным праздником – Днем победы. Есть там пункты об увековечивании памяти павших воинов Красной Армии и об охране памятников в честь победы над нацизмом, освобождению городов и сел Украины и многое другое.

Есть в Законе Статья 2 п. 1.3 и п 1.4 о «недопущение фальсификации истории Второй мировой войны 1939-1945 гг. в научных исследованиях» и «содействие объективному и всестороннему исследованию истории Второй мировой войны 1939-1945 гг., отражению событий войны, ее жертв, действий участников в произведениях литературы и искусства, книгах и альбомах памяти, средствах массовой информации».

Остается надеется, что законодатели вложили в эти пункты именно то, что в них написано, а не отсылку к Статье 6 п.1 Закона Украины «О правовом статусе и увековечивании памяти борцов за независимости Украины в ХХ веке»: «Граждане Украины, иностранцы, а также лица без гражданства, которые публично проявляют пренебрежительное отношение к лицам, указанным в статье 1 настоящего Закона, препятствующих реализации прав борцов за независимость Украины в XX веке, несут ответственность в соответствии с действующим законодательством Украины».

Сложно будет потом требовать от поляка уважительного отношения к бойцам ОУН-УПА, принимавшим участие в «волынской резне» 1943-1944 гг.

Во-вторых, примирение, а не месть побежденным. Наши народные избранники апеллируют к европейским документам, осуждающим коммунизм. Однако, еще в декабре 2010 г. Европейская комиссия установила отсутствие единого мнения у государств-членов относительно положений, предусматривающих уголовное наказание за одобрение, отрицание или умаление преступлений коммунизма.

В выводе Венецианской комиссии и ОБСЕ/ODIHR о запрете коммунистической символики в Молдове дано точное определение: «согласно международным стандартам свобода выражения распространяется и на информацию или идеи, которые могут расцениваться как оскорбляющие, шокирующие и вызывающие раздражение».

Известный политический деятель Латвии и в прошлом дисидент-правозащитник, антикоммунистка Рута Шац-Марьяш, критикуя латвийскую практику декомунизации, писала, что нельзя политически судить или реабилитировать какие-то группы людей, можно лишь попытаться доказать конкретную вину в конкретном преступлении конкретного человека, строго соблюдая при этом презумпцию невиновности. Нет сегодня международных организаций, которые занимаются розысками преступников коммунистического режима, подобно тому, как известный всему миру Центр Визенталя разыскивает бывших нацистов. Я противница «политического фейерверка» – суда над каким-нибудь старым и уже немощным человеком. До нынешнего поколения дошла уже запоздалая правда, время сделало свое дело – ушло в небытие поколение палачей и жертв. И все меньше становится людей, способных назвать подлинный грех эпохи, заставить память заговорить во весь голос и призвать себя и всех к осознанию прошлого, к нравственной оценке, возможно, даже к покаянию.

В-третьих, не дать превратиться декоммунизации в государственную политику репрессивного антикоммунизма. Закон о запрете тоталитарных символов не только ставит в один ряд коммунизм и нацизм, что методологически не верно, но отождествляет коммунизм со сталинизмом, таким образом пытаясь дискредитировать левую идею в целом.

При маккартистской «охоте на ведьм» в США репрессиям наравне с членами просоветской компартии подвергали троцкистов, анархистов, умеренных левых. «Попутчики коммунистов» были под наблюдением ФБР: дела на Альберта Эйнштейна и Чарли Чаплина – содержали по 1427 и более чем 2000 страниц соответственно. Сейчас американцам за это стыдно.

Как отмечает блоггер Денис Пилаш, у нас сейчас принято считать, что коммунисты бывают только организаторами, но никак не жертвами репрессий. Между тем, каждый респектабельный латиноамериканский диктатор вел счет убитым марксистам и другим левым на тысячи и десятки тысяч. А в Индонезии после военного переворота 1965 было истреблено до полутора миллионов человек, заподозренных в причастности к крупнейшей компартии мира. Посмотрите блестящие документальные фильмы Джошуа Оппенгаймера «Акт убийства» и «Взгляд тишины», чтобы в этом убедиться.

В-четвертых, нам нужно отказаться от «государственической» трактовки своей истории. Речь идет о том, что в Украине история рассматривается исключительно как история государства (история князей, гетьманов, царей и президентов), а не общества.

Может стоит вернуться к традиции историка Михаила Покровского, в которой история представляется не как история государства как такового, а как история общественных процессов, история трудового народа.

Концепция истории трудового народа – это не только во многом марксистский анализ и переосмысление прошлого, но, прежде всего, демистификация. Не просто критика национальных (и антинациональных) мифов, но и принципиальный отказ играть по правилам мифологического сознания, которое просто не является для историка сколько-нибудь интересным, даже в плане полемики.

Исторический факт – как бы он ни был парадоксален и уникален – всегда конкретен. И именно в своей конкретности он становится частью общего опыта, человеческой культуры. Для насквозь мифологизированного сознания любое противоречие предстает в виде загадки или тайны. Но если смотреть на вещи конкретно, то выясняется, что и ответы будут простыми и конкретными. Так же обстоит дело и с демифологизацией общей украинско-российской истории.

Так нам проще будет препарировать российские парадигмальные исторические конструкты. Победить российских мистификаторов истории можно только исторической правдой. Они боятся фактов.

А для того, чтобы говорить языком исторических демифологизированных фактов, нужно, как минимум, самим не быть совками.

http://politcom.org.ua/?p=8885