Война лишних людей

 Есть мнение, что виной первой мировой войны была картошка. Ну, в принципе, Принцип и Фердинанд никуда не деваются, но их дуэт лишь сыграл роль спускового крючка, а вот выстреливший заряд – чрезмерное население, стремительно росшее в Европе со времен внедрения в культуру картофеля. Картошка упростила выживание, а значит, способствовала размножению. Если раньше крестьянин, прежде чем завести очередного ребенка, еще долго чесал репу, высчитывая урожайность своего поля, то картошка дала стабильный урожай, позволивший позабыть о страхе голодной смерти. Жить стало лучше и веселее, а потому хотелось поделиться этой радостью с большим числом новых людей. В общем, случился беби-бум. Но взрослые дети, как известно, едят больше малолетних. А еще они хотят жить лучше отсталых родителей, им нужна работа, гармошка, сапоги со скрипом, платье крепдешиновое. Одним животным существованием на картошке тут уже не отделаешься. Так лишнее население начинает давить на экономику. И у общества в этом случае есть два выхода – либо поддержать такой же по темпам экономический рост, или устроить смертоубийство излишнего населения. Последний вариант особенно легко давался культурам, хронически отстававшим от паровоза истории. По этому признаку их и узнавать легче: где не ценят человека – там дикость и отсталость. Где ценность человека выше, там все больше механизмов замещают труд людей. Ценная человеческая единица, как правило, и размножается меньше, ведь жизнь для нее сверкает многочисленными гранями. А у отсталых и убогих кроме секса, наркотиков и рок-н-ролла и радостей в жизни никаких. Потому что гармошек и крепдешинов им на всех не хватает. 

 В общем, картошка немного подпортила карму Европы, ввергнув старый свет в огонь двух опустошительных войн за краткий период первой половины ХХ века. Но на ошибках умные люди учатся. А дураки все бьют и бьют лбы перед ветхими дедовскими иконами, призывая на помощь старых богов и чертей. Умные люди движутся куда-то вперед, а дураки предпочитают ходить по кругу, потому что ни ума, ни смелости выйти в новую жизнь не имеют. 

 Вы скажете: а причем тут Донбасс? Тем более, что я еще ни слова не сказал о Донбассе. Но вот это время приходит. Тум-турум! На арену выходит Донбасс! И начинается бой быков. А зрители у телеэкранов болеют. Какое-то время казалось, что одна сторона – тореадор с мечом, а другая – разъяренный бык. Но нет. Это скорее бой гладиаторов. И хотя один из них с трезубцем, но силы сторон где-то равны, ведь болельщики кидают на арену все новое оружие. Вспомним, кстати, что гладиаторы были рабами. Независимо от количества у них оружия на сцене. Да, иногда случались восстания гладиаторов, и тогда благородные патриции тоже могли стать жертвами их гнева. Но для этого рабам нужен какой-нибудь мыслящий лидер, типа Спартака. Который, говорят, был царских кровей, а потому мог хотя бы мыслить стратегически. А пока мы видим арену, где утилизируется лишняя биомасса. 

Сегодня в статьях, описывающих нынешнюю войну на Донбассе, часто можно встретить эту мысль. А иногда вместо "лишняя биомасса", пишут более красиво – "пассионарии". А пассионарии могут быть лишней биомассой? Да, вполне, нужно просто разобраться с этим понятием. Вопрос пассионариев требует отдельного абзаца. Не станем зацикливаться на "солнечной концепции" Льва Гумилева, создавшего этот благодатный термин. Как правило, все используют термин пассионарии как им вздумается, без оглядки на Гумилева. Потому что там, по большому счету, особо не на что и оглядываться – уж больно попахивает фэнтези его теория пассионарности. Но термин все-таки прижился и обрел самостоятельную жизнь. Поэтому он и требует уточнения, чтобы ввести пассионариев в контекст нашего текста. Пассионарий – значит буйный. Вряд ли тут речь идет о ритуально буйных шаманах и жрецах, вкушавших сакральные напитки, или использовавших другие психопрактики для достижения особого состояния. Шаман – путешественник в мифические миры, запредельный воин и толкователь знаков (то есть ученый). А пассионарию мир грез чужд. А если не чужд, то он – явно не автор такого мира, а является слабовольным приёмником социальной индукции. В общем, пассионарий не живет умом, а руководствуется страстями. И чем больше он руководствуется страстями, тем очевиднее перед нами пассионарий. Проще говоря – дурак. Но не тот знаменитый сказочный дурак, ведь сказка – все-таки символичное повествование, где ничего нельзя понимать буквально. Настоящий пассионарий – обычный дурак, причем дурак с инициативой (ведь дураки тоже бывают разными, эта дефиниция не научна). Как говорит украинская пословица, "поки розумний думає, то дурень вже робить". Проще сказать, пассионарии – люди с повышенной витальностью, жизненной силой. Человек с тонким-тонким слоем культуры, под которым бушует бездна страстей. И конечно у молодых этносов таких пассионариев больше. Среди молодых больше пассионариев, чем среди взрослых и пожилых. Среди обитателей провинции их больше, чем в метрополиях. По единой причине: рядом/внутри мало культуры, зато много природы. Много сил идет на борьбу за выживание, а это активизирует природные начала в человеке. Пассионарий – варвар, человек с повышенной примативностью (животностью значит). Да, такие иногда становятся примерами для культурного отражения: "коня на скаку остановит, в горящую избу войдет", или "ударил он супостата и вогнал в землю по пояс". Такие люди полезны для биологического выживания вида, или популяции (этноса, нации). Но когда их становится много, то это беда популяции. Поэтому молодых дураков нужно чем-то занять: показать, где живут враги, дать оружие. А дальше они догадаются сами, что делать – "сердце подскажет". 

 Древние греки были мудрые люди. Доказано Сократом и Аристотелем. И не только. У греков умели регулировать количество населения в полисах. Дошло до 10 тысяч ртов – "давай досвиданья" молодой поросли. Им везде у нас дорога: манатки в руки, на корабли, и вперед, - новую колонию основывать. Куда-нибудь подальше с родительских глаз – в Крым, например, или на Украину. Поэтому в греческих полисах была нормальная демократия – все друг друга знали (10 тысяч человек же – не миллион, как сейчас), все жили на виду (виллу где-то на Сицилии трудно было держать – не наездишься на своей триреме), а потому и крали меньше. Свобода слова была похлеще современной либеральной. Рабы прямо так и назывались – рабы, а не завуалировано – пролетариат, офисный планктон, служащие.

 Ну ладно, а при чем тут Донбасс? У нас тут даже греческих колоний не было. Мариуполь вот до сих пор же не взяли. Хотя Мариуполь – это уже новогреческая колония, но к нашему повествованию это не относится. Донбасс формировался как индустриальный регион. Шахты, заводы, тяжмаш, энергетика, металл – вот это вот всё. Потом случился небольшой распад Советского Союза. В новых политических и экономических условиях новым властям стоило бы развивать частную инициативу, дать всем удочки и лопаты и молиться на каждого выжившего в таких условиях налогоплательщика. Потому что человек, который стал работать сам на себя – это человечище. Если он при этом еще других трудоустраивает и налоги государству дает – честь ему и хвала. Вымпел ему ударника капиталистического труда, переходящее жовто-блакытное знамя. В общем, зеленую улицу самозанятым, свободным людям – становому хребту нации. Но нет. У нас продолжилась и даже окрепла политика совкового потакания рабским замашкам безынициативного населения. 

 Что делали лишние люди, высводобившиеся с закрытых шахт-заводов после распада СССР? Кто-то уехал на заработки. Но корни и хвосты оставил здесь. Ведь совсем человек уехать не может, имея тут квартиру, дом, огород, собаку, жену, детей, могилы предков и т.п. Это новые формы постиндустриального и постсоветского рабства. Оставшиеся возле домов, жен, собак и могил обслуживали предприятия олигархов, просиживали кресла в офисах, занимаясь никому не нужной работой. При независимости количество чиновников всех мастей во всевозможных конторах выросло в разы по сравнению с совдеповскими временами. И это не смотря на компьютеризацию, которая должна была бы, по логике вещей, дать смачного пинка под зад тысячам бездельников. Но все происходило наоборот. А кто оплачивал весь этот пир во время чумы? Жили сегодняшним днем – в основном брали в долг и проедали. А в более-менее тучные годы расплачивались металлом и урожаем полей. Собственно, на текущем историческом витке почти весь мир так жил. Но Донбасса это коснулось особенно остро. Здесь полей было мало, а людей – в избытке. Так круг и замкнулся. Так абзац и наступил. Можете читать первые абзацы статьи. 

 Так что Донбасс может служить наглядным уроком для тех, кто еще за пределами арены, на зрительских местах. Что делать, чтобы тебя не вытолкнули с уютного кресла с попкорном на центр арены? Если не хотите войны, неистово, пассионарно развивайте экономику и культуру. Экономику - для пуза, а культуру – для души. И не нужно подменять экономику культурой, а культуру экономикой. Потому что в культуре, взращиваемой в отрыве от экономики, быстро заводится плесень, от нее начинает разить концом света и духовными скрепами. А это означает зависть к чужим успехам и войну на горизонте. И еще полезно смотреть демографическую статистику. Если в стране долгое время рождается много мальчиков, а экономика поет романсы (то есть культурой со скрепами решили заменять экономический рост), то через несколько лет будет война. Пока еще у России есть топка для утилизации своих пассионариев в Донбассе. Но слишком много шансов, что такой топкой станет вся Россия. И Украины это тоже касается. Ведь сколько не говори "герои не умирают", а на душе слаще не становится. Армия еще никого не накормила, хотя и является благодатным источником мифов и сказок, которыми питают неокрепшие умы пассионариев. Так что пока вопрос лишних людей остается острым и открытым. Им нужна работа и культура. Как их этим обеспечить – пусть это будет каждодневной головной болью власти. Особенно хорошо пусть об этом подумает украинская власть, когда ей придет мешок денег от МВФ. В противном случае, походив по кругу из граблей, опять вернемся к войне как простейшему способу утилизации леммингов.