Стокгольмский синдром Восточных регионов.Близость Крымского сценария для Донбаса

Есть такое английское выражение «Too little, too late», что в переводе означает «Слишком мало, слишком поздно».

Есть такое английское выражение «Too little, too late», что в переводе означает «Слишком мало, слишком поздно».  Это выражение в точности описывает действия украинских властей по отношению к Восточному региону.  

Вначале, когда были юридические основания вводить чрезвычайное положение и брать регион под силовой контроль, украинский политикум готовился к выборам и срывать их проведение не собирался. Затем, когда ситуация дошла до открытых военных действий, с полугодичной задержкой ввели все-таки чрезвычайное положение, в то время как давно уже нужно признавать военное. 

Поэтому неудивительно, что за это время Восток Украины не только оказался под контролем у противоположной стороны, но и европейский Запад, уставший от запутанной украинской риторики, сопровождающейся популистской и абсолютно бездейственной политикой на основной части территории и усилением коррупции, стал все более скептически относиться к Украине. Вспомнив, что спасение утопающих, все-таки дело рук самих утопающих и кулуарно задаваясь вопросом: а стоит ли идти на конфликт мирового масштаба из-за страны, которая продолжает сама себя разрушать?

Потому что предыдущих чиновников режима Януковича никто фактически не преследует, их активы продолжают кормить старую, а теперь еще и новую власть, оставаясь по-прежнему за пределами досягаемости украинского бюджета и являясь источником финансирования военных формирований на Востоке; руководящие органы большинства украинских государственных учреждений до сих пор заполнены людьми Януковича, Арбузова, Колобова и других и так далее, и так далее, и так далее…

При этом в жернова военного конфликта вбрасывается все большее количество жертв, фактически уничтожая политически активное, патриотическое население страны, так что вряд ли в ближайшем будущем будет кому поднимать третий Майдан.  При этом украинские власти не делают ничего, чтобы защитить человеческое «пушечное мясо» имеющейся тяжелой военной техникой и авиацией, потому что неиспользование авиации стало основным пунктом Минских договоренностей с Россией. Почему на этом так настаивала Россия догадаться не сложно. Это единственное, что давало Украине возможность выиграть военное противостояние, поскольку противоположная сторона использует в основном наземные войска. Пересечение границ авиацией будет слишком заметно. И мировое сообщество, пока предпочитающее «закрывать глаза» на некоторые спорные моменты в виде наземной российской боевой техники, для поддержания видимости мира и не перехода скрытого военного конфликта в открытый, не сможет «не заметить» авиационного вторжения и должно будет все-таки занять какую-то позицию. Так что согласившись на условия России Украина сдала первую и основную позицию в этой войне. 

Учитывая, что на российских телеканалах все чаще звучат призывы ввезти на Украину противоракетные установки («как во Вьетнаме») на случай изменения позиции властей и поднятия авиации, можно сделать вывод, что эти установки за это время уже ввезли. А у нас некому было зафиксировать этот факт «с неба». Как и факты передвижения военных подразделений и техники. Поэтому в Давосе пришлось демонстрировать кусок простреленного автобуса, что, скажем так, нужного впечатления не произвело. Зная европейский менталитет и нежелание Европы страдать политически и экономически из-за одной из наиболее корумпированных стран мира, их нужно ставить в положение, когда придется делать выбор: «верить России либо своим глазам». 

А еще лучше было бы признать: никто нам не помощник кроме нас самих. И поэтому не нужно перед кем-то заигрывать и в чем-то убеждать. 

И нужно прекратить наконец-то путаться в собственной риторике, официально установить что же у нас происходит и на этом основании сделать выводы о сложившейся ситуации и необходимом правовом реагировании.

Варианты происходящего пока следующие. У нас:

А) террористическая операция;

Б) гражданская война;

В) война с внешним захватчиком.

Пункт «А» был отметен на последних европейских совещаниях, как не соответствующий действительности. Именно поэтому соответствующий ему вариант реагирования в виде чрезвычайного положения нам не подходит. Когда идут полномасштабные открытые военные действия, к терроризму ситуация отношения имеет мало. 

В случае варианта «Б», реагирование значительно затрудняется, поскольку нужно признать, что мы воюем со своими согражданами. Поэтому любое использование против них тяжелой военной техники является негуманным и нарушит половину подписанных нами Европейских конвенций. Правильные методы реагирования тут – демократические: в виде референдума и самоопределения. Правда референдум юридически должен пройти на всей территории Украины, потому что наши территории принадлежит всему народу Украины, а не тому, который на них живет, но это уже детали.  На этом варианте, собственно, и настаивает Россия. И, по проведению референдума, который, если пройдет локально, предсказуемо поддержит введение собственного правления, нужно либо сделать Восток федеративным придатком Украины, на что время, по-видимому, уже упущено, либо дать ему уйти  к России. Которая избавится от беглой «Семьи», вернув ее на родину для ее восстановления.

Если же мы признаем, что у нас вариант «В» и (страшно подумать!) война с Россией, то реакция должна быть следующая: мы должны разорвать дипломатические отношения с РФ, выслать ее посла из Украины, заявить о том, что Россия нарушила Минские договоренности, потребовать помощи от гарантов нашей целостности по Будапештскому меморандуму и поднять в воздух авиацию. Закрывать в России фабрики «Рошен» из морально-этических соображений не придется. Россия закроет их сама. 

И тогда у нас есть шанс выиграть эту войну. Но при этом мы должны понимать, что пострадает мирное население, которое и так уже сильно страдает. Потому что тактика боевиков на Востоке такая же, как и во всех горячих точках мира: свои боевые позиции они прикрывают мирным населением, размещаясь, например в жилых домах. Потому любая попытка их уничтожить приводит к жертвам среди женщин и детей, что дает возможность обвинять власти в жестокости и терроре против мирного населения.

Готовы мы к этому? Готовы мы рискнуть политическим конфликтом не только с Россией, но и странами, ее традиционно поддерживающими? Готовы мы защитить свою территориальную целостность любой ценой? Даже если на нас обрушится информационная волна, обвиняющая в негуманности по отношению к мирному населению? Или у нас для этого нет ни желания, ни сил, ни финансовых возможностей?

Тогда нужно возвращаться к варианту «Б». Проводить референдум с участием иностранных наблюдателей, и прощаться с Востоком Украины.

Есть еще, правда четвертый вариант, который всегда идет номером первым в учебниках английского права. Называется «Ничего не делать». Сначала кажется шуткой, но когда одна партнерская английская компания выставила моему клиенту счет на 80 тысяч фунтов за изучение судебных документов и совет «воздержаться от участия в судебном процессе», который едва удалось уменьшить до 60-ти, стало ясно, что на Западе этот вариант считается вполне рабочим. Потому что если мы вдруг выведем войска из Донецкого и Луганского регионов, укрепив ими пока еще мирные Харьков и Днепропетровск, прекратим уничтожать своих собственных бойцов и перестанем вкачивать миллионы в финансовую военную пропасть, мы можем спасти основную часть страны от экономического и политического краха. А гарантию территориальной целостности «взять деньгами», так как Восток станет российским в несколько недель, что даст нам возможность указать на РФ пальцем как на захватчика наших территорий.  

Почему так важно правильно юридически определить ситуацию? Потому что анархия – это, увы, не мать порядка. И так как мы не существуем в вакууме и зависим от мирового сообщества политически и финансово, нам нужно правильно и аргументированно обозначить свою позицию. Прозрачность и понятность, а главное использование соответствующих ситуации правовых механизмов станет залогом правильного восприятия ситуации в мире. И даст возможность пережить кризис. Потому что Европа, выросшая на правопорядке, не воспринимает наших метаний, и то заявлений, что с нами воюет Россия, то отказом ввести военное положение, мотивируя это тем, что нам нужно получить очередной транш финансовой помощи от МВФ. Как будто МВФ не видит что у нас происходит. Так принято во всем мире. Так правильно. Мы покажем что мы – тоже европейцы по менталитету. 

А пока мы теряем время. А Россия наращивает обороты. И если раньше местное население на Востоке вдруг стало проукраинским, возмутившись военным действия, теперь у них уже развился Стокгольмский синдром. Они с благодарностью принимают помощь от своих захватчиков и готовы жить хоть под управлением инопланетян, но только в мире. А Россия героически продолжает слать подразделения МЧС с гуманитарной помощью (Опять – таки: если война, то в каком трезвом уме нужно было принимать гуманитарную помощь? У Европы точно голова кругом). 

И важно, что в украинских и российских новостях, несмотря на противоположную подачу информации, одинаковым является одно: сведения о возросшем количестве жертв с украинской стороны и росте количества пленных. И когда по российским каналам показывают мать одного из украинских пленных, которой командир пророссийского батальона со значительным видом под камеру вещает как был неправ ее сын, идя с оружием на таких же украинцев как он, по ее лицу видно: она готова согласиться со всем. Абсолютно. Проклясть украинскую власть за введение войск на Донбасс, присягнуть на верность руководству Донецкой республики, лишь бы ее сын остался в живых. И это нормально. Ненормально жертвовать своими собственными гражданами, опустошая и без того опустевший бюджет, не имея даже правдоподобной правовой позиции, обозначающей политическую ситуацию в стране. И продолжая ее грабить по договоренности с предыдущей властью.  Вот это ненормально. А будем мы жить с Востоком или нет, - это не важно. В данной ситуации Украине важно просто выжить.