Статистические войны новейшей украинской истории: можно ли доверять соцопросам

На протяжении последних 3-х месяцев СМИ предлагали нам утешительную статистику, согласно которой сепаратизма в Украине почти не было. Так почему же мы теряем Восток?

Наверное, многим жителям Украины фактическая потеря контроля над Донбассом, кажется особенно странной на фоне оптимистических результатов соцопросов, которые констатировали относительно невысокую поддержку сепаратизма среди жителей Донецких и Луганских областей. Реальное положение вещей оказалось несколько иным. И мы вынуждены признать, что социальная база «смутьян» гораздо больше обещанных 18-26%. В чем же загвоздка? ФСБ использовало никому не известную технологию по промывке мозгов? Или мы просто не до конца понимаем ту роль, которую играли социологические опросы в феврале – мае 2014 года?

О туманных перспективах социологии ещё в 1930-х годах задумывался один из её отцов-основателей Карл Маннгейм. Британского мыслителя всерьёз озадачивало то, что социолог, так или иначе, носитель определенных политических взглядов, с позиции которых, он, зачастую, и описывает наблюдаемые явления. В наши дни к этой проблеме добавилась ещё одна. Социологическая аналитика всё чаще фигурирует в качестве инструмента продвижения потребительских товаров, «раскрутки» политиков и навязыванию гражданскому обществу представлений о самом себе. При этом, грань между технологией и мифом весьма относительная. Действительно, в условиях, когда наука закрепила за собой статус единственно возможной истины, а СМИ могут донести её в мозг каждого, соцопрос из простого научного метода стал ещё одним фактором воздействия на свойственную каждому из нас стадность и конформизм. Пожалуй, наша кризисная украинская реальность достаточно чётко иллюстрирует это обстоятельство.

«Кормить» отечественного обывателя цифрами, графиками и диаграммами, что якобы отражают реальное положение дел в Украине, начали в феврале 2014 года, когда Владимир Владимирович заварил «Крымскую кашу». Новой власти вкус её оказался не по нраву. «Аншлюз» полуострова был неприятен не столько как унизительная территориальная потеря сколько, как опасный прецедент. Получилось так, что всякий макрорегион, население которого не поняло «Майдан», может провести референдум и, согласно его результатов, распрощаться с неугодным правительством. Следовательно, обществу надо было подать крымские события как исключительно насильственный акт, состоявшийся вопреки желаниям большинства крымчан, что и стало основным лейтмотивом СМИ. Интересно то, что в самом начале этой кампании в качестве обоснований её доводов использовался соцопрос «Киевского международного института социологии», который засвидетельствовал, что только 41% жителей Крыма хотят в Россию. Ответ Кремля последовал незамедлительно. Согласно данным полученным «Всероссийским институтом изучения общественного мнения» 56% уроженцев полуострова считают его «русской землёй». Обратите внимание, как был сформулирован вопрос, чтоб не дай Бог не перекрыть результаты референдума. Далее, что Киев, что Москва опирались на социологов для того чтобы засвидетельствовать солидарность народа с курсом государства. Специалисты «Центра Разумкова» установили, что аннексию Крыма осуждают 84.2% украинцев, в случае с Россией, политику официальной власти поддержало 90% граждан федерации. Всё это напоминает нечто средние между обменом политическими нотами и демонстрацией единства народа и державы.

Всёго с 18 февраля по 20 мая через СМИ были донесены до широкой общественности результаты, по меньшей мере, 21-го социологического опроса. Они производились, как именитыми аналитическими компаниями, так непосредственно телеканалами. Освещали стандартный набор проблем:

1.Поддерживают ли кримчане вхождение Крыма в состав России и как к этому относятся континентальные украинцы.

2.Вступление  Украины в ЕС и НАТО.

3.Доставший до невозможности «статус русского языка».

4.Готово ли население Украины взять в руки оружие в случае российской агрессии?

5.И, конечно же, самое главное: проблема сепаратизма и сохранения унитарного уклада.

По всем этим пунктам получались результаты, что соответствовали политике новой власти. Но то, с каким размахом подобные данные интегрировались в «коллективное бессознательное» простых обывателей, позволяет задуматься о том, что реальная цель организаторов было далеко не ознакомление масс с реальным положением дел в обществе.

Не один выпуск новостей (в особенности ТСН) не обходился без очередной статистической раскладки, что напоминала о солидарности державы и народа. Так же нельзя оставить без внимания и очевидную коньюктурность и политизацию подачи самой социологической аналитики в СМИ. Например, один из первых мониторингов сепаратистских настроений проведённый агентством «ТNS» показал, что 53.4% респондентов негативно относятся к федерализации, 13.1% считают, что смена территориального устройства ни на что не повлияет и лишь 24.3% поддерживают такое изменение. Повествования диктора или структура газетной статьи всегда акцентирует внимание на том, что за единство абсолютное большинство (53.4%) вся остальная информация исключительно фоновая. Про то, что 24.3% федералистов это 11 млн. человек не говорится, а если учесть, что данная общность имеет тенденцию к локализации в конкретно взятых регионах, для действующей власти это существенный вызов. Точно такую же ситуацию мы наблюдаем и на примере освещения результатов комплексного опроса проведённого агентством «ГФК Юкрейн» по заказу телеканала «1+1». Как обычно монументально позитивная Наталья Мосейчук вещает о том, что с отечественным общественным мнением всё хорошо, оно поддерживает курс новой власти, а вот вам диаграммка, убедитесь сами:

Действительно всё хорошо, народ в большинстве своём поддерживает власть, но беда в том, что если мы конвертируем долю несогласных из абстрактных процентов в натуральные числа, то получится почти четыре населения Дании. Общество разделено, что тут хорошего? Таким образом, даже в марте - апреле 2014 года официальная статистика несла в себе весьма угрожающий подтекст, но их толкование в СМИ носило исключительно позитивный характер, что обыватель с радостью глотал.

Иной раз возникали курьёзы, которые и сейчас трудно комментировать. Все того же 22 марта ТСН сообщила массам вот такую информацию:

Сам сюжет начинался цитатой «Лише кожен 10-й не буде брати зброю у випадку війни з Росією». Позже на сайте программы появилась дополнительная информация об этом соцопросе. Согласно которой 19% респондентов не сомниваются в том, что в случае агрессии восточного соседа возьмут в руки оружие, столько же категорически выражает свою  неготовность, 29 % граждан вроде бы воевать будут, но точно ещё не определились, 14% - надеяться на мирную развязку, 16% - вроде бы как бы да, но не могут по состоянию здоровья. В итоге, страна реально может рассчитывать только на 19%, все остальные либо не согласны, либо прибывают в разной степени неопределённости. Принципиально не понятно только одно, как удалось на основе таких «обтекаемых» данных построить выше упомянутую гистограмму?

Теперь переходим к самому главному. Если верить официальной статистике, то сепаратизма в Украине нет. В принципе, в этом вопросе социологи и СМИ солидарны (интересно, почему?). Если 17 февраля компания ТNS и насчитала 24.3% процента граждан поддерживающих федерализм, то в апреле положение явно улучшилось ибо количество «смутьян» сократилось по разным оценкам до 9-15% (согласно Ukrainian social service и агентства «Рейтинг»). Совсем недавно, 20-мая нам напоминали о том, что всё к лучшему в самом лучшем из миров, ибо согласно самому массовому мониторингу общественного мнения (6200 респондентов, опрос проведён социологической группой «Рейтинг», кампанией СОЦИС и Киевским международным институтом социологии), сепаратистов поддержало только 15,8% населения. Но вот в чём загвоздка. Донбасс, согласно социологических данных, с марта по апрель тоже оставался проукраинским, количество носителей антигосударственных идей, по разным оценкам, колебалось от 18 до 26.25%. Но в мае, там непонятно как произошла настоящая «революция сепаратизма», поддержка которого возросла до 44%. С чего бы этому случатся на фоне АТО, перспективы остаться без зарплат и пенсий, а также всяких назойливых вопросов вроде: «А что оно такое ДНР?» «Нужны ли мы России?» «Кто все эти люди заварившие эту кашу?» По всем канонам жанра сейчас следует ожидать не скачёк поддержки народной, а напротив её постепенное затухание. Ах да, почти забыл, как общереспубликанский показатель при таком скачке остался 15,8%? Как-то у нас всё уж сильно гармонично, слажено, где-то показатель растёт, где-то падает, но в среднем мало меняется.

Увы, но те статистические данные, которые предлагались массам как объективная истина на деле, могут быть, не чем иным, как симуляцией общественного единства. Почему? Да потому, что наша нынишния действительность наглядно демонстрирует общественный раскол, фактическую потерю контроля Киева над восточными областям и гражданскую войну, которую всячески маскируют под АТО. Конечно же, всё можно списать на российских диверсантов, местных люмпенов и криминальные элементы. Только вот история человечества не знает случаев, когда сколь либо успешные восстания против центральной власти обходились без массовой поддержки народа. Не важно как, но инициаторам раскола удалось в Луганской и Донецкой областях повести массы за собой, это и скрывала официальная статистика в марте и апреле 2014. Очевидно, когда конфликт перешёл в затяжную «горячую фазу» дальнейшие удерживания показателя поддержки сепаратизма в Донбасе на уровне 25-26% стало явным абсурдом. Насколько верна цифра в 44%? Сложно сказать. По сути, мы имеем дело с закрытой информацией, что преподносится публике в виде абстрактных процентов, которые, зачастую, никто не удосуживается переводить в натуральные числа. Им сопутствует только информация о количестве опрошенных респондентов (иногда их возрастных характеристиках), максимальной погрешности выборки и методе, с помощью которой производился мониторинг общественного мнения. С формальной точки зрения всё вроде бы хорошо, но беда всех статистических изысканий в том, что их точность всегда зависит от нравственных качеств того, кто ведёт подсчёт. История науки знает массу случаев, когда ради достижения практического результата истина циничным образом попералась. Что тогда говорить о политической борьбе? На деле, ситуация такова: мы не можем наверняка знать объективен соцопрос или же он заведомо коньюктурен? Мы не знаем, какие вопросы и как ставились респондентам непосредственно в «полевых условиях»? (Кстати, кого-нибудь хоть раз в жизни опрашивали? Меня – нет). С какой позиции производится подсчёт статистических данных? Установить правду технически сложно, поскольку опросные листы, анкеты или же аудиозаписи телефонных интервью редко попадают в открытый доступ. Следовательно, альтернатива у нас почти что религиозная - верить или не верить. Соблазн уверовать большой, поскольку за социологией стоит и авторитет научной истины, и нешуточный общественный статус исследовательских институций, и, конечно же, сама магия чисел. Тем, кто всё же привык доверять здравому смыслу, рекомендую шутки ради зайти в любую социальную сеть и посмотреть, как события кризиса отражают жители Краматорска или Словянска. Несмотря на то, что как раз там у народа больше всего причин ненавидеть террористов ситуация складывается настолько неоднозначно, что становится понятным одно: у ребят с той стороны забора совсем иное виденья происходящего и увы далеко не проукраинское.

Безусловно, в феврале - мае 2014 года статистика была одним из средств ведение информационной войны, которое склоняло неопределившихся к социальному конформизму. Да, конечно, в качестве исполнителей этого курса выступали частные компании, однако здесь та же проблема, что и в случае со СМИ, которые очень редко находятся в госсобственности, но это не мешает им быть откровенно политизированными. Демократия, что ж поделать. Де-факто это очевидно, де-юре, попробуй, докажи. Тем не менее, вопреки мнению многих журналистов, держава может и должна искажать истену в целях коллективного блага. Однако мы видим, что статистические войны с одной стороны действительно понизили градус сепаратистской истерии в южных областях, но в силу не ясных причин оказались безрезультатными на востоке. Мало того, длительное отрицание существования проблемы, что хорошо аргументировалось экспертами, не давало начать диалог в поисках эффективного гуманитарного средства её разрешения, в итоге имеем АТО. Как будет вести себя власть в дальнейшем сказать сложно, но на фоне происходящего верить официальной статистике можно только в случае признания факта всемогущности спецслужб Белокамяной, а они уже далеко не те, что были в СССР. Лично я рекомендовал бы принимать к сведенью всю информацию, а доверять только собственному опыту.