Исследования. Жизнь.

Исследования. Жизнь.

Постарайся описать свои чувства. Видишь ли, мне так много хочется тебе сказать, и я прикрываюсь мантией ожидающего сопровождения рядом с тобой, бережно охраняя твои первые попытки сделать первый шаг навстречу себе. Ты знаешь, я ведь могу держать тебя за руку,  когда ты стоишь на тонком льду и боишься провалиться в темную и холодную воду бессознательного, ты все это знаешь и требуешь этого. Иногда, мне так страшно рядом с тобой, что я сам вместо тебя начинаю идти в неизвестном мне направлении, ища там тебя. И не нахожу. Ты есть там, где есть ты, а я – это я.

Ты бываешь напуган и рассержен, терпелив и откровенен, и все это вмещается в те недолгие встречи для нас с тобой, которые есть у нас сейчас. Время идет, оно бесконечно, чего не скажешь о нас с тобой. И мне так интересно наблюдать, как каждый из нас измеряет это время, применяя каждый раз новые единицы измерения. Но все это напрасно, оно проходит сквозь нас, не замечая преград, а мы в своем псевдовеличии смотрим на дорогие часы на руке и уверенны в том, что смогли его обуздать. Время для тебя и меня, время для нас, время для них и для каждого, мы так озабоченны временем, что не успеваем жить. Я думаю, что ценность терапии измеряется еще и особым соприкосновением с жизнью, которую мы не успели прожить в погоне за временем. Можно сказать, что это регулярный прием концентрата жизни. Звучит достаточно патетически, да, так и есть.

И вот ты и я, твои чувства и твое время, мои чувства и мое время, процесс и ограничения, и такая глубокая пропасть между хочу и есть. И вся жизнь в этой пропасти, в этой яме сомнений и фантазий, там все крутится и вертится или просто лежит обессиленное на дне. Музей истории твоей жизни и время, как неутомимый смотритель, стаптывает постепенно паркет, который скрипит все громче. До и после времени – пустота, она схлопывается как ракушка с песчинкой в виде нас внутри, в музее вместо перламутра оседает пыль. И мы ждем, когда же слой пыли станет таким толстым, что не будет видно нашей простоты и обыденности песчинки, чтобы наши проблемы были недоступны под слоем фантастического пылевого перламутра. А время идет.

Чувства, время и жизнь. Этот треугольник постоянно норовит сплюснуться до прямой с двумя точками в начале и конце, постоянно что-то одно выпадает. И ты в центре этой пирамиды, и иногда ты приходишь ко мне полностью выпавшим из этого чертового треугольника и у тебя есть очень большой соблазн забрать себе мой. Не будет ли нам тесно там вдвоем, и сможем ли мы поровну поделить три на два, не порвав что-то одно? Опять я со своим равенством, прости.

Представляешь, ты приходишь ко мне влекомый неосознанными желаниями и ждешь, что они воплотятся в жизни. Ты все именно так себе и представляешь. А потом вдруг, много чувств, много. Так много, что хочется остановить время. Тебе кажется, что остановив время, остановятся и чувства, но что тогда такое ад и рай? И не выглядит ли тогда терапия лишним напоминанием того, что время и впрямь может остановиться, когда мы осознаем, что оно течет бесконечно.

Ты живешь и это главное. Ты чувствуешь и это делает тебя живым. И у тебя еще есть на все это время.