Как «белые» переиграли «жовто-блакытных» в Киеве

Сто лет назад, 31 августа 1919 года, части Добровольческой армии взяли Киев. Причем в этом случае они были не освободителями, как в Харькове, не завоевателями, как в Полтаве, а одними из нескольких возможных соискателей на право владеть Матерью городов русских. А «перемога» другого соискателя закономерно превратилась в «ганьбу».

Как и положено соискателям, белые заранее опубликовали программный документ — обращение Главнокомандующего вооруженными силами на юге России генерала Деникина к киевлянам.

В нем главной целью ставилось восстановления единства России: 

«К древнему Киеву, «матери городов русских», приближаются полки в неудержимом стремлении вернуть русскому народу утраченное им единство. То единство, без которого великий русский народ, обессиленный и раздробленный, теряя молодые поколения в братоубийственных междоусобиях, не в силах был отстоять свою независимость. То единство, без которого немыслима полная и правильная хозяйственная жизнь, когда север и юг, восток и запад обширной державы в свободном обмене несут друг другу все, чем богат каждый край, каждая область. То единство, без которого не создалась бы мощная русская речь, в равной доле сотканная вековыми усилиями Киева, Москвы и Петрограда».

Главным врагом этого единства оказывались не большевики, а носители агрессивного украинства во главе с Петлюрой:

«Стремление отторгнуть от России малорусскую ветвь русского народа не оставлено и поныне. Былые ставленники немцев — Петлюра и его соратники, положившие начало расчленению России, продолжают и теперь совершать свое злое дело создания самостоятельной «Украинской Державы» и борьбы против возрождения Единой России».

При этом, в отличие от русофобской политики современных украинских властей, Антон Иванович Деникин был готов дать послабления малороссам:

«Однако же, от изменнического движения, направленного к разделу России, необходимо совершенно отличать деятельность, внушенную любовью к родному краю, к его особенностям, к его местной старине и его местному народному языку. 

В виду сего, в основу устроения областей Юга России и будет положено начало самоуправления и децентрализации при непременном уважении к жизненным особенностям местного быта. 

Объявляя государственным языком на всем пространстве России язык русский, считаю совершенно недопустимым и запрещаю преследование малорусского народного языка. Каждый может говорить в местных учреждениях, земских, присутственных местах и суде — по малорусски. Частные школы, содержимые на частные средства, могут вести преподавание на каком угодно языке. В казенных школах, если найдутся желающие, могут быть учреждаемы уроки малорусского народного языка в его классических образцах. В первые годы обучения в начальной школе может быть допущено употребление малорусского языка для облегчения учащимся усвоения первых зачатков знания.

Равным образом не будет никаких ограничений в отношении малорусского языка в печати».

Для освобождения Киева в конце июля была выделена группа войск под командованием генерал-лейтенанта Николая Бредова в составе 5-го кавалерийского корпуса, 7-й пехотной дивизии и Сводно-гвардейской бригады общей численностью примерно шесть тысяч штыков и сабель.

Другой соискатель Киева — Симон Петлюра — свою программу не публиковал.

Он уже хозяйничал в городе на Днепре, и местные обыватели прекрасно знали, чего от него ждать. Его начальник штаба генерал Юнаков издал приказ о том, как быть при встрече с частями Добровольческой армии:

«1. Удерживаться от любых враждебных акций.

2. Предложить войскам генерала Деникина, чтобы они не занимали тех местностей, которые уже в наших руках или должны быть заняты.

3. Предложить им освободить район нашего похода, чтобы не останавливать нашего движения.

4. Приложить все усилия, чтобы досконально разведать организацию и состояние войска, численность и задания, моральное настроение, вооружение, одежду и амуницию армии Деникина. Дальше надлежит разведать отношение деникинских войск к Украинской Державе и к нашим войскам. Немедленно сообщить о том, какие данные уже получены по этим вопросам. Окончательные указания вскоре будут даны».

Деникин был убеждён, что петлюровцы могут быть или нейтральны, тогда они должны немедленно сдать оружие и разойтись по домам; или же примкнуть к добровольцам, признав лозунги, один из которых — широкая автономия окраин. Если петлюровцы не выполнят этих условий, то их надлежит считать таким же противником, как и большевиков. К галичанам добровольцы относились скорее доброжелательно, так как те, будучи ранее подданными Австро-Венгрии, Россию не предавали. 

По мнению Дмитрия Леховича (участника белого движения, эмигранта, историка), галичане, составлявшие наиболее боеспособную часть украинского войска, не желали воевать с Добровольческой армией и были не против предлагаемой широкой автономии в составе России, так как видели в исторической России защитницу от полонизации своего края.

Петлюровцы же назначили Россию своим главным врагом, независимо от того, будет она «красной» или «белой», и готовы были поддерживать одну из борющихся сторон лишь для того, чтобы максимально ослабить обе стороны, а уж потом договориться с обескровленным победителем о полной независимости Украины.

Большевики готовились к оставлению Киева долго и тщательно.

С 16 августа 1919 года в Киеве возобладали эвакуационные настроения. Была объявлена мобилизация, принёсшая ничтожные результаты, и началась эвакуация на север советских учреждений, служащих и имущества. Для бегства имелось две возможности — гужевая и пароходом по Днепру. Ответственные работники отправлялись из Киева речным транспортом.

Вот как вспоминал об этих днях очевидец событий, видный еврейский деятель Алексей Гольденвейзер:

«Бесконечное количество подвод, гружённых всякими вещами, спускалось по улицам города на Подол, к гавани. Тут были и реквизированные швейные машины, и утварь эвакуируемых учреждений, и кожа, и мешки с солью… Иногда попадалась подвода с щегольскими чемоданами, довольно часто подводы с мебелью. Возле гавани, особенно в последние дни, происходил форменный базар: половина свезённых к Днепру вещей попадала не на пароходы, а в руки перекупщиков».

К концу дня 30 августа красные оставили Киев, а командование Средней группы, части которой закрепились на западных окраинах города — в Жулянах, Юровке, Святошино, — отдало приказание выслать отряды во все стратегически важные пункты Киева с целью установления контроля над ними, в том числе на мосты через Днепр.

С юга и запада в город вошло украинское войско — средняя (или Киевская) группа объединённых украинских армий под командованием генерала Антона Кравса в составе I и III (без 2-й бригады) корпусов Галицкой армии и Запорожского корпуса армии УНР, общим числом до 18 тысяч штыков и сабель. Совместно с ними действовали партизанские отряды атаманов Зелёного, Струка, Мордалевича, числом до 5 тысяч партизан.

В Киеве украинским войскам достались богатые трофеи, в том числе шесть бронепоездов; в плен попало около 5 тысяч красноармейцев. Кроме того, украинцами был захвачен «в плен» отряд местной самообороны — «гражданской милиции», — подпольно организованный Киевской городской думой в последние дни пребывания большевиков у власти отряд для защиты имущества горожан и поддержания порядка на улицах. Члены его были тут же разоружены и отпущены по домам, за исключением евреев, которые все, в количестве примерно сорока человек (в основном учащаяся молодёжь), были пущены в расход.

Генерал Кравс, командующий галичанами, назначил торжественное вступление своих войск в Киев, которое должно было завершиться парадом в 16:00 часов на Думской (ныне — Европейской) площади. На парад должен был прибыть сам Петлюра.

Запорожский корпус просто проигнорировал приказ галицкого командования о занятии Железнодорожного моста, повстанцы атамана Зелёного не вышли на левый берег Днепра Подвела украинский штаб и разведка — она сообщала, что добровольцы на 29 августа вели бои в 80 километрах от Киева и что в Киеве они не смогут быть ранее 3 сентября.

С левого берега Днепра к городу приближались войска группы генерала Бредова. 30 августа передовые разъезды и патрули добровольцев, пройдя по не тронутым красными и не охраняемым украинцами мостам, появились на улицах Киева уже вечером 30 августа.

Первыми в Киев вошли три кавалерийских полка 5-го кавалерийского корпуса. За ними следовали пехотные части полковника А. А. Стесселя и генерал-майора Н. И. Штакельберга.

Войдя в Киев, добровольцы начали продвижение к центру города, по пути разоружая все встречавшиеся им украинские части (так была разоружена Коломыйская бригада Галицкой армии и несколько более мелких отрядов). Всего в Киев вошло до трёх тысяч добровольцев. В Киеве они могли найти поддержку порядка тысячи бойцов офицерских дружин.

Около полудня 31 августа украинские части расположились на Думской площади возле Киевской городской думы, на балконе которой водрузили жовто-блакытный флаг. Как вспоминал очевидец событий писатель Константин Паустовский, «Флаг на этом балконе был своего рода заявочным столбом. Его вывешивала каждая новая власть…». В думе победителей ожидали члены городской управы во главе с городским головой Рябцевым, которые намеревались выяснить отношение новых хозяев города к городской власти. С галичанами начались переговоры.

Узнав, что добровольцы уже в Киеве, Петлюра отменил своё прибытие в город и приказал отменить парад. Командующий Галицкой армией Мирон Тарнавский, проведав о присутствии добровольцев в Киеве, немедленно на том же поезде, на котором прибыл, покинул город.

Около двух часов дня добровольцы также вышли к Городской думе. Население с энтузиазмом встречало своих избавителей от большевиков — галичан и добровольцев. Эскадрон добровольцев выстроился рядом с конной сотней галичан.

В пятом часу пополудни к Думе, где уже находилось командование и подразделения добровольцев, прибыл принимать парад украинских частей генерал-галичанин Кравс. Командир эскадрона добровольцев, представившись генералу, попросил разрешения его подразделению принять участие в параде и установить рядом с украинским стягом, уже вывешенным на Думе, русский трехцветный флаг. На обе просьбы Кравс дал согласие.

Подъём русского флага вызвал взрыв энтузиазма у многотысячной толпы киевлян, заполнивших Думскую площадь и Крещатик.

В этот момент по площади торжественно проходила воинская часть из Запорожского корпуса полковника Владимира Сальского, назначенного Кравсом комендантом Киева. Увидев на Думе российский триколор, он отдал приказ сорвать его. Один из его солдат поднялся на балкон, сорвал российский флаг и бросил его на землю в пыль под копыта коней.

От этой выходки петлюровцев толпа на площади пришла в бешенство. Поднялась стрельба. Добровольцы дали залп в воздух. В украинцев стреляли и кидали гранаты из толпы. Галичане растерялись, в их рядах началась паника, были убитые и раненые, украинцы же бежали с Думской площади.

По всему Киеву добровольцы начали разоружать и брать в плен украинские части. Всего попало в плен до трёх тысяч бойцов украинской армии, в том числе в плен попал штаб III корпуса. Были захвачены орудийные батареи и многие большевистские трофеи, которые перед этим достались петлюровцам. Те же части, которые не поддались панике, сконцентрировались в районе железнодорожного вокзала, в котором расположился штаб галичан.

«Два казачьих полка вдруг обрушились лавой с крутых Печерских гор на ничего не подозревавших петлюровцев. Казачьи полки неслись карьером с опущенными пиками, гикая, стреляя в воздух и сверкая обнаженными шашками. Никакие нервы не могли выдержать этой дикой и внезапной атаки. Петлюровцы бежали без единого выстрела, бросив пушки и оружие. И те же «щирые» старики, что утром умильно возглашали «слава!», сейчас кричали с балконов и тротуаров, потрясая от бешенства кулаками, «ганьба!», что означает «позор».

Но петлюровцы не обращали на эти крики внимания и бежали, озираясь и что-то торопливо рассовывая на бегу по карманам. Опомнились они только за городом, когда добежали до Святошина», — вспоминал Константин Паустовский.

Василий Шульгин описал это так: «Петлюровцы бежали „быстрее лани" и сконцентрировались у вокзала…».

Генерал Кравс явился на переговоры в штаб Бредова, который располагался в здании V Киевской женской гимназии. Бредов продержал Кравса в приёмной несколько часов, прежде чем принял его. Кравсу пришлось объявить себя «пленным» Бредова и сдать личное оружие. После этого, поздним вечером, переговоры начались и продолжались около четырёх часов.

Бредов прежде всего заявил Кравсу что «Киев, мать городов русских, никогда не был украинским и не будет» и что никаких переговоров с делегацией армии УНР быть не может: «…пусть не приезжают, будут арестованы и расстреляны как изменники и бандиты».

Кравс заверил Бредова, что галичане в оперативном отношении действуют независимо от армии УНР и ей никак не подчинены. Бредов потребовал от Кравса немедленно и без всяких условий вывести все украинские войска из Киева. Кравс подписал приказ об отводе своих сил на один дневной переход на запад; украинские войска обязались не предпринимать никаких враждебных действий против добровольцев; украинцы не могли вывезти из Киева больше, чем привезли с собой; стороны обоюдно обменивались пленными и возвращали оружие разоружённых отрядов.

Отдельной статьёй было выделено следующее заявление: «Галицкая армия действует независимо от войск Петлюры, под собственным галицким командованием, без какой-либо политической программы, с одной только целью борьбы с большевизмом». В оригинале текст этого заявления был написан по-русски.

На утро 1 сентября 1919 года в Киеве был расклеен приказ генерала Бредова: «…отныне и навсегда Киев возвращается в состав единой и неделимой России».

Командующий Добровольческой армией генерал В. 3. Май-Маевский в интервью газете «Киевская жизнь», в частности, заявил: «Что касается до наших отношений с Петлюрой, то они таковы: Петлюра или станет на платформу Единой Неделимой России, с широкой территориальной самобытностью, или ему придётся с нами драться, чего, однако, войска его совершенно не желают. Глубоких корней в массах идея Петлюры не имеет и обречена на гибель».

Украина.Ру