3 января: Харьков второй раз стал красным

Второе пришествие большевиков в Харьков

Новый, 1919 год приходился на безвременье. Было еще непонятно, какая власть победит. Эта неопределенность касалась всего, в том числе вещей, которые когда-то казались незыблемыми. Например, были сомнения в том, что ждет старый календарь, по которому жили веками. А значит, даже не ясно было какой в точности сегодня день. Это зависело от флага, который развивался над городом.

Григорианское летоисчисление — «новый стиль» — с февраля 1918 года ввёл в действие Совнарком, а с марта и Центральная Рада. Но вот белые на новый стиль переходить не стали.

За несколько дней до новогодних праздников в Харькове поступил в продажу отрывной («отрывочный») календарь на 1919 г., изданный «на русско-украинском языке» в издательстве Радомышельского и Левитануса. Даты в нём были указаны и по старому, и по новому стилю. Предприимчивые издатели  как будто догадывались, что власть в этом году сменится несколько раз и местным жителям понадобятся приспосабливаться под обе системы исчисления.

Харьковский профессор-анатом Владимир Воробьев прочитал в медицинском обществе лекцию на тему «Приспособление человека к борьбе за жизнь». И причины приспосабливаться появились с первого же дня, наступившего по новому летоисчислению года.

Немцы убирают за собой

1 января (по новому стилю) в городе началось большевистское восстание против петлюровской директории. Возглавляло восстание исполнительное бюро ЦК РКП(б) во главе с Яковом Яковлевым.

Кто в это бюро входил и что оно исполняло, кроме поддержания боевого духа спящих ячеек на нескольких заводах, автору выяснить так и не удалось. А что касается Яковлева (настоящая фамилия Эпштейн), то к моменту описываемых событий этот уроженец Гродно входил в состав ЦК КП(б) Украины, а год спустя — возглавлял Харьковский губком парти, зтем ушел на повышение в Москву, где дослужился до наркома земледелия и был расстрелян в 1938 г. как враг народа.

Но вернёмся в новогодний Харьков 1919-го. В распоряжении полковника Болбочана, который незадолго до того из гетманского стал петлюровским, в теории была вся «Левобережная группа войск УНР», а в реальности — гарнизон Харькова в две тысячи штыков. Но и этого было бы достаточно, чтобы без особого труда подавить любое восстание, если бы кроме вверенных ему частей и большевиков в городе не было бы никакой вооруженной силы.

Но она в Харькове была. Там еще оставались немецкие оккупационные части из контингента, введенного после Брестского мира. А в этих частях после революции в Германии верховодили советы солдатских депутатов. При молчаливом бездействии офицеров они заняли позицию, явно недружественную украинской власти. Еще в конце декабря 1918 года между большевиками и солдатским Советом германских войск было достигнуто соглашение, согласно которому немцы займут дружественный красным нейтралитет.

Владимир Антонов-Овсеенко, командовавший сформированной 30 ноября 1918 г. Украинской советской армией, в записке главкому Иоакиму Вацетису сообщал план: «…немцы берутся задерживать украинские войска, заняв совместно с нами вокзал…».

Немецкие солдаты передали большевикам часть своего оружия и поставили Болбочану ультиматум: в течение суток вывести все свои войска из Харькова на расстояние в 25 километров от города. Харьков перешел под контроль пролетарских отрядов, но фактически оставался в руках немецкого воинства.

Одни источники сообщают, что Болбочана немцы посадили под арест на пару дней, а другие утверждают, что он лично активно выполнял распоряжение «европейских кураторов». В своё время немцы завезли в обозе украинское начальство, а теперь выдворили его сами. Не прошло и девяти месяцев, как они соблаговолили убрать за собой.

Для Болбочана, который считается чуть ли не одним из самых успешных украинских военных деятелей, это стало началом конца. Петлюра видел в нём конкурента, а Винниченко в принципе не доверял военным. Потеря Харькова и Полтавы стала поводом для украинских вождей свести с полковником счеты.

По приказу Петлюры 22 января в Кременчуге полковник Емельян Волох, арестовал своего командующего и сам занял его место. Болбочан был отдан под суд и через полгода расстрелян, а Волох через год перешел к красным. 

«Советские украинские войска вступают в город»

А что же Красная армия? 1 января ее части заняли железнодорожную станцию Слатино по дороге из Белгорода, а 3 января вошли в очищенный немцами и местными большевиками Харьков. На эту тему и документ имеется:

«Донесение Реввоенсовета Украинской Советской армии главкому И. И. Вацетису об освобождении г. Харькова от петлюровцев

3 января 1919 г. 15 час. 45 мин. Серпухов, Главком Вацетису

Председателю Реввоенсовета Республики (Троцкому) Москва, Кремль

Козлов, командюж

Волоконовка, командгруппы Кожевникову

После упорных боев под Казачьей Лопанью и Слатино, Грайвороном и Золочевом петлюровцы очистили Харьков. Советские украинские войска вступают в город. Наши потери до трехсот убитых и раненых.

Настоятельно ходатайствуем перед Реввоенсоветом Республики о слиянии с нами группы Кожевникова (группа войск Курского направления — прим. ред.). Это во всех отношениях безусловно необходимо. Основная директива будет проводиться строго. Настаиваем также на необходимости полного единства командования на нашем фронте, включая Курск.

Реввоенсовет. Украинской Советской Армии».

О том, как это происходило, вспоминал уже в брежневские времена участник захвата города, командир бронедивизиона Алексей Селявкин: 

«Полки украинских повстанческих войск совместно с частями Красной Армии РСФСР, поддержанные партизанами с тыла, занимали города, освобождали родную землю. 2-я Украинская Советская дивизия Н. Бобырева, бригада Г. Сиверса, полк Червонного казачества В. Примакова и бронеотряд особого назначения при Наркомвоене Украины, выполняя приказ, стремительно двигались на Харьков.

В упорных боях с петлюровцами у Казачьей Лопани под Дергачами и Померками враг был разгромлен. Восставшие рабочие и крестьяне, партизанские отряды активно поддерживали Красную Армию.

3 января 1919 года 5-й Глуховский полк 2-й Украинской дивизии и полк Червонного казачества первыми вступили в освобожденный Харьков. Вместе с ними вошел в город и бронеотряд.

Еще во время боев на подступах к Харькову рабочие ХПЗ захватили Балашовский железнодорожный вокзал, а вслед затем вместе с железнодорожными рабочими заняли и Южный вокзал».

Уже на следующий день после взятия Харькова приказом Реввоенсковета республики на базе Украинской советской армии был организован Украинский фронт. Он был создан для контроля над Донбассом, однако стихия украинской гражданской войны захлестнула фронт. Как писал один из первых историографов Гражданской войны военспец Николай Какурин:

«Главным назначением нового фронта являлось занятие и оборона Донецкого бассейна, для чего надлежало тесно увязать свои действия с действиями Южного фронта. Для занятия левобережной Украины, линии среднего Днепра и для разведки на Черноморском побережье и на правобережной Украине (которую первоначально не предполагалось занимать), разрешалось использовать одну бригаду 9-й стрелковой дивизии (сформирована в Курсе — прим. ред.) и партизанские отряды. Однако… этим указаниям не суждено было осуществиться. Партизанские отряды разрослись до такого размера и удельного веса, что почти совершенно поглотили костяк регулярной Красной Армии и увлекли её далеко за пределы задач, возложенных на неё главкомом Вацетисом»».

Киевская истерика

Председатель Директории УНР Владимир Винниченко отмечал: «Никакой советской власти в Украине не было… Власть всю захватила… кучка людей из Российской коммунистической партии. Эта власть опиралась на военную вооруженную силу привезенных из России… полков красной армии».

Для большевистского руководства, которое только декларировало право наций на самоопределение, было лучше, продолжал В.Винниченко, «чтобы на Украине вся власть была в руках своих людей, лишенных всякого украинского патриотизма, не связанных с украинским народом никакими традициями и эмоциями». В целом же, подытоживал Винниченко, «революция на Украине проводится, главным образом, с помощью армии и тех партийных сил, которые присылаются из России…».

Проблема, однако в том, что до захвата власти гетманом Скоропадским Винниченко сам был одним из самых высокопоставленных представителей советской (радянской) власти, только с центром не в Москве, а в Киеве. Разве что была она тогда не кумачовой, а «жовто-блакытной», но не менее самозванной и собравшейся, как и большевистские советы, без всякого намёка на реальное представительство масс. Но это было давно. А теперь во многом те же люди, что верховодили год назад Центральной Радой, составляли Директорию.

После того, как 3 января Харьков полностью был взят красными, началась дипломатическая переписка.

Нарком иностранных дел советской России Георгий Чичерин написал: «Никакого войска Российской Социалистической Советской Республики на Украине нет. Военная акция на Украине в этот момент проводится между войском Директории и войсками Украинского Советского Правительства, которое является целиком независимым. Между Украиной и Советской Россией теперь нет никаких вооруженных столкновений».

В Киеве же ситуацию в ответной ноте протеста оценивали так: «В районе Харькова оперирует регулярное войско российской армии. Состоит оно преимущественно из Китайцев, Латышей, Мадьяров и частично Русских… Утверждение комиссара дел иностранных, будто бы это войско состоит из Украинцев, явно не соответствует действительности. Это китайско-латышское войско, проходя по территории Украинской Республики, опустошает села, грабит у крестьян и всего населения все их имущество».

Откуда растут ноги этой истерики?

Что касается латышей, то они в большом количестве жили в Харькове с тех пор, как в 1915 году сюда был эвакуирован из Риги завод ВЭК вместе с рабочими. Год спустя на несколько харьковских предприятий завезли китайских, как бы теперь сказали, гастарбайтеров, и те построили за паровозостроительным заводом целый чайна-таун со своими порядками. Кроме того, в Харькове же оставалось много австро-венгерских военнопленных, которых немцы возвращали домой медленно. Неудивительно, что многие из них, сидя в чужом краю без дела, с удовольствием сменили робы на военную форму и встали под знамёна интернационалистов-большевиков.

Однако если посмотреть списки личного состава, то можно увидеть, что большинство красноармейцев, воевавших с петлюровцами, были не заводскими рабочими, гастарбайтерами и недавними военнопленными, но уроженцами местностей, переданных немцами украинским властям. В наступление на Левобережье Днепра в рядах Украинской советской армии участвовали многие знаковые советские военные деятели

За одну первую неделю года в Харькове в первый пролетарский полк записались три тысячи человек. Точно с таким же энтузиазмом полгода спустя здесь будет формироваться 3-й Корниловский полк Добровольческой армии.

Рождение УССР

На территорию Украины, занятой большевиками, распространены законы советской России относительно военного строительства. Не обошлось и без призыва. Председатель военного отдела этого правительства Артем-Сергеев в тот же день издал приказ № 16: «Объявляю для немедленного и неуклонного исполнения декрет Временного Рабоче-Крестьянского Правительства Украины о призыве на действительную военную службу медицинских врачей и медицинских фельдшеров». 

4 января в 9.00 в Харькове был дан парад советских войск, который приняли представитель украинского советского правительства Затонский и Антонов-Овсеенко. Кроме них, выступили комендант Харькова Кин, представитель германского Совета солдатских депутатов Фишер и др. Вечером прибывший из Суджи глава Временного рабоче-крестьянского правительства Украины Пятаков дал торжественный прием.

В тот же день Антонов-Овссенко отдал приказ начальнику дивизии Бобыреву приказ:

«Продолжать стягивать все части дивизии в Харьков, оставив строевые роты в Грайвороне и Золочеве до смены их надежными частями местного формирования». Для охраны Харькова в распоряжение Кина был отдан 5-й полк пограничной охраны.

6 января 1919 г. в Харькове Временное рабоче-крестьянское правительство Украины приняло решение о том, что Украина отныне будет именоваться Украинской Социалистической Советской Республикой. Постановление за номером 2, называлось «О спиртных напитках». В нём говорилось:

«Рабоче-крестьянская власть обнаружила, что буржуазия и ее агенты, разбитые в открытом бою с восставшими трудящимися массами Украины, пытаются сорвать революцию, спаивая восставших, организуя доставку водки уставшим после боя солдатам, провоцируя пьяные погромы. Если преступником перед революцией является тот, кто пьянствует в это трудное время, когда все должны быть на стороже, когда все силы должны быть направлены на борьбу с буржуазией, то явным контрреволюционным является тот, кто организовывает пьянство».

В этой связи правительство запрещало всякую продажу спиртного, сделав примечание, что таковым считается любой напиток, содержащий более 1% алкоголя. Было запрещено самогоноварение. А любой гражданин, владевший на момент выхода постановление более 40 ведер спиртного, был обязан сдать излишки местным Советам.

Третьим своим постановлением оно объявило о порядке национализации промышленных предприятий. А постановление № 4 было «О конфискации брошенного имущества». Оно гласило: «Все лица, бежавшие из мест, в которых восстановлена советская власть, объявляются врагами трудящихся и подлежат суду революционного трибунала. Все имущество вышеназванных лиц, в чем бы оно ни состояло, объявляется собственностью Украинской Социалистической Советской Республики».

«Вы жертвою пали в борьбе роковой»

Большевики, придя к власти, тут же стали заниматься теми же вещами, которые затем их общие с петлюровцами правопреемники займутся 95 лет спустя.

Первым делом они закрыли небольшевиствские газеты. И если для редактора «Новой России» Владимира Даватца это было впервые, то многоопытный владелец «Южного края» Александр Иозефович с грустью заметил: «А что вы хотели? Если запахло большевиками, то нас опять закрывают».

Впрочем, Александр Александрович, который еще раз возобновит издание, а большевики его закроют окончательно в декабре 1919 года, в отличие от других «классово чуждых» газетчиков, никуда не уедет, умрет естественной смертью в конце 30-х и будет почти двадцать лет своего рода камертоном. Ежедневно он будет садиться на пуфик возле своей бывшей редакции, и местные уроженцы с ним обязательно здоровались,а «понаехавшие» так и не поняли, почему люди выражали почтение какому-то старику «из бывших».

Разумеется, победители тут же стали превращать город в мемориальное кладбище. Из Царицына воинами 10-й армии был доставлен в цинковом гробу прах 24-летнего любимца харьковских большевиков Николая Александровича Руднева, погибшего в октябре 1918 года при обороне этого «красного Вердена» на Волге. С воинскими почестями прах Руднева был захоронен на Михайловской площади, названной его именем. Там же позднее ему был воздвигнут памятник, которые снесли местные хунвейбины в 2014 году, а затем губернатор Райнин назвал площадь именем «Небесной Сотни».

Жертвы националистического террора и бойцы, павшие смертью героев при взятии Харькова, были похоронены на Соборной площади у здания Присутственных мест. Накануне 40-летия Октября там был открыт памятник, а через год зажжен вечный огонь. Сейчас он посвящен «защитникам Украины». В первое время из гранитного куба звучала мелодия, которую в январе 1919 года оркестры играли на каждом углу — «Вы жертвою пали».

Впрочем, белые спустя полгода убрали захоронения из не положенных для этого мест, но городские власти почему-то только 100 лет спустя со специальным щупом проверяли, на какой глубине лежит цинковый гроб, чтобы перенести прах Руднева на кладбище. Ведь предупреждали же их, что там ничего нет и эту работу сделали задолго до того, как они спохватились.

Советский военачальник, уроженец Харькова Алексей Селявкин вспоминал:

«В траурной процессии участвовали многие тысячи жителей города, воинские части Красной Армии… Вскоре представители немецкого солдатского комитета явились к военному коменданту города П. А. Кину с просьбой разрешить им отдать воинские почести погибшим борцам русской революции.

Кин, с вечно дымящейся трубкой в зубах, неизменно сохранявший ледяное хладнокровие при всех обстоятельствах и опасностях, услышав эту просьбу, положил трубку на стол и стал внимательно рассматривать делегацию. Немецкие солдаты были сосредоточенно серьезны, подтянуты, одеты по форме, но без погон.

— Хорошо! — наконец произнес Кин, на сей раз отчетливо выговорив букву «р», и тут же позвонил Артему. Тот дал согласие и предупредил Павла Андреевича о принятии нужных мер на случай возможных провокаций со стороны немецкого командования.

В день похорон на Москалевке, Рыбной улице и в Петровском переулке стояли в полной боевой готовности воинские части и наш автоброневой отряд. Немецкий солдатский комитет вывел целый полк с оркестром, но без оружия. Он и принял участие в похоронах жертв контрреволюции».

Многим казалось поначалу, что пришли те же самые люди, с которыми вполне можно было жить бок о бок и договариваться, как год назад. Но тогда это были бывшие рабочие и политкаторжане, еще не нюхавшие крови по-настоящему. Но теперь на фронте, особенно в дни обороны Царицына, они, выражаясь образно, попробовали человечины и привыкли к этому блюду. Они очень хотели мстить и мстили. Начался террор, символом которого стал начальник концлагеря на ул. Чайковской, патологический садист Степан Саенко. Но жители города попробуют на своих шкурах пытки и казни не сразу после смены власти.

Глазами харьковских девочек

А что же харьковцы? Остановимся на записях двух девочек, которые были свидетельницами этой очередной, но далеко не последней смены власти в Харькове.

Харьковская гимназистка Ирина Кнорринг (1906-1943), впоследствии жена героя французского сопротивления, писала: «6 января 1919. Понедельник (нов. ст.) Завтра Рождество. И ничего приятного, ничего интересного оно не принесет с собой. Опять большевики. Никуда нельзя пойти на праздник, а уж и думать нечего — в театр. Даже подарков не будет. Мамочка мне сама сказала, что она мне не успела купить ничего, да и я не приготовила подарков, болезнь помешала. Ведь я была больна.

7 января 1919. Вторник. Рождество Христово! Ура!!! Все-таки Рождество. Черт с ними, с большевиками. Они вчера, вооруженные винтовками, штук 10, ходили по домам и забирали буржуев. Говорят, рыть окопы под Люботином. Пришли и к нам. Как узнали, что Папа-Коля учитель, не взяли его. Вчера мы сильно волновались, сегодня все забыто! Ура!!! Всех поздравляю с Рождеством Христовым. Всех! Я получила второй подарок (один от Феи, другой от Мамочки). Мамочка мне подарила кольцо с каменьями (забыла, как называются). Я рада, я ужасно рада. От радости не могу писать. Я думала еще вчера, что Рождество не принесет мне ничего интересного. А оно принесло! Как все хорошо! Ура!!! С праздником всех! Ура!!!».

Ученица института благородных девиц Наталия Морозова вспоминала: Мы, разумеется, об этом (свержении гетмана — ред.) ничего не знали. Но руководство института, понимая серьезность положения, решило прекратить деятельность института и отправить нас по домам. Это, вероятно, было в начале ноября. Насколько я помню, в этот год (III класс) мы занимались очень недолго.

Отпуская нас, нам сказали, что мы уезжаем на небольшой срок и поэтому можем часть своих вещей оставить в институте. Своих дневников я больше не видела. 3 января 1919 года в Харьков вступили войска красных, и в течение двух недель советская власть установилась на всей территории Харьковской губернии.

В Чугуеве я и сестра поступили в местную гимназию: я в V класс, соответствовавший нашему III-му. В гимназию я ходила в институтской форме. Белую пелеринку, передник, рукавчики я теперь стирала и гладила сама. Класс был совсем другой, чужой. Мои отношения с новыми одноклассниками были нейтральны, но с двумя девочками я подружилась.

Дома у нас теперь никаких работниц не было. Мама сама готовила обед, мы с сестрой убирали комнаты. Однажды я мыла пол в большой комнате. К порогу подошла бабушка и вдруг с какой-то горечью говорит мне: "Никак не могу понять, кто же вы: барышни или горничные?!" Я очень удивилась: "Барышни, конечно, барышни! Мою пол, а все равно я барышня!"»

И будут еще дни, которые одни горожане будут считать днями освобождения, а другие — днями скорби. Будут не раз праздники и похороны жертв и красного, и белого террора. И так до 12 декабря 1919 года, пока Красная армия не вошла в город «всерьёз и надолго».

Украина.Ру