Харьковские синагоги: как это было

Хотя Харьков и находился за «чертой оседлости», еврейская жизнь в нём более ста лет назад била ключом. И множество общественных организаций, и школы, но прежде всего — дома молитвы. Из них пять были синагогами, то есть обладавшими всем для удовлетворения потребностей верующих. Мы с вами посмотрим, как это было.

Семейство Бурасов и первая синагога

«Старейшая синагога в городе — Мещанская («2-я еврейская молельня») была
основана на одноименной улице в первой половине XIX в. евреями-солдатами из местного гарнизона. Это было характерно для многих городов «за чертой» — в конце 1830-х годов вышел указ, по которому нижним чинам из евреев дозволялось в свободное от службы время отправлять обряды в соответствии с законами их веры. Во все последующие времена эта синагога, получившая также название «солдатская», была духовным центром харьковских евреев. Мещанскую синагогу преднамеренно расположили неподалеку от реки Харьков, дабы устроить при ней ритуальную баню — микву», — сообщает автор путеводителя «Еврейский Харьков» Евгений Котляр. В настоящее время это дом №19 по Гражданской улице (Мещанская ул., 11/13 в старых справочниках). На этой территории находилось не только два молельных дома и миква, но также ритуальная бойня и другие помещения.

С тех пор как основным благотворителем там стало семейство Бурас, территория комплекса стала расширяться за счёт соседних земельных участков. И происходило это не без конфликтов. Спор между купцами Пинхасом Бурасом и Юлием Файнбергом занял на страницах газеты «Утро» в октябре 1908 года куда больше места, чем приезд премьера или заседание городской думы. Суть его была в том, что Файнберг продал Бурасу участок для ритуальных целей и стал подозревать, что тот присваивает себе доходы общины. Бурас это всячески отрицал, но у Файнберга были свои аргументы. Конфликт чуть было не дошел до суда, и только благодаря мудрости раввина Берхина его удалось уладить. Тот уговорил Бураса направить доходы молельни на работу амбулатории для бедных евреев.
Харьковское еврейство высоко оценило деятельность П. Я. Бураса, и когда в марте 1914 года он скончался, то его похороны превратились в многотысячную манифестацию.

По разным адресам

Ещё три синагоги уже в ХХ веке появились в губернском городе. Евреи-ветераны русско-японской войны сначала занимали помещения в пассаже Пащенко-Тряпкина (ныне на его месте каскад на Покровском спуске), а затем, в 1915 году вместе с общиной 3-й молельни построили синагогу в Мордвиновском переулке. Ныне в этом здании, перестроенном после войны, находится планетарий. Была синагога и на ул. Чеботарской, и она просуществовала дольше всех.

Ещё одно перестроенное здание синагоги (4-й молельни) находится на углу Подольского и Соляниковского переулков. Ныне ничто в этом строении не выдаёт шедевр инженера Моисея Мелетинского. Вот как газета «Утро» описывала её открытие в 1911 году: «В еврейский Новый год, 21 и 22 сентября, впервые проводилось бого­служение в нововыстроенной синагоге, занимающей угол Подольского и Соляниковского переулков. В синагоге вел службу кантор Чипак с прекрасным хором, состоящим из 16 человекъ. В первый день нового года в синагоге читал проповедь С. Б. Эпштейн, который, поздравив общину с постройкою нового Божьего дома, указал на него как на место, где прихожане сумеют ближе знакомиться с еврейством, от которого молодежь в последнее время заметно проявляет некоторую отчужденность.
До начала праздника правление синагоги объявило, что в синагогу будут впускаемы прихожане по билетам, для чего желающие молиться приглашались записаться на места, из коих часть была бесплатная. (В синагоге имеется с лишком 400 мужских и с лишком 300 женских мест). Несмотря на объявление, наплыв прихожан в синагогу был невероятный, и вся прилегающая улица во все время молитвы была запружена народом, который требовал беспрепятственного пропуска в молитвенный дом. «Двери в синагогу, — кричала толпа, — должны быть для всякого открыты».
Вызван был пристав, который распорядился впускать в синагогу желающих до тех пор, пока к тому будет малейшая возможность. Во избежание подобных явлений на будущее, правление решило воздвигнуть в синагоге железную решетку, которая защищала бы проход к билетным местам, но которая вместе с тем дала бы возможность желающим посетить синагогу, занимать свободное пространство внутри до самых билетных мест».

Из жизни хоральной синагоги

Следующей после Мещанской в Харькове появилась Купеческая молельня на ул. Немецкой, 12, ставшая впоследствии хоральной синагогой на Пушкинской. В 1867 году купцы Рубинштейны выкупили особняк, ранее принадлежавший сначала полковнику Михаилу Куликовскому, а затем Ивану Зарудному и университетскому благородному пансиону Робуша. После смерти наиболее активных представителей рода Рубинштейнов было решено на этом месте возвести новую синагогу.
Конкурс проектов новой синагоги был организован Императорским Санкт-Петербургским обществом архитекторов. Первую премию получил проект петербургского архитектора Я. Г. Гевирца, он был опубликован в журнале «Зодчий» в 1909 г. Здание отодвинуто вглубь участка по той причине, что необходимо было отмерить расстояние в 100 саженей (213 м) от православного Николаевского храма (располагался на пл. Конституции). Руководил строительством харьковский архитектор М. Ф. Пискунов.
Еще в недостроенном здании начались молитвы в 1911 году, а 24 января 1913 года газета «Утро» сообщала: «…особая комиссия во главе с членом управы В. Б. Мороховцом произвела осмотр здания новой хоральной синагоги по Пушкинской ул. Комиссия признала синагогу выстроенной согласно строительному уставу». Молебны проходили там не только по еврейскому календарю, но и, например, в честь 300-летия Дома Романовых.

«…в хоральной еврейской синагоге состоялось торжественное богослужение. Храм был переполнен молящимися. Собравшиеся возносили горячие молитвы о даровании победы русскому победоносному воинству. Местный общественный раввин Ш. Эпштейн произнес глубоко прочувствованную речь, после которой отслужен был молебен о здравии Государя Императора и всей Августейшей Его Семьи и нис­послании победы оружию России.
Затем многочисленные молящиеся избрали депутацию из трех лиц с общественным раввином во главе, которой было поручено просить г. губернатора повергнуть к стопам Его Величества чувства глубокой любви и преданности от местного еврейского общества, а также о полной готовности его прийти всеми силами и средствами на помощь в борьбе с коварным врагом. Депутация эта была вчера принята г. харьковским губернатором», — сообщал «Южный край» в первые дни после объявления Первой мировой войны. «Утро» же добавило ещё одну деталь: «Богослужение было закончено пением народного гимна на русском языке».
Весной 1920 года Евсекция большевиков громит все общинные структуры. Одним ударом закрываются дом престарелых, лечебница, мацепекарня, религиозные училища, курсы иврита, библиотека, похоронное братство. На Песах запрещаются все сионистские организации — общество «Тарбут» с детсадом, гимназией и театральным кружком «Ха-Зомир», клубы «Герцлия», «Калькала», «Ха-Дор ха-Цаир» и «Маккаби», еврейская студия живописи и «Палестинское переселенческое товарищество». Миллионы рублей, инвентарь и здания делятся между Евсекцией и губ­исполкомом.
Начинаются гонения на верующих, причем прежде всего в виде публичной травли «классово сознательными товарищами». «Перед еврейской Пасхой некоторые евреи — сотрудники Снабдипа 45 обратились в еврейскую общину с просьбой о выдаче им мацы, Эти товарищи ходят в синагогу. Среди них есть и лица командного состава, которые должны были бы служить примером для красноармейцев. Стыд и позор этим товарищам!

Красноармейцы 45 Пашота и Немировский», — писала газета «Красная армия» в 1923 году.
А в июне 1923 года газета «Рабочая Украина» рапортовала: «Сегодня у еврейских рабочих праздник. В помещении бывшей хоральной синагоги они открывают свой центральный еврейский рабочий клуб.
До последнего времени еврейские рабочие ютились в тесном и душном здании клуба им. III Интернационала» в низинах города. Негде было развернуть работу, негде было вместиться рабочим, желавшим попасть в клуб. А неподалеку, на горе, в нагорной части города высилось красивое здание хоральной синагоги, пустующее целый год и наполняющееся в «большие праздники» нэпмановской публикой, приходившей сюда, как на концерт, за плату, послушать «хорошего кантора». Еврейские рабочие подняли вопрос о том, чтобы Губисполком это помещение, являющееся государственным достоянием, отдал им для устройства еврейского рабочего клуба.
Первыми подняли свой голос 14 рабочих текстильной фабрики «Красная Нить» — старые еврейские рабочие-текстильщики, поместившие свое письмо в «Рабочей Украине». Это письмо послужило сигналом. В редакцию посыпались письма еврейских рабочих, подписанные сотнями трудящихся. Мы не были в состоянии помещать эти письма. Мы только давали из них выдержки, а письма направляли по адресу местных властей. В общем подписали это требование свыше 5500 еврейских трудящихся. Советская власть не могла остаться равнодушной к требованию рабочих масс, волею которых и ради которых она существует. Губисполком передал хоральную синагогу еврейским рабочим. Сегодня еврейские рабочие открывают там свой клуб. Мы шлем наилучшие пожелания товарищам-членам клуба. Пусть в нем выковывается воля рабочих к победе. Храм народного затемнения да превратится в храм науки и просвещения!»
Молитвы вернулись в это здание только в 90-е. Многие хорошо помнят, как там располагалось общество «Спартак». Но это уже тема другой статьи.

Время