Путь Левка Лукьяненко: из грязи в...

24 августа: на Черниговщине родился деятель, который всю жизнь придумывал независимость Украины

В своей автобиографической книге «Исповедь в камере смертника» Левко Лукьяненко указывает на то, что родился он не в 1927 году, как в некоторых его документах, а год спустя. Путаница произошла из-за того, что когда Левка Лукьяненко призывали в Красную армию, ему ещё не было 18 лет, но он не смог этого доказать ввиду отсутствия документов. Позже он решил не настаивать на настоящей дате рождения, чтобы схитрить и демобилизоваться вместе с рождёнными в 1927 году. Но и в справочниках депутатов, и в энциклопедиях всё равно указан 1928 год рождения.

Родился Лев Григорьевич не в Галиции и не на Волыни, а в селе Хриповка Черниговской области в крестьянской семье. О его колхозном детстве ни сам Левко, ни его биографы старалист не вспоминать. Когда началась немецкая оккупация и, отец попал в плен, мать выташила его из лагеря. А о воюющих сторонах будущий диссидент и нардеп вспоминал так:

«Кто же эти враги? Немцы? При немцах впервые наелись хлеба.

В 1942 вернулся отец из плена — мать привела его мз гомельского концлагеря, и жизнь стала лучше.

Осень 1943 года. Наша семья в саду, в окопе, потому что приближается фронт. От соседнего села Пивневщина наступает Красная Армия. Отец стоял в саду и смотрел, как по дороге приближается серая масса. «Опять лезет русский галайстра. Опять делай и делай, снова дай и дай. Даром. Опять голод и муки. Детки мои, детки, опять голодать», — говорил он. Губы задрожали, судорожно поджались, и несколько тяжелых слезинок скатилось из папиных глаз. «Кара Господня!», — добавили и медленно поплелись из сада в дом, словно на виселицу. Ворота во двор открывали новые хозяева и самого отца, и отцовского двора, и всей нашей Украины, и отец не смел им слова сказать»

Вот так он умудрился не заметить ни партизан Ковпака и Фёдорова, ни Холокоста и других нацистских зверств. Впрочем, Холокост Лукьяненко отрицал до последних дней и даже ездил на антисемитские шабаши в Тегеран.

И тем не менее, задолго до призывного возраста Лёва отправился служить в армию. И демобилизовался намного позже, чем его сверстники. «В конце 1944 года меня отправили из хриповской школы в Городнянский райвоенкомат для двухнедельной военной подготовки. Затем выбрали немного рослых юношей и сказали, что надо идти в армию. На меня тоже указали пальцем», — пишет он сам.

Врёт и не краснеет, конечно. А дело, если восстановить реалии того времени, было так. Понимая, что это единственный шанс удрать из полуголодного села, подросток-недоучка (до войны успел окончить шесть классов) попросился добровольцем на фронт. Там уж точно накормят и обмундируют, а еще дадут и семь классов окончить, если не больше.

Но на войну он так и не попал, служил в Житомире и Киеве, а уже после Победы отправили в только освобождённую Австрию. И там он провёл четыре года, до самой законной демобилизации. Там же он читал думы декабриста Рылеева, заметим, на русском языке особенно те, где рассказывалось про Наливайко и Войнаровского.

Перспектива вернуться в родную Хриповку и стать там человеком без паспорта, работающим за трудодни его не прельщала, и Лёва отправился в автомобильное училище.

«Когда в Чопе, первой советской станции, пограничники сняли конвой из нашего военного эшелона и нам разрешили идти в город, я пошел и заглянул в нескольких магазинов. Они поразили меня невероятно плохой по сравнению с австрийской обувью и одеждой и неправдоподобно высокими ценами.

Вышел на окраину города и увидел кучку детей. Босые, в грязных штанишках и рубашках, они не играли, а стояли напротив друга мальчишки и пристально смотрели, как тот, немного выше других, ничего не ел. Один мальчик протягивает руку и просит: "Дай мне немного-и!" Я подошел ближе, подумав, что тот, что выше, ест какие-то редкие лакомства и его товарищам так очень захотелось, что один не выдержал-таки и попросил. Как же я удивился, когда увидел в руке простой черный хлеб далеко не лучшей выпечки!» — вспоминал Лукьяненко.

Ему обещали, что учиться он будет в Киеве, а попал он сначала в Орджоникидзе (Владикавказ), затем в Тбилиси, а потом и вовсе в Нахичеванскую АССР. Там он учился, читал бессистемно книги, был комсомольцем и вступил в КПСС. Очень революционная биография! В то время, замечу, полное среднее и высшее образование, кроме военного, было платным. Так что на школе он сэкономил.

А дальше он поступил в непростой университет, а в московский, на юридический факультет, на минуточку! Платить. конечно могли не родители, а предприятие или организация, направившая его. Так, например, ставропольский совхоз обеспечил пребывание в МГУ одногруппника Лёвы, еще подростком заработавшего в поле орден Трудового Красного Знамени — Мишу Горбачёва. Чехословацкие коммунисты направили будущего идеолога «Пражской весны» Зденека Млынаржа.

Правозащитница Людмила Алексеева так описала эту публику на примере соседнего исторического факультета:

«Оказавшись после войны в Москве, где они намеревались жить всю оставшуюся жизнь, они в большинстве своем стремились к одной и той же карьерной лестнице: университетский диплом (как правило, по специальности «история СССР» или «история КПСС») ради получения должности в партаппарате. Исторической наукой они не интересовались, жгучих вопросов себе не задавали, критически мыслить были неспособны. Учились, чтобы стать руководителями. Даже любовную записку не могли написать как следует».

К специальности «Правоведение» это относилось не в меньшей мере.

Однокурсники вспоминали Лукьяненко как человека некомфортного для проживания в одной комнате в общежитии. Тут и любовь к луку и чесноку, и проблемы с гигиеной, хотя, казалось бы, восемь лет в армии должны были от такого отучить. А он накапливал злобу:

«За пять лет меня семь раз в Москве обидели, обозвав «хохлом». Каждый из этих семи был моим коллегой и называл меня хохлом в хорошем настроении так себе, между прочим, переходя от одного слова к другому. Я улучал момент и точно в его же доброжелательном тоне называл его кацапом. И здесь случалось неожиданное: мой хороший коллега резко останавливался, возвращался, вытаращивався на меня, как на какого-то марсианина».

Говорили также и о его попытках жениться на москвичках, закончившихся полным фиаско. Сам же Лёва так сформулировал свои матримониальные потуги:

«В 1954 году после первого курса я женился. Предчувствуя возможность ареста, не стал брать москвичку, брак с которой был бы построен почти исключительно на любви. Для прочного брака одной любви мало. Нужны общие представления о многих бытовых вещах и порядках, нужны общие представления о моральных ценностях. Кроме того, сама моя политическая цель — причина возможного ареста и вынужденного одиночества — не должна быть ей враждебнаой. Я думал, что такую женщину я встретил в родном селе во время каникул.

Она, Надежда Никоновна Бугаевская, училась в Киевской сельскохозяйственной академии, как и я, приехала в Хриповку на каникулы. И ей не повезло. Она мечтала о семье, а я — об Украине. Я не дал ей семейного счастья (а иногда думаю, что вообще лучше было бы мне не жениться), поскольку принес ей только бесконечные страдания».

Врёт, конечно, и здесь. Хотя время было уже не сталинское, с инакомыслящими на идеологических факультетах никто не церемонился. А тут распределение подошло — штатным пропагандистом Радеховского райкома КПУ Львовской области. Год в номенклатуре, а затем…

С 1959 года Лукьяненко — работник адвокатуры Глинянского района на Львовщине. Здесь он не идет в лес к затаившимся бандеровцам, а создаёт оппозиционный по отношению к советской власти «Украинский рабоче-крестьянский союз, выступавший за конституционное отделение Украины от СССР. Так происходит его эволюция из коммуниста-карьериста в политзаключенные. 21 января 1961 года вместе с другими единомышленниками Лукьяненко арестован, приговорен к расстрелу, замененному Верховным Судом УССР пятнадцатью годами лишения свободы.

«В Сосновском концлагере я провел социологическое исследование на тему эволюции мировоззрения молодых российских политзаключенных. Закономерность проявляется в большом числе, я расспросил о смене политических взглядов в довольно большие количества молодых россиян. Оказалось, что в лагерь они приходят с демократическими идеалами (требовали права выдвигать по несколько кандидатов в депутаты, многопартийной системы, независимых профсоюзов и т.д.), а года через три становились шовинистами и пылкими защитниками империи Романовых.

За тот же срок молодые украинцы из Восточной Украины усваивали государственную идею и решали для себя дилемму: включиться в борьбу за свое государство и сгноить всю свою жизнь в тюрьме или, понимая благородство борьбы за интересы народа, пожалеть себя, потихоньку отойти от активных деятелей и спокойно прожить остаток жизни в семейном уютном гнездышке. В такой исключительно активной плюралистической среде для прозрения зашоренных официальной пропагандой нужно целых три года!» — вспоминал он.

Оттрубил он их от звонка до звонка, вышел на свободу, а затем снова мотал срок, на сей раз до 1988 года, теперь уже по делу «Украинской Хельсинской группы». Однако отношение к правам человека оказалось у Левка весьма специфическое даже на фоне других киевских диссидентов. Он считал, что «империя массово завозила московитов в Украину для размывания генетического кода украинцев», что вокруг «слишком много жидов»… Товарищи по националистическому лагерю его стеснялись.

Российские демократы, ведщие диалог с руховцами и другими украинскими оппозиционерами, слышали от своих собеседников такое: «Вы же понимаете, Левко — человек очень своеобразный, но у него такие заслуги и он так пострадал». Автор этих сторок слышал это от поэта Ивана Драча в 1991 году. На киевских политических тусовках говорили: «Что у Лукьяненко на языке, то у руховцев на уме».

С 1990 года Лукьяненко четыре раза избирался в Верховную Раду (в третий созыв не попал) — от округов в Галиции и на Волыни, а затем от Блока Юлии Тимошенко. Главное событие его жизни случилось 24 августа 1991 года. Именно Лукьяненко был автором . С небольшими правками его текст стал водоразделом между советской и постсоветской эпохами. 

Создавал он и партии. Первой из них еще в 1990 году стала Украинская республиканская партия, которая позднее объединилась с партией «Собор» во главе с бывшим начальником украинских комсомольцев Анатолием Матвиенко. В 2005 году ему присвоили звание Героя Украины. В 2006 году Лукьяненко стал лауреатом Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко за произведения в 13 томах "Путь к возрождению".

В 1992 году президент Кравчук назначил Левко Лукьяненко послом Украины в Канаде. Там он вошел в конфликт с работниками посольства, из-за чего двое из них попросили политического убежища в Канаде, а сам Лукьяненко был отозван.

7 июля 2018 года Левко Лукьяненко скончался.

Украина.Ру