При всей длине этой галереи в городском доме не так много людей, с которыми его можно поставить рядом.
Были там личности яркие, жившие и работавшие в
переломные моменты истории страны или города. Таким, например, являлся
профессор Егор Степанович Гордеенко. С введением городового положения в
1870 году городская дума стала насчитывать 70 гласных, и Е. С. Гордеенко
занял должность харьковского городского головы год спустя. Дворяне
потеснили купцов. Пробыл он на посту недолго, но заседал в думе до 1886
года. Более того, после перевыборов думы в 1874 году торговое сословие
вновь получило там большинство.
Вспомним мы также и первого всенародно избранного
руководителя города — Евгения Петровича Кушнарёва. И это несмотря на
ужасы гиперинфляции и спада производства! Так харьковчане оценили
упорство своего мэра в борьбе с кризисом и отстаивание интересов горожан
в Украине и за ее пределами.
Проблемы, с которыми пришлось столкнуться Евгению
Петровичу и его команде, были уникальны. Как провести приватизацию,
доселе в наших краях неизвестную? Как сохранить жилищно-коммунальное
хозяйство, культуру и образование Харькова на достойном уровне? Как не
допустить массовой безработицы? Как перейти от «руководящей и
направляющей» к многопартийности и гражданскому обществу?
Другим новым явлением, с которым пришлось иметь дело
Евгению Петровичу и его команде, стал нарождающийся бизнес. Набивая
шишки, власть училась вместе с предпринимателями культуре рыночных
отношений. В 1990-1996 годах, когда на всей территории бывшего Союза
разрушалась промышленность, харьковчанам удалось построить пять станций
третьей линии метро, запустить на полную мощность Роганский пивзавод и
спасти город от всеобщей безработицы благодаря открытию Барабашовского
рынка — самого недорогого в Украине.
А ещё он очень хотел, чтобы Харьков перестал быть
самым большим провинциальным городом Европы и чтобы сюда вернулась
полноценная культурная жизнь. И во многом это получилось. Галереи,
творческие конкурсы, титулованные гастролёры — «все флаги в гости к
нам».
Но больше Евгений Петрович остался в нашей памяти как
губернатор, а потом — и несгибаемый оппозиционер. И мы навсегда
запомним его слова 2004 года: «…не надо испытывать наше терпение. На
любой выпад у нас есть достойный ответ, вплоть до самых крайних мер. И я
хочу напомнить горячим головам под оранжевыми знамёнами: от Харькова до
Киева — 480 километров, а до границы с Россией — 40! Мы хотим жить в
государстве, где каждый человек защищён. Защищены его права, его
культура. Его язык, его история, его традиции и его обычаи. Мы понимаем,
что Восток имеет серьёзнейшее отличие от Галичины, мы не навязываем
Галичине наш образ жизни, но мы никогда не позволим Галичине учить нас,
как нужно жить!»
Были
просто очень хорошие городские головы и у губернского города, и у
областного центра — Иван Фесенко, Дмитрий Багалей, Николай Салтыков и
Юрий Гуровой. И не только они. Все первые секретари горкома и
председатели горисполкома послевоенного времени строили и украшали
город, насколько они это понимали.
Водились в наших краях и непримиримые борцы с
произволом вышестоящего начальства, как Егор Егорович Урюпин и Алексей
Михайлович Рудаков. И с ними центральная власть пыталась расправиться.
Первого посадили в сумасшедший дом, а второго сослали в Уфу. А сколько
уголовных дел открывали против Геннадия Кернеса, его предшественника
Михаила Добкина и их подчинённых!
А были и такие городские головы, которые стали
важнейшей, можно даже сказать, основополагающей частью истории города. И
таких с 17 декабря — уже трое.
Первым из
них городским головой в 1853 году был избран Сергей Кондратьевич
Костюрин, который не только сработался с выдающимся самодуром,
генерал-губернатором Сергеем Александровичем Кокошкиным, но и вполне
вписался в атмосферу самоуправства ради благоустройства.
Назначая Кокошкина, император Николай I напутствовал
его: «Вытащи мне Харьков из грязи!» И харьковцы сразу почувствовали на
себе его железную руку. «Но как бы то ни было, а болото родного нашего
города всколыхнулось и начало плескаться о берега свои, заражая воздух
зловонием», — вспоминал о событиях купец В. П. Карпов в своей книге
«Харьковская старина».
В погребе его питейного заведения «Капернаум»
располагалась химическая лаборатория, в которой происходили, как
говорили современники, неописуемые чудеса. В руках Костюрина ординарные
вина превращались в изысканные заморские, а из обычной местной водки
создавались ром, коньяк и даже английский натуральный джин, судя по
этикеткам. Купец В. П. Карпов писал: «Он торговал вином и сам пил его
каждый день, как воду, встречая и провожая солнце с бутылкою
лиссабонского в руках».
От своего предшественника Рудакова, сосланного в Уфу,
он оставил одну традицию — заседания думы и приём просителей и при
Костюрине проводились не в городском доме, а в «Капернауме». Городской
голова слыл человеком хлебосольным, и уйти от него трезвым не удавалось
никому. Обсуждение городских дел перемежалось хорошим вином (не из
лаборатории), и большинство гласных думы приходилось развозить по домам,
так как они, «устав от словопрений», подняться были не в состоянии.
Городской
голова раздавал клички направо и налево. Секретаря думы за его
медлительность Костюрин прозвал Молнией, столоначальника хозяйственного
стола Варравой, делопроизводителя — Строкой. Как-то раз в «Капернауме»
собрались деловые люди и среди них подрядчик, желавший получить от
города заказ на починку мостов и кладок. Он клялся: за что ни возьмётся,
так непременно всё сделает по-божески. В порыве страсти даже сравнивал
себя с неким святым. «Как ты смеешь равнять? — возмутился городской
голова. — Да знаешь ли ты, как этот святой умер?» «Знаю! — ответил
подрядчик. — Ему отрубили голову!» Тогда Костюрин вышел из помещения и
через минуту вернулся с топором. «Ну-ка, подставляй свой котёл
глиняный!» — сказал мэр. «Руби!» — крикнул купец, став на четвереньки.
Городской голова ударил его, только не топором, а курительной трубкой, у
которой от удара отлетел чубук. «Отсечение головы» окончилось
жеребячьим хохотом присутствующих и получением казённого подряда.
Кокошкин
и Костюрин приложили усилия к тому, что Харьков оказался надёжным тылом
во время Крымской войны. Несмотря на отсутствие железной дороги, город
активно участвовал в обеспечении фронта и приёме раненых. В 1858 году он
покинул пост городского головы. Затем он на свои деньги строил церкви и
школы. Те, кто хоть раз читал или смотрел пьесу А. Н. Островского
«Гроза», наверняка помнят такого колоритного персонажа, как купец Савел
Прокофьевич Дикой — «значительное лицо в городе». По мнению ряда
исследователей творчества драматурга, его прототипом был Сергей
Кондратьевич Костюрин, у которого классик русской литературы
неоднократно гостил.
Костюринский переулок в Харькове
Другим великим мэром стал профессор Александр
Константинович Погорелко. Городская дума его избирала городским головой
четыре раза подряд — с 1900 по 1912-й. При нём
запустили электрический трамвай, провели водопровод, заложили
канализацию и построили значительную часть городского центра. Именно из
того времени шедевры архитекторов Бекетова, Ржепишевского, Покровского и
других. В Харькове были открыты
художественное училище Раевской-Ивановой, Николаевская больница, глазная
лечебница Гиршмана, амбулатории, высшие женские курсы, десятки
начальных училищ.
Александр
Константинович умер 24 декабря 1912 года (по новому стилю это 5 января
1913 г.) в Кисловодске. Его похороны превратились в манифестацию жителей
города, с ним прощались и проведённый при нём трамвай, и запущенные при
нём кареты скорой помощи, и учащиеся тех учебных заведений, к открытию
которых покойный приложил руку или где сам преподавал…
Человеком же, который вобрал в себя и крутой нрав
Костюрина, и системный подход Погорелко, оказался Геннадий Адольфович
Кернес. Теперь, собственно, речь пойдёт о Адольфовиче и о том, что он
сделал для города.
К приходу их с Михаилом Добкиным команды в 2006 году
Харьков зарос. Заросли улицы киосками и барахолками, заросли парки — да
так, что в них можно было только в хоббитов играть и маньяков ловить.
Зарос он и хаотичными стройками на местах стадионов, скверов и детских
площадок. Рассыпались дороги: например, посреди Клочковской были ямы
полуметровой глубины, а к Благовещенскому базару не то, что подъехать,
но и подойти было крайне проблематично. Горы мусора нависали везде, даже
над археологическим памятником — Донецким городищем.
В Харькове 62 единицы инженерных сооружений, в том
числе 25 мостов. На 12 из них 30 лет никто не делал ремонт в необходимом
объёме, 10 мостов никто не ремонтировал 50 лет.
Почти пятнадцать лет в городе идёт большая чистка и
стирка, и мы каждый день видим её результаты. Харькову было что
предложить гостям «Евро-2012», кроме дешёвого пива и красивых местных
жительниц. Тогда это был город праздников и работы. Город избавился не
только от зарослей и спорных с точки зрения эстетики и гигиены
архитектурных форм. Он научился жить в чистоте и порядке. Впервые со
времён основания при царе Алексее Михайловиче, замечу. Харьков научился
убирать и не сорить, избавился от неработающих лифтов, борется с
разбитыми дорогами. В общем, давняя мечта государя Николая Павловича
«очистить Харьков от грязи» воплотилась в жизнь только когда этим
занялся Геннадий Адольфович. Пожалуй, мало кто из харьковчан помнит,
чтобы город так быстро менялся. Кому-то это нравится, кому-то – нет, но…
После переворота 2014 года у традиционных местных
элит востока и юга Украины остаётся несколько моделей поведения.
Понятно, что тот, кто много лет делал и карьеру, и состояние на доверии
избирателей, не может «переобуться в прыжке», то есть полюбить Бандеру и
сменить всю систему продавцов и покупателей.
Первая модель — это когда местная элита или
значительная её часть возглавляет восстание против центра, то есть берёт
на себя всю ответственность за возможные жертвы и разрушения. В
Харькове, быстро поняв, что внешняя поддержка попросту невозможна,
местные элитарии отказались повторять судьбу инициаторов Варшавского
восстания 1944 года. Идти на заведомое уничтожение плодов своей же
деятельности просто ради строчки в не самых тиражных научных трудах при
нынешних внутренних и внешних раскладах — это, по их мнению, больше, чем
самоубийство. Да, были желающие продолжать сопротивляться, но у них,
скажу честно, не было для этого ни оружия, ни понимания, как вести дела.
Противоположная тактика поведения — проявление в
гуманитарных и внешнеэкономических вопросах ещё большего рвения и куда
большего зверства, чем требуют из центра. Так действовали власти Виши во
Франции, так менял топонимику и расправляется со своими оппонентами
Екатеринослава (Днипра) мэр Филатов.
Разумеется, большинство местных и региональных элит, и
харьковская в том числе, выбирают путь посередине: и жить хотят, и
измазаться вконец в коричневой краске не желают. И тут они часто
совершают поступки, в нынешних условиях близкие к героическим.
Встречается выхолащивание наиболее вопиющих решений
центральной власти и деидеологизация спущенных сверху решений, например,
переименования в рамках декоммунизации проходят в виде возвращения
исторических названий или увековечивания безусловно достойных людей
(учёных, архитекторов, чиновников прошлых лет). Осуждение действий
вооружённых и хулиганствующих экстремистов неоднократно было на сессиях
Харьковского горсовета. Там же городской голова Геннадий Кернес дал
отповедь националистам, когда они хотели лишить арестованную Аллу
Александровскую звания почетного гражданина города. А если ещё вспомнить
эпопею с отстаиванием имени маршала Жукова… Здесь не было (как и по
всей области) ни одного захвата православного храма, а противники
традиционного канонического православия находятся в пределах
статистической погрешности. И каждый такой шаг население Харькова видит и
ценит. Равно как и отсутствие шагов или шаги навстречу центральной
власти.
Так что ни о каком «предательстве» говорить не стоит.
Прогибы бывали, непонятные шаги тоже. Однако, как правило, о
предательстве рассуждают те, кто предал и продал наших земляков сам.
О ком это я? О тех в Киеве, кто, громче всех в Кремле
демонстриуя свою пророссийскость, строчил кляузы на харьковских
элитариев и подсовывал всякие санкционные списки, а также заключал
договорняки с людьми Авакова и трудоустраивал у себя палачей и
хулиганов.
О тех, кто записал всех неуехавших в
«криптобандеровцы» или «нетаквставшие». О тех, кто не боролся за
смягчение правил натурализации для искавших в РФ убежище, но при этом
оправдывал выдачу беженцев СБУ на растерзание.
О
тех горе-экспертах, которые хотят описывать происходящее по шаблону и
не желают видеть ничего, что не вписывается в их построения. А поэтому
просто лгут на харьковскую тему.
И о настоящих предателях, конечно. О тех, что уже
проявили себя или обязательно это сделают. Ведь Геннадий Адольфович не
увидит и не вызовет на правёж.
Будет кто-то
другой и что-то другое. И еще долго харьковчане будут говорить о
следующих мэрах: «Что вы от него хотите, он же не Кернес!»
Таймер