Население Харькова: взлёты и падения

Население Харькова то росло, то сокращалось. Причем иногда и рывками. Город попадал в катастрофы как перенаселения, так и депопуляции. Вот их мы и попытаемся отследить.

Население Харькова то росло, то сокращалось. Причем иногда и рывками. Город попадал в катастрофы как перенаселения, так и депопуляции. Вот их мы и попытаемся отследить.

Тихий губернский город

На момент учреждения губернии Харьков не отличался большим числом жителей. В 1785 году, то есть спустя двадцать лет после того, как Екатерина Великая прислала Евдокима Щербинина управлять краем, в Харькове насчитывалось всего 10805 жителей. 
У двоение населения произошло где-то к 1835 году. Это и после открытия университета, и после усиления активности местных купцов, даже после страшного удара эпидемии холеры в 1830 году. Статский советник и мемуарист Феликс Осипович фон Рейнгардт говорит о тысяче умерших, доктор Томашевский насчитал 361 умершего от холеры наверняка, а протоиерей Иоанн Чижевский на основании приходских книг отметил 461 случай. По крайней мере, достоверно известно о 700 переболевших и о том, что умерло из них 55-60%. Но сколько было тех, до кого медики не добрались…
А город жил, размножался и развивался. «…Они (харьковцы) отличались простотою и нетребовательностью; как в пище, так  и в одеянии и жилье довольствовались малым. Жизнь вели нравственную, были покорны старшим и к ним уважительны, религиозны, откровенны и честны. Особенно же гостеприимство во всех классах было широко распространено. Не менее отличались они и воздержанностью в употреблении напитков… Но и от удовольствий жители того времени не отказывались. Конечно, эти удовольствия были различны по классам, степени развития а также и по средствам каждого. Классы эти не смешивались, и каждый придерживался своего круга», — писал Ф. О. фон Рейнгардт.
К моменту отмены крепостного права в 1861 году Харьков мог отпраздновать рождение 50-тысячного, а к 1875 г. — 100-тысячного жителя. Такой рост исследователи связывают с открытием железнодорожного сообщением и началом промышленного строительства.

Важнейшим событием было проведение переписи населения 1897 года. По всей России в переписчики шли самые уважаемые люди. Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, В. Г. Короленко и будущий нобелевский лауреат И. А. Бунин ходили по домам с опросными листами. В нашей губернии наиболее знаменитым переписчиком был академик М. М. Ковалевский. В Харькове переписчики тогда насчитали 174 тыс. жителей, а в губернии — 2492316 человек. Таким образом, за позапрошлый век население губернского города увеличилось более чем в 12 раз.

Вынужденные и бывшие харьковцы

За время Первой мировой войны население Харькова выросло с 247000 (1913 г.) до 362672 ( начало 1917 г.) человек (1916 — 352300 (с беженцами), декабрь 1917 — 382000 (с беженцами, число их до 50000). И это притом что в 1914 году 44,2% взрослого мужского населения было призвано в армию!
Первыми беженцами, размещенными в Харькове, стали жители польских губерний. Оттуда же, из-под Варшавы, был эвакуирован в 1914 году Новоалександрийский институт сельского хозяйства и лесоводства.
После австрийского контрнаступления на западе в наших краях стали появляться и беженцы из Галиции. Например, перешедшие в православие греко-католические священники, опасавшиеся наказания в лагерях Талергоф и Терезин. Бежали в наши края и армяне из Османской империи, спасаясь от резни. В 1915 году возле Балашовского вокзала (ул. Петинская, 135) был создан переселенческий пункт. Он состоял из бараков и мастерских. Там же находилось и бюро труда для беженцев, позднее переведенное на Благовещенский базар.
Вот какую сводку на начало 1916 года давала газета «Южный край»: «С начала эвакуации во внутренние губернии беженцев, с 26 июля и по 1 января включительно, прибыло по Юго-Восточным дорогам в Харьков 180738 беженцев. Из них осталось в Харькове 26694, остальные отправлены в другие губернии. Выдано горячих порций за это время в питательном пункте при Балашовском вокзале 367080, мяса около 3 пуд., чаю около 7 пуд., сахару 106 пуд., молока 807 ведер, хлеба черного 11,830 пуд., белого свыше 1,200 пуд. Заболевания среди беженцев: сыпным тифом 218, возвратным 59, брюшным 31, скарлатиной 254, оспой 37, дизентерией 226, дифтеритом 28, корью 536, рожей 31, венерическими 550, желудочно-кишечными 1885, дыхательного горла 1235, прочими незаразными болезнями 6050. Несчастных случаев 88, зубных болезней 1435. Умерло за все время: взрослых 30, детей 136 душ».
А вот как эта же газета описывала ситуацию с трудоустройством беженцев: «В настоящее время в Харькове функционируют четыре самостоятельных бюро труда для приискания занятий беженцам. Три из них носят национальный характер, и помощь оказывается только лицам данной национальности. Так, функционирует бюро по приисканию занятий беженцам-полякам; бюро — для беженцев-евреев и для беженцев-латышей. Кроме того функционирует бюро труда всероссийского союза городов, приискивающее занятия для беженцев без различия вероисповедания и национальности».
Большая латышская община появилась в Харькове благодаря эвакуации в 1915 году завода акционерного русского общества «Всеобщая компания электричества» (ныне — ХЭМЗ) и Велосипедной фабрики Александра Лейтнера. У них появились свои клуб, школа и профсоюз. В семье рабочих завода в 1917 году родилась знаменитая в будущем латышская актриса Эльза Радзиня.
В Харьков и губернию попало и много военнопленных. Как заметил краевед Андрей Парамонов, их размещали не в лагерях, они работали на предприятиях и у землевладельцев. Почти все пленные чехи давали подписку лояльности российскому государю и свободно проживали, где хотели.

Гражданская война, частая смена властей резко сократили население Харькова. Осенью 1919 года, перед выборами в последнюю городскую думу оказалось, что число избирателей в Харькове по сравнению с первыми всеобщими выборами в 1917 г. сократилось вдвое — с 152471 до 76959 человек. Особенно обезлюдели рабочие кварталы, ведь шла мобилизация (сначала красными, а потом и белыми), и это уже не царские времена, когда у квалифицированных пролетариев была бронь. Так, в 12-м избирательном участке (район ул. Чеботарской) осталось лишь 24% от списочного состава избирательных списков образца 17-го года.
В декабре 1919 года красные вошли в Харьков, как говорил их вождь, «всерьёз и надолго». Террор, эмиграция и просто желание отсидеться в менее опасной для жизни сельской местности сделали своё дело: местные статистики оценили население города на 1920 год в 285 тыс. жителей.

«Движение огромное»

Перепись населения 1926 года показала, что в тогдашней столице советской Украины уже проживало 409505 жителей
Чтобы представить город в середине 20-х, дадим слово князю П. Д. Долгорукову, нелегально добравшемуся до Харькова и взятого здесь ОГПУ. «Переполнение и оживление в Харькове страшное. Хорошие быстрые автобусы ходят с парижской регулярностью. Движение огромное. Та же рабоче-демократическая толпа, портфели, ермолки. Столовые переполнены. Квартирный кризис. Трамваи переполнены. На каждом шагу полуправительственные магазины, кооперативы, «Ларек» и др. Всякого товару и снеди масса, но дороговизна страшная. Жизнь (не говоря про мануфактуру) раза в три дороже парижской. Милиция, внешний порядок. Гастроли Московского Малого театра, знакомые артисты…
Народа всюду масса, оживленная жизнь бьет ключом, несмотря на дороговизну (в 3 — 31/2 раза дороже Парижа). Хороши трамваи, автобусы, милиция, пригородные поезда в дачные местности. Плохи тротуары и поливка. Пыль. Жара и духота… Из моих земско-кадетских знакомых — почти никого в Харькове не осталось. Придавленность и гнет страшный. Шпионаж вовсю. Прозябание. Несколько времени, как террор усилился, масса арестов и ссылок на Соловки», — писал Павел Дмитриевич накануне ареста.