Приватизация: кому достанутся монополии, а кому – токсичные активы

Одним из трех озвученных требований МВФ для выделения будущего транша является приватизация. В 2018 году Украина планирует получить более 22 миллиардов гривен от продажи государственных активов.

С одной стороны, как экономисту, мне очевидна логика требования МВФ. Государственное управление предприятиями никогда не показывало себя выгодным в долгосрочной перспективе.

Как ни крути, но страх является сильным бизнес-мотиватором. У предпринимателя он есть, тогда как страна может позволить себе неэффективно распоряжаться активами, компенсируя убытки за счет поступлений из частного сектора. Что и происходит в Украине.

Однако условия даже такой уважаемой институции, как МВФ, стоит рассматривать через призму украинских реалий. Потому в контексте приватизации я бы выносил на первое место вопросы "что", "когда" и "как".

Для начала ознакомимся с предприятиями, которые планируется приватизировать в 2018 году.

Среди ключевых – "Одесский припортовый завод" (ОПЗ), "Центрэнерго", "Турбоатом", шесть энергопоставляющих компаний (облэнерго), "Аграрный фонд", "Государственная продовольственно-зерновая корпорация Украины" (ГПЗКУ). Также в список входят много менее значимых, но известных объектов.

В некоторых случаях мы наблюдаем откровенный абсурд – желание отдать в частные руки естественные монополии без единого намека на то, чтобы создать конкурентную среду в этих сферах.

Не понятно, почему монополист не решит задирать цены? И какие тарифы "нарисует" собственник частных энергетических компаний в платежках украинцев?

В концессию хотят отдать облавтодоры и гослесхозы. С первым пунктом все очень интересно — 90% дорог находятся в критическом состоянии.

Взымать плату за проезд по существующим трассам нельзя. Платные дороги можно только построить, ведь у нее всегда должна быть бесплатная альтернатива. Кому и зачем нужен такой актив в рамках прозрачного бизнеса — неизвестно.

С другой стороны, есть идея отдавать в концессию леса – достояние украинского народа. Помимо вырубки деревьев и экспорта ценных пород за рубеж, что будет делать концессионер? Наверное, на него возложат обязательство 10% всей древесины тратить на скворечники.

Второй вопрос  – "когда". Украина находится на дне экономического цикла. Это значит, что наши активы стоят меньше, чем могли бы при благоприятной конъюнктуре. Да и спрос на них не бьет рекорды. Получается, мы продаем песок в пустыне. А можно переждать и заработать больше только на факторе общего роста.

Наконец мы подошли к вопросу "как". Например, для глобальных фирм очень распространенным явлением являются сделки по слиянию и поглощению. Так вот, перед сделками компании максимально улучшают свои показатели, чтобы иметь более высокую капитализацию.

Нам тоже было бы логично продавать не убитые заводы по цене земли, на которой они стоят, и метала, который можно вырезать, а более-менее живые предприятия.

Как это сделать? Очень часто перед слиянием и поглощением или IPO компании мотивируют менеджмент долей от будущей оценки фирмы. Такой подход мог бы неплохо улучшить показатели объектов из списка для приватизации.

Зачем платить топам убыточных предприятий миллионы гривен в месяц, если можно предложить процент от будущей цены приватизации. Купят завод за миллиард — бери 10 миллионов гривен. Приобретут его за 100 миллиардов — забирай миллиард себе. Но до приватизации получай относительно скромную заработную плату.

С такой мотивацией менеджмент будет работать на полную: и в Road Show по всему миру поедет, и обеспечит портфель заказов на пару лет вперед.

Благодаря приватизации Украина может закрыть бюджетную дыру, сбросить лишний балласт с налогоплательщиков и активизировать коммерческий сектор.

С другой стороны, не менее реальным сценарием является появление пары-тройки новых монополий, отдачи лакомых кусков в нужные руки по бросовым ценам и остаток действительно токсичных активов на балансе у государства.

И если под требованием МВФ нам пытаются преподнести именно второй вариант — пока лучше отказаться.Источник: