Тяжёлая форма кори

Почему не побоявшись выйти на Майдан, мы так легко сложили оружие, когда нас предали? Вернее, просто использовали для прихода к власти, для доступа к народному богатству.

Уже тогда договорились?

Я всю жизнь была абсолютно аполитична. Истоки полнейшего отсутствия интереса к политике имеют семейные корни. Разговоры о политике родителей, которые, очень хорошо зная историю страны не только и не столько по учебникам, пробудили во мне не интерес, а презрение к политике и политикам.

Студенческие годы, львиная доля которых ушла на изучение так называемых общественных наук, усугубила семейно приобретённое презрение устойчивым отвращением. Отвращением к простыням газет с материалами партийных съездов, которые нам приходилось конспектировать. Отвращением к традиционным бурным аплодисментам, переходящим в овации. Отвращением к выжившим из ума вождям, к шустрым однокашникам-активистам, рвущим глотки и тельняшки на груди и таким образом пробивающим себе дорогу в жизни. Сколько таких шустряков плавают как дерьмо на поверхности, можно судить по нашим политикам, как 40 лет назад, так и сегодня. Они привыкли драть глотку и рвать тельняшку. Это их способ выживания – кто был ничем, тот стал всем. Так они были приучены. И другого ничего не умеют.

 
И вдруг в течение нескольких дней всё круто изменилось. Куда только подевалась апатия. Появилось ощущение, что всё может измениться. Наверное, в этом была наша историческая ошибка – надо было думать не «может измениться», а «можем изменить».

Нет нужды напоминать вам о тех днях, я уверена, что для очень многих людей события той осени-зимы 2004 года очень памятны. Я уверена, что не просто памятны, а и очень дороги. Те дни и ночи на Майдане были неповторимы по своей эмоциональной наполненности.

… то, что происходило потом, тоже можно не напоминать. Но ужас не в том, что вожди разочаровали. Ужас в том, что они убаюкали, проводя с нами все эти годы сеансы массового гипноза, рассказывая нам, какой мы мудрый и толерантный народ. Ещё бы не толерантный, если столько лет терпим творимый ими беспредел!

Народу слово «толерантный» понравилось, хоть и не все поняли его значение. Народ из кожи вон лезет, чтобы не разочаровать своих вождей, оправдать звание толерантного. Народ, судя по всему, ни разу не задал себе вопрос: «А может, и голодомор у нас случился потому, что мы такие покорные и бессловесные?» Выражаясь по-иностранному, толерантные. Неужели и сегодня мы скорее съедим на ужин своё дитя, чем вспомним о том, что у нас есть мозги и сердца. Чувство собственного достоинства, наконец.

Почему не побоявшись выйти на Майдан, мы так легко сложили оружие, когда нас предали? Вернее, просто использовали для прихода к власти, для доступа к народному богатству. Я думаю, что когда-то, много лет назад какой-то первый чиновнишко, посмевший нахамить одному из нас или, обманув одного из нас, быстренько отбежал в сторонку, подумав: «Сейчас в глаз даст…», но не получив отпора, продолжил хамить и врать. Процесс понравился. Чиновнишко делает это по сей день. По нарастающей. Как же мы можем заставить кого-то уважать себя, если мы сами себя не уважаем? Прогибаемся под каждое чмо. Потому что «толерантные». Потому что привыкли к чинопочитанию. А уж если нас по головке погладят и скажут, что „народ у нас набагато мудріший від політиків”, то мы и вовсе уши развешиваем.

Есть замечательная фраза, сказанная Коко Шанель: «Всё в наших руках. Поэтому нельзя их опускать». Я именно к этому вас всех призываю. Хотите нормальной жизни – воспитывайте тех, кто пришёл с обязательствами организовать для вас эту жизнь. Они у вас на службе. Вы своим трудом создаёте богатство страны, они ОБЯЗАНЫ честно распределять созданное вами. Вы платите им зарплату – вы работодатель. Будьте с ними построже, потребовательней. Порешительней, в конце концов. Не давайте им красть. Строго наказывайте непослушных и нерадивых. Вы в ответе за свою страну, за то, что вы оставите детям и внукам. Не детям и внукам г-на Ю. или г-на Я., а своим. Увольняйте, судите, конфискуйте нечестно нажитое. Сами они не остановятся. Я думаю, что в ваши планы не входит ещё пять лет жизни пустить коту под хвост.

Спросите, а при чём здесь «тяжёлая форма кори»? А вот при чём: заболев политикой в эпоху Майдана, в весьма неюном возрасте, я, как и каждый взрослый человек, заболевший детской болезнью, не только тяжело её перенесла, но не обошлась без осложнений. Эти осложнения выражаются в аллергии, т.е. в полнейшей неприемлемости любой формы воровства, хамства, вранья и прочих язв нашей «элиты». Я протестую и борюсь с этими явлениями, как могу. Делюсь с читателями своими успехами и неудачами. Но меня мало. Я остро нуждаюсь в соратниках и единомышленниках. Только тогда мы сможем изменить жизнь к лучшему.

Всё в наших руках.