О стандартах журналистики, Мустафе Найеме и не только

Этот текст сегодня опубликован на сайте «Mediasapiens», который является частью интернет-портала «Телекритика»

Я лично не знаком с автором «Телекритики» Христиной Бондаревой. Судя по ее публикациям на Mediasapiens, она, вероятно, студентка либо факультета журналистики Львовского университета, либо школы журналистики Украинского католического университета; второй вариант – вероятнее. Отар Довженко знает.

Бондарева пересказала лекции Валерия Панюшкина, Зураба Аласании и Мустафы Найема. Вроде сделала это добросовестно, сообщив, что слышала сама. Это я к тому, что к моменту написания моей статьи опровержений, уточнений по текстам Бондаревой не публиковалось.

Мустафа Найем в тексте раскрылся и с неожиданной для меня, необычной, «обнаженной» стороны. До сих пор не приходилось читать настолько откровенные его высказывания, чтобы иметь возможность осознать шкалу приоритетов этого поколения и этого круга в украинской журналистике, известного как «Стоп цензуре».

Но начну с вопроса.

Человеческий фактор, или почему люди идут в журналистику?

Во всем мире, и в Украине тоже, люди принимают такое решение по двум основным причинам.

Первая – им есть что сказать, они приобретают навыки для этого.

Вторая – желание состояться, быть успешным, известным.

В обеих этих причинах нет ничего странного, необычного или зазорного. В том случае, если в своей ежедневной практической работе журналист придерживается стандартов профессии.

Что же это за стандарты и с чем их едят?

В качестве базовых возьмем текст Mediasapiens, где определяется, что:

«Стандарт отделения фактов от мнений (заключений, оценок). Этот стандарт означает, во-первых, четкое обозначение начала и конца каждого субъективного мнения (заключения, комментария, оценки, прогноза, обвинения и т.д.). Во-вторых, четкое обозначение авторства при изложении любого мнения (ни одна мысль не может подаваться анонимно). В-третьих, в новостях, учитывая этот стандарт, неприемлемы никакие оценки и выводы журналиста (ведущего или репортера)».

«Стандарт достоверности информации. Достоверность означает четкое определение источников каждого представленного факта и четкую авторизацию каждой мысли. Как исключение отдельные факты (только факты!) могут быть поданы со ссылкой на анонимный источник информации. При этом должны быть указаны: компетентность источника (например, в каком ведомстве работает этот человек) и тот факт, что источник пожелал остаться анонимным. В отличие от фактов, любая мысль подается всегда исключительно со ссылкой на конкретное лицо – автора этой мысли. С этой точки зрения недостоверными являются “общие” размытые ссылки (“правоохранители утверждают”, “эксперты считают” и др.)».

«Стандарт точности информации. Этот стандарт предусматривает соответствие каждого представленного факта реальности и дословность цитирования (или пересказа) мнений. Возможны также случаи, когда отдельный факт или особое мнение одинаково подает большинство каналов, но один из каналов представляет ее иначе. В мониторинге в таких случаях считается, что ошиблись журналисты именно этого канала»

«Стандарт оперативности подачи информации. Любая новость дня должна быть подана в итоговом выпуске этого же дня, кроме тех, которые появились уже после выхода выпуска новостей в эфир. Соблюдение этого стандарта мониторингом также отслеживается лишь в сравнении: когда подавали новость различные каналы».

Представим себе, что всё вышеперечисленное – действительно стандарты. Т. е. некие универсальные правила, которых ОБЯЗАНЫ придерживаться журналисты всех изданий – телевидения, радио, печатных СМИ и интернета.

Я благодарен Mediasapiens за столь детальное изложение правил. Особенно потому, что со стандартами журналистики в нашей стране происходит нечто странное. Существует мнение, что в Украине эти стандарты находятся в упадке, и это признают все стороны, имеющие отношение к журналистике. Что надо возвращаться к стандартам. Надо учить и использовать эту журналистскую азбуку, чтобы твои тексты стали понятными, приемлемыми для читателя. Что у нас выбирают другой путь. Придумывают свои, отличные от мировых, стандарты, которые очень удобны «здесь и сейчас». И пытаются убедить общество, что именно эти непонятные знаки – и есть настоящая азбука журналистской профессии.

Да, стандарты – это то, что является безусловным для выполнения каждым человеком, работающим в журналистике. Это требования, которых обязаны придерживаться все без исключения люди, причисляющие себя к сотрудникам СМИ. Всех СМИ, электронных, печатных, и телевидения, и радио, и интернета, в целом – любых носителей информации.

Если же стандартов больше чем один, то это уже не стандарт. Ситуация, когда каждый решает, что для него стандарт, называется произволом. Как говорил незабвенный Шарапов в фильме «Место встречи изменить нельзя»: «Тогда это не закон, а кистень».

А может ли быть иначе? Нет. Ибо тогда само слово «стандарт» утрачивает заложенное в нём содержание. Приходится говорить, что есть один стандарт полноты и достоверности информации для телевидения, другой – для печатных СМИ, третий – для интернета.

Более того, оказывается, что есть еще и разные подходы к тому, как соблюдаются стандарты. Что касается ТВ – публикуются и авторизованные, и анонимные мониторинги соблюдения стандартов журналистики. Еще раз напомню, обращаясь к анонимным авторам мониторингов телепродукта: «Стандарт отделения фактов от мнений (заключений, оценок) – четкое обозначение авторства при изложении любого мнения (ни одна мысль не может подаваться анонимно)».

При этом внимания удостаиваются не только «большие» телеканалы. «Телекритика», например, сообщила о вопиющем факте: «Канал ТВі відмовився підписати меморандум “Відкриті новини заради чесних виборів” і взяти участь у проекті незалежного моніторингу теленовин напередодні виборів».

Но об этом событии жизни телевидения хотя бы сочли возможным сообщить. Далеко не обо всём нам говорят в отношении печатных СМИ.

Институт массовой информации регулярно публикует (например, смотрите тут и тут) обзоры соблюдения стандарта баланса мнений и информации в печатных СМИ. Обзору подлежат «Корреспондент», «Коммерсант», «Комсомольская правда в Украине», «Тиждень», «Сегодня», «Факты и комментарии».

Позвольте, спросит вдумчивый читатель: а где же «Зеркало недели», «День», «Украина молодая»? Ведь та же «Телекритика» считает их средствами массовой информации, раз регулярно перепечатывает их публикации в рубрике «Дайджест»? И «Корреспондент», и «Зеркало недели» – еженедельники, а «Комсомолка» и «День» – ежедневники? Почему же Институт массовой информации даже не счел нужным разъяснить, почему одни печатные СМИ мониторят, а другие нет?

Почему одни равнее других?

Да так и получается, что есть те, от которых требуют безусловного выполнения стандартов, и те, от кого боятся требовать. Неприкасаемые.

Но тогда еще один вопрос: если «Зеркало недели» и «День» не подлежат регулярному мониторингу профильных организаций, а этот мониторинг есть не что иное, как средство давления на редакторов СМИ, то почему с ним должны считаться первые лица «Корреспондента», «Коммерсанта» и «Комсомольской правды в Украине»? И какое право имеет кто-то требовать стандартов только от них, а не от всех печатных СМИ?

Присвоили это право. Двойные стандарты получаются.

В отношении интернет-изданий ситуация вообще вопиюща. Иногда можно всё еще услышать аргумент о том, что телевидение более распространено и, следовательно, более влиятельно, чем интернет, потому и требования к нему повышенные, потому его и мониторят. Этот аргумент надо забыть, отбросить как устаревший. Я исхожу при этом из этой информации: «19,7 млн пользователей из Украины старше 15 лет регулярно используют интернет». Эта цифра вполне сопоставима с аудиторией телевидения.

Так вот, системным мониторингом соблюдения стандартов в интернет-СМИ не занимаются вообще. Появляются мониторинги местной прессы, где частично анализируется ситуация со стандартами подачи информации региональными новостными сайтами.

Но где мониторинг соблюдения стандартов журналистики «Украинской правдой»? «Главкомом»? Сайтом «Корреспондента»? Где, наконец, «наблюдение за наблюдающим наблюдателем» – соблюдение этих стандартов сайтом «Телекритика»?

Мониторинг центральных интернет-сайтов Украины не проводится вообще. И этому должно быть серьезное объяснение, занавес над которым приоткрывают некоторые выражения Мустафы Найема.

Апартеид журналистов?

Под «апартеидом» в политологии обычно понимается раздельное сосуществование этнических и социальных групп. У них – разная работа, ценности, цели и, зачастую, способы самореализации. Их разделяет несочетаемость, нетерпимость практически во всём, профессиональная и даже политическая. Мысль об «апартеиде журналистов» всё чаще приходит мне в голову при наблюдении за тем, как развивается эта профессия в нашей стране.

Поскольку меня в университете учили, что нельзя анализировать вопросы, на которые я не готов ответить сам, начну с изложения своей позиции.

Я журналист, поддерживающий политику Виктора Януковича и публично не раз заявлявший об этом.

В конце концов, разве не о похожей позиции, просто с другим знаком, говорит Мустафа? Вот две цитаты из его интервью. Первая: «Зло в политике сейчас, как мне кажется, — это Партия регионов». Вторая: «Я не делаю между Януковичем и Тимошенко большой разницы, но при этом предпочитаю то, что предлагает Тимошенко».

Это не противоречит, но дополняет и уточняет позицию Найема в тексте Бондаревой: «“Сьогодні ви ставите гостре запитання Януковичу і стаєте героєм, – каже Мустафа. – Однак завтра з в’язниці виходить Тимошенко, і ви запитуєте в неї, чи справді вона вбила Щербаня, – й миттєво перетворюєтесь на ізгоя”, – каже Мустафа Найєм, який радить не плекати ілюзій про народну любов».

У меня нет оснований для утверждения, что Найем здесь неискренен. Он не входил в состав «Украинской правды» во время поддержки и промотирования редакцией этого издания процесса, известного как «оранжевая революция». От Найема я получаю регулярные приглашения на проводимые им к круглым датам телемарафоны, в последнем из которых я не смог принять участия по личным причинам.

Это плюс в его позиции. Дальше речь пойдет о минусах.

Проблемы с соблюдением стандартов

Это, в первую очередь, несоблюдение, игнорирование неудобных стандартов журналистики.

А ведь независимо от того, в каком СМИ – на телевидении, радио, в печати или в интернете работают журналисты, они хотят, чтобы их называли журналистами. При этом их тексты публикуются структурами, не только формально зарегистрированными как СМИ, а как частное предприятие, иногда – как общественная организация. Так сложилось исторически, в силу разницы в налогообложении разных организаций.

Но я не о формальной стороне вопроса, которая, конечно, тоже важна.

Журналист – это его права и обратная сторона этих прав: ответственность. Прав без ответственности не бывает. Хочешь быть журналистом – изволь соблюдать законы Украины, имеющие отношение к этой профессии.

Но так обстоит ситуация в идеале. В реальности же масса людей, которые хотят права журналистов и делают всё, чтобы уйти от ответственности за свои права.

Все, конечно, обратили внимание на слова Мустафы Найема: «Журналістові часто доводиться переступати закон. Адже суспільство не має необхідних інструментів, щоб карати беззаконня, яке відбувається у сфері державного управління».

Вполне внятно сформулированная гражданская позиция. Но обозначу некую непоследовательность позиции автора нового стандарта журналистики. В одном из интервью Мустафа Найем выступал в качестве активиста движения «Честно». Я лично считаю, что человек должен определяться, кем ему быть – журналистом или гражданским активистом, ибо неминуем конфликт интересов: как журналисты, мы вправе критиковать и общественные движения. Но вот очень хорошая его цитата о том, что закон нарушать нельзя: «Нельзя быть немножко беременной. Или ты нарушаешь закон, или нет. Для самих депутатов принципиально важной должна быть именно эта точка отсчета».

То есть «журналістові часто доводиться переступати закон», а депутату нельзя?

Но в США или Великобритании, на которые так любят ссылаться наши активисты от «Стоп цензуры», давно дали ответ на такую позицию. Человек, совершающий преступление, будь он хоть и трижды движимый гражданской миссией Джулиан Ассанж, является преступником по решению суда, независимо от мотивов, которые им двигали. Вспомните скандал с «Ньюс корпорейшн» – мощной британской медиагруппой, работники которой также защищали себя тем, что пытались получить общественно важную информацию.

Но британский закон и британское общество с этим не согласились. Осудили действия «Ньюс корпорейшн».

Побочные следствия слов Мустафы Найема

У каждого журналиста бывают удачные и неудачные выражения. От ошибок в этом плане не застрахован никто. Но если слова «журналістові часто доводиться переступати закон» – это гражданская позиция, тогда это очень, очень серьезно.

«Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», – писал русский поет Федор Тютчев, служивший за жалование цензором. В отличие от очень и очень многих журналистов, я настаиваю на том, что профессионал в этой профессии просто обязан предугадать последствия каждого сказанного им слова. Именно этим руководствовался я сам, «моча» в 2004 году «оранжевых», следую этому и сейчас, воюя против нового поколения «оранжевых».

Примем во внимание аудиторию, где выступал Найем: перед студентами, молодыми людьми, для которых он, вполне вероятно, является предметом подражания, моральным авторитетом. В силу возраста, отсутствия взрослого социального опыта они могут воспринять слова Найема за чистую монету? Несомненно. А если завтра этот воспитанный Найемом человек решит для себя: чтобы прославиться или «покарати беззаконня», он как журналист может пойти на нарушение закона, т.е. преступление типа государственного переворота Владимира Ленина?

Я не совсем шучу. Известный факт, описанный Луисом Фишером в книге «Жизнь Ленина»: «В Кремле, отвечая на анкету делегата партийного съезда, Ленин написал в графе о профессии: “журналист”». Если такое преступление произойдет, вспомнит ли Мустафа о своей ответственности за красное словцо перед студентами? И о том неизвестном, но реальном человеке, который продал Понтию Пилату тазик, чтобы тот умыл руки после известной казни?

И что прикажете делать после его слов честному, добросовестному преподавателю (представьте, такие еще есть), который придет к своим подопечным, чтобы обучать их, как работать в самоконтроле, в разумной строгости? Он должен убеждать их в том, что закон нарушать нельзя? Этому милому и добросовестному преподавателю и так, между прочим, придется рано или поздно разъяснить Святому Петру, почему его зарплата стоила того, что будущего журналиста он обучал искать две точки зрения, а не как снимать трупы крупным правом. Не факт, что апостол не отнесется скептически к этому объяснению.

Наши законы, между прочим, довольно жестко определяют, в каких случаях возможно нарушение приказа (его незаконный характер, который должен быть установлен судом) и даже убийство человека. В последнем случае – это необходимая самооборона. Но ничего из вышеперечисленного нарушением закона не является.

Пользуясь логикой Мустафы, можно оправдывать абсолютно всё. Для нашего постсоветского общества, целые поколения которого выросли в условиях неуважения к закону, это опасно, это неприемлемо. Леонид Макарович Кравчук в частном разговоре со мной как-то заявил, что «часть нашего общества вышла из зоопарка, часть из дурдома, часть из детсадика». Афористичность Кравчука известна, и он прав – таких типов людей немало. И они пока не европейцы в почитании закона. А для журналиста здесь еще один вывод: нельзя «улучшать общество», воспитывать в нём уважение к закону, самому сознательно его при этом нарушая и прививая студенту толерантность к такому нарушению.

Безусловно, Найем далек от логики поведения Татьяны Чорновол, которая тоже считает, что «журналістові часто доводиться переступати закон», и по этой причине в качестве альпиниста штурмовавшей известный забор в «Межигорье». Далек, смею надеяться, не по причине отсутствия в нашей стране забора масштаба личности Мустафы Найема. Но ведь он сам говорит, что «суспільство не має необхідних інструментів, щоб карати беззаконня, яке відбувається у сфері державного управління», и поэтому «журналістові часто доводиться переступати закон»?

Но есть еще один «стандарт журналистики» от Мустафы Найема.

Проверка информации

Боюсь слыть занудным, но еще раз попрошу вас перечитать стандарт достоверности информации, приведенный выше.

А вот что говорит Найем в пересказе Бондаревой: «Справді сенсаційної інформації, за словами журналіста, сьогодні ніхто не перевіряє, адже конкуренція змушує всіх поспішати. Наприклад, якщо раптом з’являється новина із посиланням на “Батьківщину” про те, що Тимошенко вкотре побили, редактор “Української правди” не буде дзвонити до прес-служби партії. Адже за цей час усі інші сайти вже поставлять цю новину».

У меня нет ни малейшего основания сомневаться в том, что Найем рассказал, как обстоит ситуация на самом деле. Но дальше возникают вопросы.

Так это, оказывается, телевизионщики или печатные СМИ должны проверять достоверность информации, а интернетчики – нет? Значит, стандарта достоверности информации для всех СМИ нет?

Чтобы проверить, «що Тимошенко вкотре побили», не надо звонить даже «до прес-служби партії»? Потому что некогда? А что, звонок «до прес-служби партії» Тимошенко действительно является гарантией того, что ее реально «вкотре побили»?

И о побочных эффектах от этих слов Найема: сидят вот люди, допустим, на Банковой. Ломают головы, ну как же так – любое синее и зеленое пятно на Тимошенко неизвестного происхождения вызывает истерику на Западе. Разводят конспирологию. А здесь вот так всё просто. Никто не будет проверять. Если сказали – «побили», значит, побили.

Но ради точности, полноты и исчерпываемости информации, зайдем с другой стороны. Цитата из интервью Алены Притулы, главного редактора «Украинской правды», 6 апреля 2010 года: «Для меня самая большая проблема – это проблема доверия. Можно сказать, я на это жизнь положила… Вопрос доверия к СМИ, и к интернет-изданиям в том числе, мне кажется, самый острый в современной журналистике».

Как быть? Кому верить? Притуле, которая говорит о доверии к ее изданию, или Найему, сказавшему, что информацию не проверяют?

Но если согласиться с логикой Найема, то ситуация вырисовывается весьма любопытная. Выходит, стандарт достоверности для информационных сообщений «Украинской правды» надо вообще отменять? Тогда почему ее сотрудников надо считать журналистами, которые обязаны проверять информацию? Да, информационный поток сейчас небывало сконцентрирован, но означает ли это, что «Украинская правда» перекладывает функцию проверки информации на самого читателя? А если это так, то может ли она сопровождать сообщение ремаркой «возможно, здесь правда» или «информация из-за цейтнота не проверялась»?

А почему на УП решили, что общество доверило журналисту необходимые инструменты, чтобы карать беззаконие? Не слишком ли самоуверенный вывод? Это претензия на монополию? Они думают, что представляют интересы общества и действуют в его интересах, не проверяя информацию?

Может быть, это просто блогерство? Есть ведь одна принципиальная вещь, которая отличает блогера от журналиста – последний по закону обязан проверять информацию. Блогер же может позволить себе нести бездоказательную оценочную «отсебятину». Или не нести, если он считает себя журналистом. Я пишу блоги в «Корреспонденте» и делаю их как журналистские тексты.

Блогерство – это новый стандарт информации, к которому нас хотят приучить?

Но самое опасное в искренних словах Мустафы Найема – его убежденность в том, что сенсационность материала может оправдывать отсутствие проверки достоверности фактов, на которых и строится эта сенсационность. Наше общество оказывается резко незащищенным от такого рода журналистских действий.

Теперь я лучше понимаю, как 23 ноября 2004 года появилась информация о русском спецназе в Киеве. Осознавал ли поставивший ее в новостную ленту анонимный редактор «Украинской правды» социальные последствия своих действий? Массовых беспорядков?

Защищены ли читатели от повторов чего-то подобного? Нет, ибо еще раз от Найема: «Справді сенсаційної інформації сьогодні ніхто не перевіряє, адже конкуренція змушує всіх поспішати»

Некоторые выводы

Лучшее будущее движения «Стоп цензуре», активистом которого является Мустафа Найем, вполне могло бы выглядеть не как эпатажные акции, проводить которые оно имеет право, но как работа над едиными стандартами украинской журналистики.

Для всех телеканалов, включая ТВі, для всех печатных СМИ, включая «Зеркало недели», «День» и «Украину молодую». Для всех интернет-сайтов, называющих своих сотрудников журналистами. Это было бы общественное регулирование деятельности средств массовой информации.

Альтернативой этому общественному регулированию деятельности средств массовой информации является, простите за прямоту, государственное регулирование деятельности СМИ. Сотрудник «Телекритики» Светлана Остапа была на эфире киевской областной телерадиокампании, где именно этими словами я аргументировал свое видение того, почему в нашей стране нужно вводить уголовную ответственность за клевету и другие преступления, связанные с деятельностью журналиста. Такая ответственность и есть регуляторный механизм со стороны государства, а не общества.

Ни в коем случае не хочу никакой, даже административной ответственности для Алены Притулы, Мустафы Найема, любого из сотрудников «Телекритики».

Вспоминаю случай из недавней телевизионный практики. Некий журналист телеканала, который для себя решил, что может преступать закон, выдал в эфир сюжет о том, как легко пустить под откос поезд. Показал, как это сделать. Осознавал, вероятно, что в стране с миллионами населения наверняка найдется парочка психопатов, которые воспримут его сюжет как инструкцию по эксплуатации взрывчатки. Понимали это и его выпускающий редактор, и его главный редактор.

Скажите, может, их остановило бы от выдачи сюжета в эфир то, что, возможно, за такое посадят?

Понимаю: вводить единые стандарты для всех журналистов и еще и контролировать их выполнение куда как неприятней, чем обливать грязью «прислужников антинародного режима».

Но альтернатива этому – еще хуже. Одни пишут и выдают в эфир, что хотят, не подконтрольны никаким мониторингам, не хотят считаться ни с какими стандартами. По другим пишут мониторинги. Рано или поздно приходит осознание: одни присвоили себе право переступать закон, аргументируя это интересами общества или нехваткой времени, а другие не нарушают закон и тратят время, чтобы соблюдать закон.

Выходов из этой ситуации два: либо соблюдение стандартов журналистики, либо сознательный отказ от них ради субъективно понимаемых целей и ценностей. В первом случае человек остается журналистом. Во втором тоже, но примерно таким как Владимир Ленин, человек, безусловно доказавший своей жизнью преданность своим целям и ценностям. Не только своей, но и миллиардов людей на всей планете.