Как на самом деле борются с коррупцией?

Простые сравнения в непростой проблеме.

Не так давно (1,5 месяца назад) отечественные парламентарии приняли во втором чтении антикоррупционный законопроект, поданный от имени Президента.

Введение соответствующего законодательства было старинным обещанием всех украинских правителей.

Конечно, все понимают, что законом никакую проблему не решишь. Тем более, такую непростую.

Есть ведь не только нормы, но и их реализация. А последняя у нас всегда «хромает».

Но данный многострадальный документ должен был обеспечить определенное продвижение нашей страны в направлении «преодолении коррупции», которая стала для Украины настоящим бичом.

В то же время в мире существует масса интересных и действенных примеров антикоррупционного законодательства.

Например, еще с 60-х годов ХХ века успешно с коррупцией борются в Сингапуре. Так что нам есть с чем сравнивать.

***

Итак, обратимся к сущности законодательных норм.

Наш закон накладывает ограничения для государственных служащих, запрещая им:

1) оказывать содействие в осуществлении хозяйственной деятельности и назначению на должность; 2) неправомерно вмешиваться в деятельность других органов государственной власти и предоставлять преимущество.

Согласитесь, довольно странный коррупционный список?

В данном случае мы имеем дело с соединением констатаций, а также перечнем действий, которые касаются, скорее, распределения полномочий, а не коррупции.

Антикоррупционное законодательство Сингапура запрещает все, что подпадает под категорию «коррупционное вознаграждение» и включает в себя: а) Деньги или любые подарки, гонорары, займы, награды, комиссионные, ценные бумаги, другую собственность или долю в любой собственности, движимой или недвижимой; b). Любую должность, работу или контракт; c). Любую уплату, освобождение, погашение долга в рамках любого займа, обязательства и других задолженностей полностью или частично; d). Любые другие услуги, предпочтения, преимущества любого вида, включая защиту от любого штрафа или неплатежеспособности, настоящей или ожидаемой, а также освобождение от действий или дисциплинарных взысканий, назначенных либо нет, или снисхождение к выполнению любой обязанности или права в рамках профессиональной деятельности; e). Любое предложение, попытку или обещание любого вознаграждения. Достаточно широкий перечень, не так ли? Притом, что он регулярно расширяется и дополняется.

Наш закон предусматривает введение финансового контроля через простое установление обязанности декларирования как доходов, так и расходов чиновников. Одних, без учета даже ближайших родственников. Кроме того, декларация остается декларацией. То есть, декларируй или нет, но никаких особых правовых последствий это не понесет. Разве что журналисты получат возможность позлорадствовать в некоторых интернет-изданиях.

Законодательство Сингапура требует декларировать сведения о своем богатстве (о недвижимости, счетах в банке, пакетах акций и др.), а также о богатстве их жен и детей. Суд имеет право признавать несоответствие богатства и уплаченных налогов для обоснования факта коррупционных действий. Закон о коррупции 1989 года (Конфискация выгод) наделил суд правом конфисковать собственность и денежные средства, происхождение которых лицо не может внятно объяснить.

Наше законодательство не предусматривает никакой реальной ответственности, оставаясь просто «документом для обнародования».

Сингапурское антикоррупционное законодательство постулирует «презумпцию вины» чиновника. Любое вознаграждение считается заплаченным коррупционным путем, пока не доказано обратное. Не его вину должны доказывать, а он вынужден доказывать свою невиновность.

Наш президент давно пообещал создать антикоррупционное бюро, которое должно осуществлять контроль над выполнением законодательства, но пока все это осталось на уровне слов.

А в Сингапуре антикоррупционное бюро действует еще с 60-х годов, оставаясь подчиненным только премьер-министру органом, который реально осуществляет антикоррупционный надзор.

Наше антикоррупционное законодательство рассматривает участие общественности в борьбе с коррупцией только как возможность «сообщать» и «получать информацию», проводить экспертизы и т.д. Однако, совершенно непонятно, кому конкретно они должны сообщать, как можно проследить судьбу данных обращений, кому могут быть интересны «общественные экспертизы» и т.д.

В Сингапуре закон о предотвращении коррупции обеспечивает защиту личности информантов, заявляющих о коррупционных преступлениях, и эта защита сразу теряется, если суд подозревает, что человек предоставил ложные сведения. Любой гражданин, пойманный на даче ложных показаний, преследуется по суду за ложный донос.

Но самое главное это, конечно, реализация закона, превращение норм в дела.

В Сингапуре введение в действие законодательства сопровождалось преследованием высокопоставленных чиновников, входящих в правительство и правящую партию

«Ви Тун Бун был министром министерства охраны окружающей среды в 1975 году, когда он совершил поездку в Индонезию со своей семьей. Поездка была оплачена подрядчиком, строившим жилье, интересы которого он представлял перед государственными служащими. Он получил от этого подрядчика особняк стоимостью 500 000 сингапурских долларов, а также два кредита на имя его отца на общую сумму 300 000 сингапурских долларов для спекуляций на фондовом рынке, которые были выданы под гарантии этого подрядчика. Ви Тун Бун был преданным некоммунистическим лидером, начиная с 50‑ых годов, поэтому мне было больно стоять перед ним и выслушивать неубедительные попытки доказать свою невиновность. Он был обвинен, осужден и приговорен к четырем годам и шести месяцам тюрьмы...» - рассказывал в своих мемуарах сам сингапурский "архитектор реформ" Ли Куан Ю.

У нас же «справедливость» пока не настила ни одного действующего министра, представляющего руководство правящей партии.

***

«Копать» можно и дальше, написав сравнение, сопоставимое с многотомными литературными сочинениями.

Тяжело предположить, что наши законодатели не могли изучить старый мировой опыт, усовершенствовав свой законопроект.

Значит, наш «беззубый» закон – вполне осознанный, продуманный акт.

На фоне реального антикоррупционного законодательства он выглядит как деревянная лошадка на фоне жеребца. Вроде, похоже, но явно не то.

Следовательно, мы возвращаемся к ключевой проблеме любой антикоррупционной программы – к проблеме политической воли, которая только и может санкционировать антикоррупционные действия.