"Арабская весна" тревоги нашей

Полтора года спустя можно говорить, что "весна" не оправдала ожиданий. Экономический спад, исламисты, нестабильность - лишь краткие итоги. И даже название оказалось лишь пропагандистским штампом

Победа Мохаммеда Мурси на выборах президента Египта и признание президента Башара Асада, что в Сирии идет гражданская война - одни из промежуточных итогов «арабской весны». Полтора года назад «весна» породила надежды на демократические перемены, которые теперь сменились мечтами, когда же это безобразие закончится. Массовый порыв против диктатур привел к совершенно другим результатам, чем ожидалось. И даже название «арабская весна» оказалось всего лишь пропагандистским штампом. Ведь на самом деле революционные волнения начались в декабре 2010-го, а их пик пришелся на разгар зимы 2011 года.

Можно сказать, что свержение арабских диктатур оказалось не таким сложным делом, хотя и стоившим массы жертв и усилий. Оказалось, проблема в том, как построить новые демократии? При этом переходные процессы в «постреволюционных» странах все еще далеки от завершения.

Массовые выступления протеста, охватившие арабский мир в 2011–2012 гг., затронули Северную Африку, Аравийский полуостров и Ближний Восток. «Арабская весна» в общей сложности охватила: Алжир, Иорданию, Мавританию, Оман, Йемен, Саудовскую Аравию, Ливан, Египет, Сирию, Палестину, Марокко, Судан, Джибути, Бахрейн, Ирак, Ливию, Сомали и Кувейт, а вне арабского мира - турецкую часть Кипра и Иран. «Весна» началась в Тунисе и Египте как социальный протест, направленный против псевдодемократических авторитарных режимов с высокой коррупцией. Несмотря на то, что в каждой стране свою роль сыграли свои специфические факторы, все же можно привести вывести несколько общих знаменателей. Во-первых, движущей силой стали молодые и образованные поколения, не видевших возможностей для самореализации. Во-вторых, активную роль сыграла буржуазия, выступившая против характерного для авторитарных режимов раздела экономики между «своими»: семейными кланами и бюрократическими группировками.

В Египте и Тунисе, несмотря на свои особенности, мотивом свержения правящих режимов стали в первую очередь внутренние факторы. Ливия - пример военной интервенции, в то время как ситуация в Йемене - смесь внутреннего противоборства и внешнего давления. В Сирии главная причина конфликта - внешняя поддержка вооруженной оппозиции. А Бахрейн представляет собой противоположный случай иностранного вмешательства - власти жестоко подавили мирные демонстрации, используя внешнюю поддержку США и военные части, переброшенные из Саудовской Аравии.

Спустя полтора года все страны «весны» можно распределить по нескольким группам. Группа №1 - те государства, где массовые протесты и военные конфликты привели к смене власти. Вторая группа - страны, в которых массовое недовольство не привело к кровопролитию, а напротив, стало стимулом для конструктивных преобразований. И, наконец, третья условная группа объединяет режимы, где «революции дали в морду». Арабские «революции» привели к смещению политических лидеров в Тунисе и Египте, а в Ливии, Йемене и Сирии - к гражданской войне, хотя некоторые аналитики оценивают сегодняшние события в Сирии как столкновения между местными кланами. В Бахрейне волнения переросли в религиозный конфликт между шиитами и суннитами. Несмотря на официальное объявление победы кандидата от «Братьев-мусульман» Мохаммеда Мурси, ситуация в Египте представляет собой характерное противостояние светского (в виде армии и части гражданской администрации) и радикально-исламистского политических блоков.

Марокко и Иордания - пример умения находить компромисс. Король Марокко Мухаммед VI снял напряжение, согласившись на реформирование государственного режима в сторону конституционной монархии. В Иордании король Абдалла II в ответ на требования протестантов заменил непопулярное правительство, и волнения сошли на нет.

А вот в Алжире и Бахрейне «революции дали в морду». В Алжире президент Абдельазиз Бутефлика подавил мятеж без всяких демократических уступок, правда, подобную жесткость оправдывает то, что волнения инспирировали исламские фундаменталисты. На руку правящему режиму сыграла свою роль предыстория, ведь в 90-х годах теракты и вооруженные конфликты с исламистами сотрясали весь Алжир. В Бахрейне король Хамад ибн Иса аль-Халифа, не мудрствуя лукаво, с помощью войск Саудовской Аравии расстрелял демонстрацию из пулеметов, несмотря на то, что протесты, в отличие от Египта или Сирии, носили мирный характер. Интересно, что западный мир «не заметил потери бойца» - США содержит в союзном Бахрейне базу американского Пятого флота, поэтому лишние потрясения там ни к чему.

А что же итоги «арабской весны»? Как соотносятся они с ожиданиями революционных масс и соотносятся ли вообще? Спустя полтора года после событий, можно говорить о нескольких вариантах. В Египте и Тунисе обостряется борьба между военными и исламистами, где военные пытаются представить себя образцом стабильности и сыграть на противоречиях внутри оппозиции, чтобы выгодно выделяться на фоне исламистов. В Тунисе в результате парламентских выборов временные органы власти сформировала коалиция во главе с исламистской партией «Ан-Нахда» (возглавляет видный идеолог политического ислама Рашидом Ганнуши), а генеральный секретарь партии Хамади Джебали стал премьер-министром. Президент Монсеф Аль-Марзуки (лидер леводемократического светского «Конгресса за республику») имеет в основном представительские функции, спикер парламента Мустафа Бен Джафар представляет светскую партию «Ат-Такаттуль» («Форум»). Социально-экономическая ситуация остается сложной, поэтому понятна протестная активность, зачастую с исламистскими лозунгами, например, массовая демонстрация марта 2012 г. с требованием включить в текст новой конституции статью об исламском характере тунисского государства. Помощь Тунису в проведении дальнейших социально-экономических и политических реформ намереваются оказывать государства Персидского залива, США и ЕС.

В случае с Египтом, несмотря на парламентскую победу партий политического ислама (Партия свободы и справедливости - 47, 2 %, салафитская партия «Свет» - 23 %) и Мохаммеда Мурси во втором туре в июне 2012-го, все еще остается открытым вопрос передачи власти Высшим советом вооруженных сил во главе с маршалом Мохаммедом Ат-Тантави. В действиях военных прослеживается интерес адаптировать к реалиям Египта конструкцию Турции, где военные включены в политический процесс. Разработанный ВСВ проект Конституционной хартии, где делалась попытка сохранить за армией властные полномочия и вывести ее из-под контроля гражданских институтов, в ноябре 2011 г. вызвал жесткие уличные столкновения (до 40 убитых, несколько сот раненых). Да и выход во второй тур кандидата от исламистской Партии свободы и справедливости Мухаммеда Мурси и бывшего премьера Ахмеда Шафика, за которым стоят военные, обострил противостояние между исламистами и армией. В то же время результат Шафика - свидетельство того, как качнулся маятник общественных настроений - ведь в конце 2010 народ восстал именно против режима Хосни Мубарака, частью которого он являлся.

В Йемене после отставки Али Абдаллы Салеха новая власть в лице президента Абдо Раббо Махмуда Хади (бывший вице-президент Салеха) и премьера Мухаммеда Басиндва (видный представитель оппозиции) не контролирует значительную часть страны (в северо-западной провинции Сада продолжается мятеж хуситов, на юге действуют сепаратисты, плюс базы группировок «Аль-Каиды»). Лишнее подтверждение - убийство 18 июня командующего Южным военным округом Йемена генерал-майор Салем Али Катана. В стране нет ни политического консенсуса, ни даже намека на видение, как можно решить внутренние проблемы.

Исламисты присутствуют и в составе сил, пришедших к власти в Ливии (например, глава Военного совета Триполи Абдель Хаким Бель-хадж). Радикальные исламисты - один из трех параллельных центром силы, вместе с Национальным переходным советом и временным переходным правительством во главе с Абд ар-Рахимом аль-Кибом, а также сторонниками Каддафи, которые борются за власть. А пока период неопределенности означает дезинтеграцию страны (в марте 2012 был провозглашен «федеральный регион Киренаика»), создание тренировочных лагерей террористов АКИМ и продолжение военного конфликта с участием туарегов.

Еще один неожиданный итог арабской весны - падение республиканских режимов при усилении роли монархий. Действительно, по итогам весны власть потеряли правители в республиках, пусть даже формальных (Египет, Тунис, Ливия, Йемен). А вот монархии (Марокко, Иордания, Бахрейн) устояли. Не выходит ли так, что под демократическими лозунгами происходит переформатирование Востока в сторону недемократических форм правления? А ведь еще один итог заключается в том, что если диктатуры Бен Али, Мубарака, Каддафи, Салеха ассоциировались со «светским» национализмом, то теперь им на смену к власти приходят исламисты. Да и военные, которые в арабских государствах с 50-х годов XX-го века активно вмешиваются в политический процесс, не собираются так просто сдавать свои позиции. А значит, можно прогнозировать усиление позиций Турции, которая демонстрирует успешный вариант «сосуществования» представителей армии и политического ислама и может стать внешним союзником для арабских военных.

В целом же, спустя полтора года можно уверенно говорить, что протестующие не достигли своих целей. В странах «арабской весны» не поменялась ни структура власти, ни экономическая модель (не считая Ливии, где, по словам Запада, начался «новый этап демократического развития» в виде полной разрухи и всеобщего хаоса). А значит, не за горами рост протестных настроений, когда активисты, участвовавшие в свержении режимов Бен Али, Мубарака, Салеха и других, осознают, что стали инструментом в чужой игре, но так и не получили никаких дивидендов.

http://www.politcom.ru/14144.html